Человеческие умы с древности занимала перспектива гибели цивилизации и всего известного мира. Нельзя сказать, что эти образы были уж совсем беспочвенными: миф о всемирном потопе, похоже, был вдохновлён катастрофическим наводнением в Месопотамии около 2900 года до нашей эры. Да и мегавзрыв вулкана Санторин в середине II тысячелетия до нашей эры явно оставил у современников неизгладимые впечатления, отразившиеся в том числе в легендах, мифах и религиозных текстах. С XIX века о конце света стала фантазировать уже светская литература, в основном имевшая отношение к романтизму, пессимизму, иррациональному и декадансу. Увы, мясорубка первой мировой показала, насколько тонка и зыбка цивилизация, ещё недавно казавшаяся неколебимой и скучной, что отразилось в мрачных текстах о конце света от Уэллса до Лавкрафта. А затем была Вторая мировая война, финальными аккордами которой стали ядерные взрывы в Аламогордо, Хиросиме и Нагасаки. С этого момента конец света из мрачной фантазии или религиозной концепции превратился в более чем реальную перспективу — что породило целый жанр постапокалиптики.
Ядерные удары по Хиросиме и Нагасаки наглядно продемонстрировали всему миру, что может сделать с городом даже маломощная и примитивная атомная бомба
Итак, в 1939 году мир рухнул во Вторую мировую войну, ещё более тотальную, мрачную и кровопролитную, чем Первая. Война, начатая кавалерийскими атаками, бипланами и танкетками, подошла к финалу под рёв реактивных истребителей, гул вычислительных машин и всепожирающее сияние боевых ядерных ударов. Поначалу грандиозность жертв и разрушений второй мировой были таковы, что атомное оружие казалось многим «просто очень мощным фугасом с несколькими побочками».
Съёмки ядерных испытаний на полигоне в Неваде в 100 км от Лас-Вегаса
▍ Муми-тролль и ядерная комета
Только наиболее чуткие творческие натуры уловили то, что кроется за чёрно-белыми фотографиями грибовидных облаков над японскими городами — и первым значимым текстом о конце света после Второй мировой войны стала… детская сказка Туве Янссон Kometjakten, дословно «Комета прилетает», известная в русском переводе как «Муми-тролль и комета». В нашей культуре мир Муми-дола давно уже воспринимается в основном по следующей повести, «Шляпа Волшебника», где всё очень хорошо, уютно и хюггешно. Однако «Муми-тролль и комета» представляет собой по сути весьма мрачное чтиво — полное саспенса, фирменной скандинавской меланхолии и ощущения нарастающей безысходности перед лицом всемирной катастрофы.
Напомню вкратце сюжет. Прошли считаные недели после того, как муми-семейство обосновалось в Муми-доле после долгих и трудных странствий по опасным землям. Муми-тролль и его приятель Снифф начинают видеть странные паттерны: то жемчужины, то чайки, то иные объекты начинают выстраиваться в очертания хвостатой звезды. Мир начинает тускнеть и мрачнеть. Философ Ондатр поясняет, что к Земле приближается комета — и друзья, подхватив по пути странника Снусмумрика, отправляются в далёкие восточные горы в обсерваторию. По пути их чуть не сжирают то крокодилы, то ящер, то кондор, то шогготообразный плотоядный куст-мутант, пока мир под серыми тучами неестественно замирает.
Профессора в обсерватории радуют всех известием, что комета врежется в планету через несколько дней. Герои решают попытаться добраться обратно в Муми-дол, чтобы хотя бы перед всеобщей гибелью снова увидеть родных. По пути они встречают брата и сестру-снорков, а на небесах растёт колоссальных размеров багровая комета. Моря и океаны начинают испаряться, на высохшем дне пробуждаются монстры, мир погружается в ангст и панику, хотя местами продолжаются весёлые танцы. Чтобы было ещё веселее, из Египта в качестве отсылки к библейским катастрофам приходят тучи всепожирающей саранчи и чудовищная буря.
В последний день комета уже занимает полнеба (каких же она была размеров-то?), а успевшие собраться в Муми-доле герои отчаянно оборудуют себе импровизированное бомбоубежище в кстати подвернувшемся гроте на берегу иссушённого небесным пламенем моря. В кульминационный момент кажется, что всему пришёл конец, но комета проходит мимо, чуть не коснувшись Земли, и мир понемногу восстанавливается. В детском возрасте эта история производит весьма яркое и местами неизгладимое впечатление — особенно благодаря тому, что на русский язык был переведён исходный текст 1946 года, а не адаптированная по требованиям испуганных всем этим мрачняком родителей лайт-версия 1968 года.
«Вспышка справа!»
Ну а для самой Туве Янссон, написавшей эту историю в 1946 году, источников впечатлений во многом стало именно появление и применение ядерного оружия. Впрочем, как считают историки литературы, текст был задуман ещё летом 1945 года, когда удары по Хиросиме и Нагасаки ещё не были нанесены, зато армады обычных бомбардировщиков ВВС США и Великобритании со вполне сопоставимым ущербом выжигали Гамбург, Дрезден, Токио и другие города стран Оси. Стоит отметить, что Туве Янссон сама была очевидцем бомбардировок Хельсинки советской авиацией, как ряда налётов в 1939-40 годах, так и бомбардировочной кампании февраля 1944 года — так что о предмете она имела отнюдь не только теоретическое представление.
Хельсинки пострадал от бомбардировок гораздо меньше, чем города Германии и Японии, но впечатлений для его жителей, в том числе Туве Янссон, хватило
Обладая очень развитым воображением и точной эйдетической памятью на увиденное, она вполне могла масштабировать увиденное тогда до масштабов ковровых бомбардировок и ядерных ударов, сметающих целые города и страны. Это наложилось на в целом очень тяжёлое переживание Туве Янссон событий Второй мировой, из-за которой она с трудом могла писать картины, и компенсировала стресс карикатурами на Гитлера для прогрессивного журнала Garm. Как бы то ни было, детская повесть о том, как мир муми-троллей едва не погиб от удара кометы — первое после Второй мировой войны произведение о мировом катаклизме, в котором уже можно разглядеть страх перед ядерным оружием. Да и перед неизбирательным применением обычного в формате «тысяча бомбардировщиков на город» тоже. Полноценный ядерный страх начнёт накрывать мир лишь несколькими годами позже.
Испытания ядерного артиллерийского снаряда калибра 280 мм для американской гаубицы М65 Atomic Annie, мощность взрыва составила 15 килотонн, примерно как в Хиросиме
▍ Пародия до рождения жанра
В том же 1946 году вышла книга, автор которой подошёл к вопросу о возможной ядерной катастрофе весьма странным образом. Американский журналист, военкор и по совместительству консультант ряда федеральных ведомств Пэт Фрэнк опубликовал свой литературный дебют, полусатирический роман Mr. Adam, «Мистер Адам». В сюжете нет никакой ядерной войны, лишь авария на АЭС в штате Миссисипи. Однако в ходе аварии происходит выброс ранее неизвестного изотопа, который по мере распространения по планете с воздушными массами делает бесплодным всё мужское население Земли — включая младенцев в утробах матерей.
И вроде бы человечество ждёт медленное вымирание, но спустя несколько месяцев выясняется, что один мужик таки умудрился сохранить репродуктивное здоровье: во время катастрофы один тихий мужичок по имени Адам оказался глубоко в серебряной шахте на глубине более километра. За бедолагой начинается всемирная охота: его буквально разрывают между собой разные федеральные и силовые ведомства США, пытающиеся оседлать тему спасения человечества и соответствующие бюджеты, его пытаются выкрасть коварные русские коммунисты и безумные учёные для бесчеловечных экспериментов.
В конце концов задолбанный и запуганный вусмерть последний надежд человечества стерилизует себя — но, к счастью, к этому моменту учёным таки удаётся найти способ решить проблему, не развинчивая его на запчасти в интересах науки и спасения цивилизации. Ныне этот роман прочно забыт, но на рубеже 40-х и 50-х он быстро стал бестселлером, продался совокупным тиражом в два миллиона экземпляров и даже удостоился благосклонных рецензий в The New York Times и от Элеоноры Рузвельт. Кстати, с автором «Мистера Адама» мы ещё встретимся, после этого успеха он прочно оседлал тему ядерной катастрофы и пост-ядерного выживания с романом «Увы тебе, Вавилон» 1959 года и научно-популярным нонфикшеном с чудесным названием «Как пережить водородную бомбу… и зачем?».
Обложки «Мистера Адама» и других книг Пэта Фрэнка, в том числе на ядерную тематику
▍ Война в Корее как триггер начала ядерной паники
Спустя пару лет после окончания Второй мировой мир обнаружил себя в состоянии Холодной войны. Два сформировавшихся по её итогам военно-политических блока, коммунистический и западный, принялись увлечённо готовиться к ещё более разрушительной мировой войне — которая со всей очевидностью должна была стать ядерной. К тому времени, рубежу 40-х и 50-х годов, с начала Первой мировой в 1914 году прошло уже более трёх десятков лет. Целые поколения, включая правящие элиты, успели сформироваться в реальности, где мир — лишь передышка между чудовищными глобальными войнами и гибелью в их пламени десятков миллионов человек, среди которых мог оказаться каждый.
Новой войны мало кто хотел всерьёз даже среди «ястребов», но к войнам привыкли, войны были почти нормой, нормой было готовиться к ним как к чему-то очень вероятному и даже неизбежному. Доверие к потенциальным противникам было величиной отрицательной, в них по обе стороны от железного занавеса видели коварных агрессоров, готовых ударить всей воздушно-ядерной или бронетанковой мощью в любой удобный для себя момент. Или же использовать какие-нибудь очень коварные и зловещие стратегии непрямых действий посредством шпионских сетей, тайных агентов влияния и даже технологий контроля психики.
В том числе под влиянием слишком обширного опыта двух мировых войн, чудовищных потерь и разрушений, поначалу ядерное оружие воспринималось не слишком панически. Мощности ранних боеприпасов были не слишком велики и вполне сравнимыми с серьёзными рейдами стратегической авиации с обычными бомбами. Рейд 334 B-29 на Токио 10 марта 1945 года с обычными зажигательными и фугасными бомбами оказался более разрушительным и смертоносным, чем последовавшие ядерные удары по Хиросиме и Нагасаки. Бомбардировки Гамбурга и Дрездена в Европе тоже были вполне сопоставимы по последствиям с возможными ядерными ударами по тем же городам.
Это не Хиросима или Нагасаки, а Токио после ковровой бомбардировки обычными фугасными и зажигательными бомбами 10 марта 1945 года
Однако технологии развивались стремительно, а число ядерных зарядов росло весьма впечатляющими темпами. Если в 1946-1947 у США были лишь единицы ядерных бомб, и члены комитета начальников штабов скромно опускали глаза на вопросы президента Трумена, чем, собственно, в случае чего вы собираетесь бомбить СССР, то уже в 1950 году американский ядерный арсенал начитывал 300 единиц, в 1955-м — 2500, а в 1960-м и вовсе устремился в космос с более чем 18 000 зарядов. СССР старался поспевать, но в первые годы не слишком быстро: всего 5 зарядов в 1950-м, 200 в 1955-м и около 1500 в 1960-м. Впрочем, американцы, отчасти в попытках выбивать у конгресса большее финансирование, отчасти благодаря дезинформации от руководства СССР, подозревали у Советов значительно большие арсеналы ядерных зарядов и средств их доставки. В реальности же возможность гарантированного уничтожения большей части городов США у СССР появилась только к концу 1960-х годов, ну а паритет был достигнут лишь к концу 70-х.
Хуже того, заряды образца «толстяка» и «малыша» в считаные килотонны быстро стали устаревшими и выглядели на фоне новых разработок почти что детскими хлопушками. В 1952 году США испытали первое термоядерное устройство мощностью 10 мегатонн — примерно в 1000 раз мощнее того, что кидали на Хиросиму и Нагасаки. В 1953 году СССР испытал готовый к применению термоядерный боеприпас РДС-6С мощность в 400 килотонн. Даже обычные ядерные, не термоядерные бомбы вроде типовой американской Mk-6 50-х годов, имели максимальный тротиловой эквивалент в 80 или 160 килотонн тротила: от четырёх до восьми Хиросим. Первая крупносерийная термоядерная бомба США, Mk-15, производилась с 1955 года серией в 1200 штук и имела мощность взрыва до 3,8 мегатонн. Такое оружие в подобных количествах могло выжигать целые города так, как было не под силу даже армадам из десятков тысяч бомбардировщиков с обычным вооружением.
Испытания РДС-37 мощностью 1,6 мегатонн в тротиловом эквиваленте: видео позволяет оценить масштабы взрыва, по сравнению с которой «обычный» ядерный уровня Хиросимы или Нагасаки выглядит буквально пресловутым «хлопком»
Первая, ещё умеренная, волна атомной паники накрыла США после начала войны в Корее летом 1950 года. Северокорейский блицкриг легко смял армию южан, где американскую помощь больше разворовывали, чем пускали в дело, но затем на полуострове высадились крупные силы войск США и их союзников, и уже коммунисты обнаружили себя отброшенными к китайской границе. Сталину и Мао такой провал младшего коллеги Кима не понравился — и в дело вступили бесчисленные китайские народные добровольцы, которых с воздуха прикрывали советские лётчики на новейших реактивных истребителях. Теперь уже американцев с южанами отбросили до середины полуострова, и фронт замер на 38-й параллели.
Воинственный и несколько упоротый, по мнению многих современников и историков, американский командующий Дуглас МакАртур буквально осаждал Белый Дом с требованиями срочно нанести ядерные удары по советско-китайским базам близ корейской границы. И даже намекнул прессе, что обязательно жахнет. И не потом, а довольно скоро. Весь Красный Китай в труху, Murrica hell yeah. Госдепу удалось выяснить, что пьяный Макартур в Токио заявлял ни много ни мало о том, что собирается пойти войной на Пекин и покончить с китайскими коммунистами, вне зависимости от того, что на этот счёт думают трусливые цивилы в Вашингтоне. Его энтузиазм, с учётом того, что у СССР уже имелось ядерное оружие, вызвал холодок на спине не только у президента Трумэна, но и у многих обычных американцев. В апреле 1951-года Макартура выгнали с поста командующего силами США на мороз, но осадочек остался. Именно война в Корее и шансы на её перерастание в Третью мировую со взаимными ядерными ударами стали точкой отсчёта для появления первых произведений о ядерном постапоке.
Публично жаждавший «жахнуть» генерал Макартур с неизменными очками-пилотами и трубкой надолго стал квинтэссенцией образа «американской военщины» для советской пропаганды, и во многом заслуженно
▍ Марсианские наброски ядерного армагеддона
Уже накануне войны в Корее свет увидели ранние произведения о будущей ядерной войне и её последствиях. Ключевым из них стоит назвать вышедшие в мае 1950 года «Марсианские хроники» Рэя Брэдбери. В основе сквозного сюжета этого культового цикла рассказов со сквозным сюжетом — знакомство человечества с угасающей марсианской цивилизацией телепатов, её нечаянный геноцид земными болезнями и последовавшая колонизация землянами Марса. Сюжет начинается с 1999 года, с 2002-го опустевшую планету начинают стремительно заселять земные переселенцы-пилигримы и увлечённо её осваивать, благо в сеттинге цикла атмосфера и климат на Марсе оказались почти земными.
«Марсианские хроники» не только стали важной вехой в становлении научной фантастики, но и вошли в золотой фонд литературы ХХ века
Однако в конце 2005 года начинается глобальная ядерная война: «та Большая война, которой мы ждали много лет». «В девять часов Земля как будто взорвалась и вспыхнула. К полуночи пожар потух» — наверное, самое лаконичное описание атомного армагеддона в мировой истории. Большая часть колонистов призвана обратно на Землю, где всё было очень плохо: американские города превратились в руины, Австралия и вовсе была уничтожена взрывом боеприпасов на большом складе атомного оружия. На Марсе остались медленно сходившие с ума единицы.
Последовавшие двадцать лет были временем затухания мировой войны и вымирания человечества, описанных лишь намёками и штрихами. В 2026 году отдельные семьи беженцев добрались до Марса и стали пытаться выжить на новой планете, на руинах древних городов марсиан и недолговечных земных колоний. Ну а на Земле в сгоревших в ядерном пламени мегаполисах лишь уцелевшая автоматика продолжала выполнение заданных функций. По мотивам предпоследнего рассказа «Будет ласковый дождь» и включённого в него стихотворения американской поэтессы Сары Тисдейл в 1984 году был снят один из самых мрачных позднесоветских мультфильмов:
Что интересно, часть рассказов о происходящем на фоне ядерной войны Брэдбери написал за несколько лет до публикации сборника. Финальный рассказ цикла «Каникулы на Марсе» вышел ещё осенью 1946 года в журнале. Он рассказывал о семье беженцев, которые эвакуировались с охваченной ядерной войной Земли на Марс на одной из последних готовых к полёту космических ракет. Отец семейства, чтобы не пугать детей, до конца скрывал от них происходящее, рассказывая, что они летят на каникулы. И лишь по прибытии признался, что ждёт ещё нескольких ракет и надеется, что беженцы смогут понемногу воссоздать на красной планете цивилизацию лучше той, которая погибла на Земле и стала причиной своей же гибели.
«Долгие годы», пред-предпоследний рассказ «Марсианских хроник», вышел в 1948 году. В нём единственная оставшаяся в колонии Нью-Нью-Йорк семья, встретившая экспедицию землян к дальним планетам Солнечной системы, оказалась состоящей из слегка безумного старика, который умирает на руках у капитана — и четверых андроидов, изображавших любящую жену и прекрасных детей. Экспедиция улетает на охваченную ядерным армагеддоном Землю, а андроиды продолжают выполнять заложенную в них программу симуляцию счастливой семьи. Мамору Осии аплодирует.
К тому же 1948 году относится и «Мёртвый сезон», по поводу которого можно даже немного поиграть в конспирологию. Главный герой, бывший космонавт-первопроходец, по совместительству законченный жлоб, а ныне скуфоватый владелец закусочной, с перепугу убивает одного из последних выживших марсиан. Затем на горизонте появляются несколько песчаных кораблей марсиан, которые считались исчезнувшими, как и сами марсиане. Товарищ в панике пытается уехать и отстреливается, но, несмотря на весь ущерб, марсиане явно довольны и даже веселы. Они объявляют, что даруют ему половину Марса, и скоро произойдёт что-то грандиозное: «Готовьте яства, готовьте угощение, готовьте чужеземные вина, ибо нынешняя ночь — поистине великая ночь!»
Марсиане удаляются в закат. Осчастливленный протагонист надеется на то, что сейчас на Марс хлынет новая волна колонистов, а сам он поднимет на этом большое бабло, но затем видит, что Земля сгорает в пламени ядерной войны. О которой марсиане явно были в курсе заранее. Надо сказать, что несчастными жертвами колонизации их назвать трудно: первые три экспедиции землян они попросту уничтожили, погрузив космонавтов в неотличимые от реальности глюки на основе их воспоминаний. Так что вся ядерная война, в пламени которой погибло человечество, могла быть просто возмездием марсиан за страшный урон их виду от занесённых с Земли бактерий. Ну а «дарственная» на пол-Марса, судя по тому, что дальше протагонист никак не упоминается — могла быть своеобразной шуткой юмора загадочных космоэльфов.
В том же 1950 году вышел роман Джудит Мэррил Shadow on the Hearth, «Тень очага». Он повествовал о жизни женщины из среднего класса с двумя детьми на руинах разрушенного ядерными ударами Нью-Йорка. Роман не особенно выстрелил, вероятно, по причине литературной слабости, он был первым экспериментом начинающего автора. При этом одни критиковали «Тень очага» за чрезмерную жестокость и мрачность, а другие — за слишком уж благостную картину постядерного восстановления США чуть ли не в духе соцреализма, со стройными рядами стойких патриотов и трудовыми подвигами под звёздно-полосатым знаменем. Но вызвал определённый интерес у критики именно своей новой и актуальной для того времени темой.
▍ Тем временем реальность становилась всё мрачнее
Описания того, насколько жутким и смертоносным является ядерный удар по городу, с начала 50-х годов всё более массово тиражировались в литературе, пособиях по гражданской обороне и образовательных киноматериалах в США. Если в СССР соответствующие информационные кампании были довольно функциональными, а главной интонацией госпропаганды было «Родина бдит и не даст империалистическим разжигателям войны реализовать свои ядерные планы», то в США все 1950-е годы нарастала откровенная ядерная паника на грани (или даже за гранью) массового психоза. Она подогревалась и нуждавшейся в эмоциях (и продажах) прессой, и представителями Пентагона и ВПК, которым нужно было «продавать» большие военные расходы Конгрессу и обществу: ведь Reds are Coming with the Bomb! Именно из этого психоза и его осмысления и родился жанр ядерного постапокалипсиса.
Коммунисты (кродуться)
Всё началось с того, что осенью 1949 года американская воздушная разведка уловила характерные изотопы в воздушных потоках над северной частью Тихого океана и установила: в СССР произвели испытание ядерного оружия. Вскоре последовало и официальное объявление Москвы о том, что теперь и у коммунистов есть своя атомная бомба. В Вашингтоне большинство предполагали, что Советы получат свою бомбу только через несколько лет, и новости были восприняты там весьма нервно. В августе 1950 года — когда уже гремела война в Корее, где многие ожидали скорого прямого военного столкновения США с СССР и КНР с его перерастанием в мировую войну с применением ядерного оружия — Комиссия по атомной энергетике США опубликовала сборник практических рекомендаций на случай ядерных ударов по американским городам. Он стал разлетаться среди обеспокоенных граждан как горячие пирожки, а на рынке стали появляться первые предложения по обустройству противоядерных укрытий «прямо у вас на участке, скидка первым обратившимся!»
Купи бункер, юзернейм!
Один из ведущих аналитиков RAND Герман Кан предложил ни много ни мало создать грандиозные супербункеры под крупнейшими мегаполисами США. К примеру, под Манхэттеном в Нью-Йорке предполагалось построить сеть подземных убежищ на 4 миллиона человек: буквально с цветовой дифференциацией штанов стандартизованной униформы, строгой внутренней дисциплиной, жизнью по расписанию и едой с обязательным приёмом узбагоительных. Но денег после долгих обсуждений на превентивное воплощение этой подземной постъядерной антиутопии Кану так и не дали.
К концу 50-х годов мысли о том, как пережить ядерные удары коммунистов во время неизбежной будущей войн, занимали американское общество очень сильно. Мало-мальски состоятельные семьи покупали себе сотни тысяч бункеров, во всех школах регулярно проводились учения по действиям при атомном ударе. Родителям официально рекомендовали говорить с детьми о порядке действий при ядерной тревоге или взрыве буквально ежедневно. В такой атмосфере постоянных мыслей о том, что делать при «вспышке слева» и что делать потом, если уцелеешь, появление посвящённых этому произведений было неизбежностью. В американском обществе, по сей день аномально религиозном относительно других стран условного Запада, это неизбежно накладывалось на представления и размышления о библейском Апокалипсисе. Собственно, сам термин «постапокалипсис» появился в такой форме именно по этой причине.
Один из наиболее мемных американских роликов по действиям в случае ядерной атаки
▍ Первые блины комом, или Голливуд пробует в постапок
Одной из первых попыток осмыслить то, как будут выглядеть ядерная война и попытки выживать после неё, появилась уже в 1951 году. В США вышел независимый, как сказали бы сейчас, артхаусный фильм «Пятеро» режиссёра Арча Оболера. Он повествовал о встрече беженцев из руин постъядерного Нью-Йорка, странной компании из типичного горожанина, беременной женщины, банковского клерка, чернокожего и неонациста. Они обосновываются на подвернувшейся загородной вилле… и попеременно то ссорятся, то убивают друг друга, то умирают от лучевой болезни. В итоге, как и полагается для кино классической эпохи, в живых остаются протагонист и его дама.
Критика отнеслась к фильму весьма скептически и, видимо, заслуженно. Все актёры были начинающими, играли они так себе, и происходящее на экране напоминало чуть ли не студенческую постановку. Не помогло и то, что «Пятеро» взяли в дистрибуцию Columbia Pictures, и они стали первым в истории фильмом, рекламу которого крутили по телевидению. В прокате он провалился. Степень кринжовости трейлера, напиравшего в основном на мощный сюжетный ход «четыре мужика собачатся из-за женщины», можно оценить самостоятельно. Впрочем, некоторые считают фильм недооценённым шедевром. Возможно, по принципу «настолько плохо, что даже хорошо». Как бы то ни было, The Five вошли в историю как самый первый фильм о ядерной войне и последовавшем постапоке.
Тему борьбы постъядерных мужиков за женщин продолжил вышедший в октябре 1952 года фильм Captive Women, «Пленницы» режиссёра Стюарта Гилмора, из морально-цензурных соображений вышедший в чопорной тогда Британии как «3000 AD». Этот почти короткометражный фильм часового хронометража вошёл в историю как прадедушка «Безумного Макса», создатель самой эстетики постапокалиптического выживача одичавших и жестоких людей глубоко постъядерного мира. Фильм начинается очень назидательным вступлением о том, что мир это хорошо, война это плохо, ядерная война ещё хуже, и если мы будем настолько идиотами, что её устроим, то вот, посмотрите, как будет выглядеть «мир смутного будущего без закона и порядка».
По сюжету, спустя тысячу лет после глобальной ядерной войны на руинах давно разрушенного Манхэттена со взаимной неприязнью соседствуют два племени: нормисов и мутантов. По-античному прекрасные потомки настоящих американцев с модельными постапокалиптичными причёсками и идеальными зубами проводят время в викингских пирушках и танцах перед странного вида статуей. Судя по одежде, особенно женской и начальственной, для съёмок позаимствовали реквизит какого-то пеплума из тех, где Юлий Цезарь с тремястами спартанцами отвоёвывал Трою у египетского фараона.
Мутанты — стрёмные товарищи в балахонах с капюшонами и искажёнными физиономиями, но при этом хранят духовные скрепы американского народа в виде Библии и дробовика, пока благородные, но немного безбожные нормис хлещут пиво и пляшут вокруг монумента подозрительно ктулхичного вида. Они обижаются на нормисов за многовековую ксенофобию, бездуховность и особенно на то, что те не делятся красивыми женщинами. Женщины нормисов, отметим, как на подбор обладают модельными фигурами и яркой постъядерной косметикой в духе пин-апа 50-х, и эротишно массово купаются в специальной пещере.
Протагонист Роберт, сын вождя нормисов, и его невеста Рут собираются пожениться, но всё срывается из-за набега через туннели метро рейдеров из ещё одного племени с верховий Гудзона. «Верховые» состоят в основном из мужиков в кожаных жилетах с шипами, которые устали утешать друг друга от одиночества, и решили захватить себе женщин. Нормисам и мутантам приходится объединиться и навалять рейдерам в великой битве массовой поножовщине, и топят их остатки в ветхом тоннеле. После чего нормисы и мутанты благополучно осознают, что лучше жить мирно, чтить духовные ценности и вместе кошмарить соседей. А одна из красавиц-нормисов даже влюбляется и выходит замуж за мутанта — естественно, самого красивого и героического. Хэппи энд.
Вожак рейдеров и главная героиня
Не менее странным, хотя и в другом смысле, стал третий фильм о ядерной войне, который вышел уже в декабре 1952 года: Invasion, U.S.A. «Вторжение, США». Это была буквально военно-пропагандистская нетленка про американские ценности и коммунистическую угрозу дивной степени угара. Кажется, будто сценарий писал ещё юный и неопытный, но со всем юношеским задором вштыренный звёздно-полосатым патриотизмом и шизомилитаризмом Том Клэнси. По интонациям фильм местами напоминает писания небезызвестного в 90-е Максима Калашникова, а то и Проханова — только с другой стороны фронта холодной войны. Повествует фильм… о катастрофическом крахе США и американского общества в ходе ядерной Третьей мировой войны.
Всё начиналось с того, что в нью-йоркском баре пьёт загадочный мистер Оумен в штатском, со взглядом как у главгероя «Американского психопата», подозрительно осведомлённый обо всех и обо всём. В процессе флегматичного поддавания бурбона он сталкивается с группой представителей американского истеблишмента. Представители, конечно, добрые американцы и ненавидят чёртовых коммунистов, но при этом хотят низкие налоги и поменьше бюджетных трат федералами на всякие там ВПК и национальную безопасность. А ещё им самым возмутительным образом не нравится идея повышения военных расходов и мобилизации общества под мудрым руководством американского государства. Мистер в штатском с саркастичной ухмылкой выслушивает их жалобы, представляется прогнозистом, и комментирует всё это странной фразой: он хотел бы видеть на посту президента мага, способного убивать врагов страны силой мысли (что?).
Загадочный мистер Оумен
В этот самый момент случается вжух. Совьетские воздушно-десантные частипод марш из Red Alert 3 массово высаживаются на Аляске, подавив местные базы ВВС США ядерными ударами. Американцы перебрасывают войска, но Советы успевают перевезти в Аляску через северные моря механизированные дивизии — и прорываются по канадскому побережью в штаты Вашингтон и Орегон. Тем временем стратегические B-36 наносят массированные удары по СССР, а советская авиация выжигает немирным атомом военные и не очень объекты в Сиэтле. Тихоокеанский флот США атакует Дальний восток, но авианосные группы гибнут под атаками ВВС СССР и советских подлодок, применяющих в том числе ядерные торпеды.
Советской униформы не нашлось, поэтому военачальники СССР выглядят в фильме как форменные пруссаки
Бухавшие в баре элитарии пытаются помочь обороне страны, но всё оказывается слишком поздно, ведь им подобные несознательные граждане не хотели повышения налогов и больших бюджетов для Пентагона и ЦРУ! Кто-то мчится на свой тракторный завод в Сан-Франциско, чтобы наладить там производство танков, но город подвергается ковровой бомбардировке с Ту-4, советские десантники и китайские подпольщики захватывают завод и расстреливают владельца как буржуазного элемента. Кто-то направляется в Аризону чтобы забрать семью с ранчо, но все гибнут в наводнении после ядерного удара по дамбе ГЭС.
На ядерные удары не скупятся обе стороны
Всё оказывается тщетно, президент США пытается поднять боевой дух рассказами об огромных потерях коммунистов и успешных контрударах, но эти сообщения оказываются сильно преувеличенными. В итоге советские войска сжигают Нью-Йорк ядерными ударами, переодетый в американскую форму отряд ВДВ СССР берёт внезапным штурмом Капитолий в Вашингтоне, и расстреливает разбегающихся в панике толстых конгрессменов (а это точно американский пропагандистский фильм?). Америка пала, советские солдаты увлечённо экспроприируют небоскрёбы и поместья капиталистов.
Назроффье, товаришч командующий!
В общем, буквально сюжет чтива про попадание попаданца к Сталину к попаданцу в Сталина и последующее «наш Совьетский Союз покарает». Правда, в самом финале оказывается, что всё описанное было наведённой массовой галлюцинацией от политического сознательного мистера в штатском, чтобы показать недостаточно сознательным элитариям последствия нежелания поддержать американское государство и силовиков в великой борьбе с поползновениями мирового коммунизма. Интересно, его, случаем, звали не Сидни Готтлиб? Все тут же проникаются пережитым, сознают свои ошибки и бегут помогать Пентагону, Госдепу и ЦРУ, пока не стало слишком поздно. Том Клэнси нервно плачет и курит в углу.
Советские диверсанты в Капитолии
Что забавно, и «Пленниц», и «Вторжение, США» сняла буквально подряд одна и та же студия, American Pictures Corporation. С бюджетом менее $200 000 «Вторжение» собрало в прокате $1,2 млн… При этом на съёмках первого военно-политического технотриллера неплохо сэкономили: все военные сцены, кроме совсем уж камерных, представляют собой документальную хронику Второй мировой и Корейской войн, а также кадры ядерных испытаний и военных учений. Записи были любезно предоставлены съёмочной группе Пентагоном и комиссией по ядерной энергии США, что в общем-то неудивительно.
Акция: два фильма про ядерную катастрофу по цене одного!
Все три фильма были первыми в своём роде кинолентами на тему ядерной войны и постъядерного выживания, но блины в целом оказались комом, и ныне их помнят в основном киноведы в штатском. По мере нарастания ядерной паники в США всё больше студий стали обращаться к темам ядерного апокалипсиса — и с конца 50-х голливудские студии выпускали уже по несколько фильмов на эту тему в год. Она буквально стала одним из главных мейнстримов в американской культуре на рубеже 50-х и 60-х годов. Но подробнее о пике ядерной паники и том, как она отразилась в литературе, кино и их тропах, включая великую пародию Кубрика «Доктор Стрейнжлав, или как я перестал бояться и полюбил атомную бомбу», мы поговорим в следующей статье.
Автор: Алексей Костенков
