Мне нравятся пост-ковидные правила игры. Добрая половина вакансий — удаленка. Мы больше не ищем в описании слова «гибкий график» — это теперь само собой разумеется. Никому не придет в голову заставить программиста строго сидеть за компом от 9 утра до шести вечера. Боссы теперь уважают наше время и личное пространство. И нам все еще очень хорошо платят.
Тут все выглядит так, что ты легко можешь жить с очень высоким комфортом, четко дозировать работу, и управлять своей жизнью.
Когда я первый раз получил оффер на ремоут, я так и подумал. В том, как офис пожирает лишнее время очень простая арифметика — конкретно на работу тратишь часа четыре, еще четыре ты страдаешь фигней, два тратишь на дорогу и час вычеркиваешь из каждого утра — он хоть и свободный, но бесполезный. Около восьми часов ты должен спать. У тебя остается всего пять часов на свои дела по дому и общение с семьей. Это ничтожно мало — ведь ты ещё обычно и зверски устал, когда вернулся.
У меня было так. Я просыпался, проклиная все на свете перся на работу и погружался в процесс — программировать мне нравилось, тусить в офисе тоже — но я все время держал в башке жирную боль: дома моя маленькая дочь прямо сейчас делает свои первые шаги, учится говорить «мама» и смешно, неловко дергает головой по сторонам — ищет меня. Но когда я приходил домой, я был уже слишком вымотан, и не хотел с ней играть. Причем дети, это же такая штука, взаимодействие с ними содержит больше труда чем удовольствия. Ты оставляешь всего себя, пока имплементишь какой-то сервис в Microsoft Dynamics CRM (до сих пор не знаю, что это такое и зачем оно нужно), а потом приходишь домой, и тебе говорят — подмыть, накормить, искупать, уложить.
В какой-то момент мне поставили митинги с американцами на восемь вечера. И я втайне обрадовался — ведь теперь, когда я буду приходить с работы, дочь будет уже спать, и мне не придется трудиться. А освободившееся утро я все равно просплю — удачи любому, кто попробует меня разбудить.
С ремоутом на работу по прежнему тратятся 4 часа, еще четыре часа страдания фигней с коллегами превращаются в 4 часа с семьей, два часа дороги и бесполезный час перед работой — туда же. Причем в моем вот случае я мог работать эти свои четыре часа в любое время суток — только один час в неделю у меня был строго занят на викли синк. Я попробую быть ещё честнее, и скажу, что и четыре-то часа я далеко не всегда вырабатывал.
Но все стало только хуже
К тому моменту количество моих детей удвоилось. Вместо того, чтобы просто погружаться в работу, я стал от нее отлынивать — и от этого щемящее недовольство собой усиливалось. Ты встаешь с утра, и не работаешь. К тебе подходят дети — а тебе НАДО работать. Жена их убирает, но ты не работаешь. Потом ты снова не работаешь, а потом опять не работаешь. Весь день тебя никто не трогал, потому что ты должен работать. Но ты ничего не сделал. И теперь хочешь спать. Сделанная работа оставляет приятную усталость — сделанное ничего ощущается как разгруженная в одиночку тонна кирпичей.
Даешь себе обещание — завтра с самого утра сяду, и буду фигачить весь день. Веришь ему, и сон снимает как рукой. Семья уже спит, а у тебя есть индульгенция на отдых, ведь завтра же все будет сделано. И вот ты находишь себя в шесть утра, читающим какие-то новостные дайджесты, или ещё что-нибудь в таком духе. И ложишься спать — на весь день. А вечером снова обещаешь себе завтра же взяться.
В какой-то момент ответственность побеждает прокрастинацию, и я действительно садился фигачить код на двадцать гребаных часов подряд. Фиксил много задач. А на следующий день все начиналось по новой. Но при этом, во всем этом процессе не оставалось ни одной минуты, когда я действительно был бы душевно спокоен, и готов просто посидеть с семьей — ведь я всегда должен работать.
Это состояние сжирало меня, и я победил прокрастинацию. Я перепробовал много вещей, всякие расписания, методики — вся эта чушь не сработала. Сработало, когда я просто взял яйца в кулак, и принял, что часть моей жизни должна быть страданием — и научился страдать. Так я научился делать закрывать работу ко второй половине каждого дня. Да я не хочу работать утром, да, первые полчаса работы невероятно мучительные, но тут как включишься — все заработает.
Но все стало ещё хуже
Разработкой нельзя заниматься по чуть-чуть. Вот он я, у меня хорошая должность, и неплохие показатели — никто не гонит. Но. Я чувствую, что отстаю от индустрии, и начинаю нервничать, что через два года меня выпнут как собаку. Поэтому я погружаюсь не только в рабочий процесс, но и в индустрию вообще. Щупаю технологии, читаю книги, смотрю всякие конфы в записи, что-то там изобретаю — короче опять, как в самом начале, отдаю всю свою активность профессии — и на семью опять нет сил. Для меня невозможно дозировать, сколько часов в день я буду разработчиком. Получается или все, или ни одного.
Тупые задачи, которые поделал в начале дня, и на которые ещё море времени, никуда не уходят из головы. Идеи роятся, и постоянно требуют концентрации, а новую информацию хочется обдумать и обсудить с кем-то. В итоге, даже если точно для себя решишь — вот у меня сейчас четыре часа вечера, я свободен от дел, и теперь провожу время с детьми — ты все равно будешь с ними только наполовину.
Я понял это, и решил — ну окей. Карьера превыше всего. Мои дети будут учиться в гарварде, и ни в чем не будут нуждаться, я найму няню, у них будет счастливая и беззаботная жизнь.
Взял две фултайм работы. В какой-то момент у меня их было вообще три. В тот же момент я стал много писать, завел свой подкаст, и ещё несколько потенциально очень выгодных активностей. Я как отдавал, так и отдаю всю свою активность делу — просто теперь этих дел несколько и они разные.
Но стало ещё хуже
Из-за огромного количества разных задач за день я стал очень плохим инженером. Я стал вообще все делать плохо — ведь проблем у меня больше, чем я мог бы решить. Поэтому, когда я встречаю любую из них — починить баг, написать текст, сходить с женой в ресторан — я быстро прокручиваю в башке, как бы мне это сделать максимально быстро. Причем, сколько бы времени я не выгрыз — освобожденное время потратится на другую задачу. Я забираю дочь из сада, и по дороге домой созваниваюсь по делам. Я слушаю дочь в пол уха, и в пол уха же слушаю людей с другой стороны зума. Вообще все делаю в лучшем случае наполовину, и что бы я не делал — всегда есть вещь, которую нужно было делать в это самое время, и она намного важнее той вещи, которую я делаю прямо сейчас. Но если начать делать её — будет ещё одна более важная вещь.
Я пробовал все расписывать и планировать, и понял, что нельзя запихать в двадцать часов дела, которые надо делать сорок часов. Мое подсознание начало саботировать процесс — я часто невольно назначаю созвон на уже занятое другим созвоном время, а потом продалбываю оба. Все вещи, которые я делаю, я воспринимаю как задачи — даже телефонный звонок от отца. Один раз я непроизвольно закончил его словами «спасибо коллеги».
А самое обидное, деньги — один хрен улетают все без остатка, у меня нет времени и сил планировать финансы. И тем более учиться это делать. Я смотрю на свои расходы за последние полгода, и у меня волосы встают дыбом. Боги, куда блин можно влить столько бабок, и почему у меня ничего нет? Деньги можно копить, но я коплю только долги.
При этом я намного богаче, чем когда был на той офисной работе, и возвращаться туда я не хочу.
Я не знаю как вам, но меня все эти люди, рассказывающие уютные сказочки про грамотный Уорк Лайф Бэланс, виртуозно провели. Ничего не работает. У меня был период с одной работой и расслабленным темпом, был период с кучей работ, на которые можно забивать и продалбываться, был период бешеной нагрузки, был период, когда я не справлялся с парой задач, бывало что море работ оказывались мне по плечу.
Но всегда все было хуже и хуже
Я всегда был посредственным разрабом. Плохим мужем. И ужасным отцом.
На правах рекламы
Мощные VDS с процессорами AMD EPYC для разработчиков. Частота ядра CPU до 3.4 GHz. Максимальная конфигурация позволит оторваться на полную — 128 ядер CPU, 512 ГБ RAM, 4000 ГБ NVMe.
Автор: Philipp Ranzhin
