Этой весной, Питер Тиль (Peter Thiel), один из основателей PayPal и первый инвестор FaceBook, провел курс в Стенфорде — «Стартап». Перед началом Тиль заявил: «Если я сделаю свою работу правильно, это будет последний предмет, который вам придется изучать».
Один из студентов лекции записывал и выложил транскипт. В данном хабратопике 9e9names переводит третье занятие. Редактор Astropilot.
Занятие 1: Вызов будущего
Занятие 2: Снова как в 1999?
Занятие 3: Системы ценностей
Занятие 4: Преимущество догоняющего
Занятие 5: Механика мафии
Занятие 6: Закон Тиля
Занятие 7: Следуйте за деньгами
Занятие 8: Бросок
Занятие 9: Итак, все готово, а купят ли у вас?
Занятие 10: После Web 2.0
Занятие 11: Секреты
Занятие 12: Война и мир
Занятие 13: Вы — не билет в лотерею
Занятие 14: На зеленый свет
Занятие 15: Назад в будущее
Занятие 16: Разбираясь в себе
Занятие 17: Глубокие мысли
Занятие 18: Учредитель — жертва или Бог
Занятие 19: Застой или подъем
Занятие 3: Системы ценностей
Во многом история 90-х — это история распространённых заблуждений в понимании того, что такое ценность. Понятие «ценности» перешло в психосоциальную плоскость, ценным объявлялось то, что люди считали таковым. Чтобы уйти от этого стадного заблуждения прошедшего десятилетия, мы должны приложить усилия и выяснить, возможно ли определить объективную ценность бизнеса, и если да, то как это сделать.
Если мы вернёмся к рассуждениям из первой лекции, то заметим, что есть ряд вопросов, которые могут натолкнуть нас на представления о ценности. Эти вопросы сильно персонифицированы. Например: Что Я могу сделать? Что из этого МНЕ кажется ценным? Что НЕ ДЕЛАЮТ ОСТАЛЬНЫЕ? Если брать за основу глобализацию и технологии, как две основные оси координат 21-го столетия, то все указанные вопросы можно синтезировать в один высокоуровневый вопрос: какие компании, ценность которых очевидна, ещё никто не основал?
Несколько иной взгляд на технологии — переход от 0 к 1, если вернуться к нашей прежней терминологии — можно получить с финансовой и экономической точек зрения. Эта точка зрения может также пролить свет на понятие «ценности», рассмотрим её сейчас более подробно.
I. Великие технологические компании
Великие компании делают три вещи. Во-первых, они создают ценности.
Во-вторых, они постоянно придерживаются выбранного пути.
В-третьих, они становятся монополистами в производстве хотя бы одной из тех ценностей, которые создают.
Первое из этих утверждений очевидно. Компании, которые не создают ничего ценного, просто не могут быть великими. Только лишь создание ценностей само по себе ещё не сделает компанию великой, однако, без этого великими точно не становятся.
Великие компании стабильны. Или, если выражаться точнее, они долговечны. Они не существую по принципу «создать ценность и вскоре исчезнуть». Рассмотрим компании из 80-х, производящие жёсткие диски. Они приумножили ценность, производя новые и более совершенные устройства. Но сами компании-производители не выдержали проверку временем – на их смену пришли другие компании. Не стоит выстраивать границ между ценностями, которые вы можете производить, и ценностями, которые вы можете захватить и удержать.
Наконец — и это не случайно — вы должны захватить большую часть рынка той ценности, которую производите, после этого ваша компания станет по-настоящему великой. Учёный или математик может создать множество непреходящих ценностей своими открытиями. Но захватить значимую часть этого рынка ценностей — это совсем другое дело. Сэр Исаак Ньютон, например, не смог захватить большую часть ценностей, которые он создавал в своей работе (видимо, имеется в виду «Математические начала натуральной философии» – прим. переводчика). Возьмём авиационную отрасль в качестве менее абстрактного примера. Авиакомпании, безусловно, создают ценности, так как жить становиться лучше, благодаря их существованию. Эти компании создают множество рабочих мест. Однако авиакомпании сами по себе никогда по-настоящему не зарабатывали денег. Безусловно, среди них есть компании получше и похуже. Но, вероятно, ни одна из них не может считаться действительно великой.
II. Оценка
Один из способов, который многие люди пытаются использовать для объективной оценки ценности компании, — это поиск кратного аналога. В какой-то степени это работает. Надо, однако, следить за тем, чтобы избежать использования социальных эвристических оценок вместо строгого анализа, так как анализ, как правило, обусловлен действующими на текущий момент договорённостями и соглашениями. Если вы создаете компанию в рамках бизнес-инкубатора, то надо учитывать существующие условности. Если участники вкладывают в компанию свои средства до достижения отметки в 10 миллионов долларов, то компания может оцениваться в 10 миллионов долларов. Есть множество формул, которые включают такие метрики, как ежемесячное количество просмотров страницы или количество активных пользователей. Несколько более строгими являются множители при расчёте дохода. В качестве оценки стоимости софтверной компании основой часто может служить ее десятикратный годовой доход. Гай Кавасаки (Guy Kawasaki) предложил достаточно уникальное (и возможно полезное) уравнение:
предварительная оценка = ($1 млн * кол-во инженеров) — ($500 тыс. * кол-во менеджеров)
Наибольшее общее кратное — это соотношение “цена-прибыль”, также известное как коэффициент P/E или просто PER. Коэффициент PER вычисляется следующим образом:
PER = рыночная стоимость (за акцию) / прибыль (с акции)
Другими словами, это цена акции по отношению к чистой прибыли компании. PER широко известная характеристика, однако она не учитывает рост компании.
Для учёта роста можно использовать коэффициент PEG — соотношение цена/прибыль с учётом роста.То есть
PEG = (рыночная стоимость/прибыль)/ежегодный рост прибыли.
Таким образом,
PEG = PER / ежегодный рост доходов.
Чем ниже значение PEG для компании, тем медленнее она растёт, и, следовательно, тем ниже её ценность. Более высокое значение PEG, как правило, характеризует большую ценность компании. В любом случае, PEG должно быть меньше единицы. PEG является хорошей метрикой, чтобы следить за темпами роста вашей компании.
Мы получили стоимостной анализ в данный момент времени. Однако на деле это анализ временных факторов. В ходе анализа вы смотрите не только на движение денежных средств за текущий период, но и на будущие годы. Суммируя все значения, вы получаете прибыль. Но одно и то же количество денег сегодня стоит больше, чем в будущем периоде. Таким образом, анализ не учитывает уменьшение стоимости денег во времени (TVM), так как будущее несет с собой большое количество рисков. Основная формула для расчёта значения TVM следующая:
r — ставка дисконтирования
CFt — кассовая прибыль в расчетном году
DPV — текущая стоимость с учётом ставки дисконтирования
Всё усложняется, когда значение кассовой прибыли не является постоянной величиной. Для переменной кассовой прибыли используются следующие формулы:
g — темп роста
TV — остаточная (постпрогнозная) стоимость
Таким образом, для определения ценности компании вы делаете расчёт коэффициентов DPV или NPV на следующие X (или бесконечное количество) лет. В общем, вам нужно получить значение g больше, чем r. В противном случае ваша компания не растёт в достаточном темпе, чтобы идти в ногу со ставкой дисконтирования. Конечно, в модели роста темпы роста в конечном итоге должны снижаться. В противном случае ценность компании со временем будет достигать бесконечности — а это вряд ли.
Ценность фирм эпохи Старой Экономики определяется по-другому. Для компании на спаде основная ценность определяется краткосрочной перспективой. Инвесторы, придерживающиеся стратегии стоимости, обращают внимание на кассовую прибыль. Если компания может поддерживать текущий уровень кассовой прибыли на протяжении 5-6 лет, то это хорошая инвестиция. Затем инвесторы просто надеются, что эта кассовая прибыль — они и определяют стоимость компании — не будет уменьшаться быстрее, чем они ожидали.
C технологическими компаниями и прочими быстрорастущими фирмами дело обстоит иначе. Во-первых, большинство из них теряют деньги. Когда темп роста g, как мы его обозначали в наших вычислениях, выше чем ставка дисконтирования r, то основная ценность технологического бизнеса приходится на далёкое будущее. Действительно, в типичном случае ⅔ ценностей производятся между десятью и пятнадцатью годами существования компании. Это противоречит здравому смыслу. Большинство людей — даже тех, кто сегодня работает в стартапах — мыслят в моделях Старой Экономики, где необходимо создавать ценности с места в карьер. В центре внимания должны находиться компании с взрывным ростом в ближайшие месяцы, кварталы или, реже, годы. Это слишком короткий участок временной шкалы. Модели Старой Экономики действительны только для Старой Экономики. Это не работает для технологических компаний и прочих быстрорастущих бизнесов. Тем не менее, культура стартапов сегодня демонстративно игнорирует, если не сказать противоборствует, интервалами в 10-15 лет.
PayPal может служить прекрасной иллюстрацией. В течении 27 месяцев его рост составлял 100%. Все знали, что темпы роста будут снижаться, но всё равно рост был выше, чем ставка дисконтирования. План состоял в том, что максимальная стоимость будет достигнута в районе 2011 года. Несмотря на то, что запланированная в режиме долгосрочного планирования ставка дисконтирования оказалась по факту ниже, и темпы роста всё ещё находятся на вполне здоровой отметке в 15%, всё же сегодня понятно, что максимальную стоимость PayPal стоит ожидать не ранее 2020 года.
LinkedIn является ещё одним хорошим примером важности долгосрочной перспективы. Рыночная капитализация этого стартапа в настоящее время составляет около 10 миллиардов долларов, и акции участвуют в торгах с очень высоким P/E около 850. Но анализ дисконтирования кассовой прибыли даёт следующую оценку: ожидается, что с 2012 по 2019 стоимость сервиса достигнет уровня около 2 миллиардов долларов, тогда как остальные 8 миллиардов отражают оценку 2020 года и далее. Оценка LinkedIn, другими словами, имеет смысл только в условиях долгосрочности, т.е. если оценивается возможность производить ценности ближайшее десятилетие.
III. Долговечность
Люди часто говорят о «преимуществе первопроходца». Но фокусирование на этой проблеме имеет последствия: вы можете сделать первый шаг и исчезнуть. Опасность в том, что вы можете просто быть не настолько погружёнными во всё это, чтобы преуспеть, даже если вы в конечном итоге производите ценности. Оставлять последнее слово за собой даже более важно чем оказаться первопроходцем. Вы должны быть настроены на долговременное присутствие. В этом аспекте бизнес похож чем-то на шахматы. Гроссмейстер Хосе Рауль Капабланка выразил это так: для того чтобы добиться успеха «вы должны выучить эндшпиль, а потом всё остальное».
IV. Получение выгоды
Основные экономические идеи о спросе и предложении могут быть использованы в рассуждениях о получении выгоды. Общее понимание состоит в том, что рыночное равновесие достигается в той точке, где пересекаются кривые спроса и предложения. При анализе бизнеса с этой точки зрения, вы получаете два возможных варианта: совершенная конкуренция или монополия.
В условиях совершенной конкуренции ни у одной из фирм в отрасли нет экономической прибыли. Если прибыль появляется, то фирмы выходят на рынок и прибыль уходит. Если же фирмы начинают нести потери, они уходят с рынка. Таким образом вы не зарабатываете денег. И не только вы, никто их не зарабатывает. В условиях совершенной конкуренции масштаб вашей деятельности пренебрежимо мал по сравнению с масштабами рынка целиком. Вы можете незначительно повлиять на спрос. Но, в целом, вы находитесь в положении пассивного участника рынка.
Но если вы монополист, то весь рынок — ваш. По определению, вы являетесь единственным производителем какой-либо ценности. Большинство экономических учебников тратят много времени на обсуждение совершенной конкуренции. Они склонны рассматривать примеры монополий как внутренние элементы или как незначительные исключения из ситуации совершенной конкуренции. Мир, как говорится в этих книгах, по умолчанию находится в состоянии равновесия.
Но, возможно, монополия не является каким-то странным исключением. Возможно, условия совершенной конкуренции по умолчанию существуют только в экономических учебниках. Усомнимся, является ли действительно монополия альтернативой общепринятой парадигме. Рассмотрим великие технологические компании. Большинство из них обладают одним решающим преимуществом — таким, как эффект масштаба или уникальная низкая себестоимость продукции — что по крайней мере является важным шагом к становлению монополий. Фармацевтическая компания, например, может пользоваться патентной защитой определённого препарата, что позволяет ей торговать по более высокой цене, чем обходятся издержки на изготовление этого препарата. По настоящему ценные предприятия — это бизнес-монополисты. Они продвигают производство ценностей, устойчивых во времени, а не размытых условиями конкуренции.
V. Соревновательная идеология
А. PayPal и конкуренция
PayPal вращался в платёжном бизнесе. В этом бизнесе имеет место значительная экономия на масштабах. Вы не могли конкурировать с крупными компаниями, обеспечивающими кредитные карты, напрямую; нужно было каким-то образом подорвать их основания. PayPal делал это двумя способами: с помощью технических нововведений и через инновационные продукты.
Основная техническая проблема, которую предстояло решить в PayPal — это мошенничество. Когда появилась возможность осуществлять платежи через интернет, то выявилось гораздо больше мошенничества, чем кто-либо ожидал. Также неожиданно трудно оказалось с ним бороться. Было много разных врагов в «Войне против Мошенничества». Например, была организация «Мир кардеров» (Carders World), которая строила антиутопию обрушения фундамента Западного Капитализма анонимными транзакциями. Был особо надоедливым хакер по имени Игорь, который уклонялся от ФБР вне зоны их юрисдикции (позже Игорь был убит русской мафией). В конечном счёте, PayPal смогло создать действительно хорошее программное обеспечение, позволяющее бороться с проблемами мошенничества. название этого программного продукта — «Igor».
Ещё одним ключевым новшеством было снижение затрат на оформление источников финансирования. Например, затраты на получение пользователями информации о состоянии банковских счетов составляются из разных факторов. Но в результате моделирования того, сколько денег оставалось на счёте, PayPal может производить предварительные выплаты, более или менее обходить Автоматическую Клиринговую систему, и производить платежи мгновенно с точки зрения пользователя.
Это только два примера из PayPal. Ваш бизнес будет выглядеть по-другому. Вывод заключается в том, что абсолютно важно иметь некоторое решающее преимущество над уже имеющимися сервисами, кажущимися самыми лучшими. Потому что даже небольшое количество конкурирующих услуг, быстро создает почву для очень стремительной конкурентной динамики.
Б. Конкуренция и монополия
Является ли конкуренция хорошим явлением или плохим — это интересный (и недооценённый) вопрос. Большинство людей предполагают, что конкуренция — это хорошо. Стандартный экономический нарратив, сосредоточенный на совершенной конкуренции, определяет конкуренцию, как источник прогресса. Если конкуренция — это хорошо, то её полная противоположность — монополия — это должно быть плохо. Действительно, Адам Смит принял эту точку зрения в труде «Богатство наций» (The Wealth of Nations):
Люди, занимающиеся одним и тем же бизнесом, редко встречаются, даже в веселье и развлечении, но беседы их всегда заканчиваются заговором против общества или поиском некоторых механизмов повышения цен.
Понимание этой точки зрения важно хотя бы потому, что она так широко распространена. Но дать точное определение, почему монополия — это плохо, достаточно тяжело. Это, как правило, просто принимается как данность. Но, вероятно, стоит коснуться этого вопроса более подробно.
В. Проверка монополии
Акт Шермана (Sherman Antitrust Act) заявляет:
Обладание монопольной властью не является незаконным, в случае, если оно не сопровождается элементами антиконкурентного поведения.
Поэтому, для того чтобы понять, является монополия законной или нет, мы должны разобраться что такое «антиконкурентное поведение».
Министерство юстиции использует три теста для оценки монополий и монопольных цен. Первый — индекс Лернера, который даёт представление о том, в какой степени конкретная компания обладает рыночным влиянием. Значение индекса высчитывается как:
(цена — максимальная себестоимость) / цена.
Индекс измеряется в диапазоне значений от нуля (совершенная конкуренция) до единицы (монополия). Интуитивно понятно, что рыночное влияние компании значит многое. Но на практике индекс Лернера сложно оценить, так как для этого надо знать рыночную цену и плановую максимальную себестоимость. Конечно, сами технологические компании знают показатели и самостоятельно могут оценить собственный индекс Лернера.
Второй — индекс Херфиндаля-Хиршмана. Он использует размеры фирм и отраслей, для того чтобы оценить, насколько существует конкуренция на рынке. Фактически это сумма квадратов долей продаж каждой фирмы в отрасли. Чем ниже значение индекса, тем больше конкуренции на рынке. Значение ниже 0.15 указывает на рынок с высокой степенью конкуренции, значение от 0.15 до 0.25 указывает на то что рынок весьма насыщен. Значение от 0.15 до 0.25 указывает на высокую насыщенность и, возможно, монополизацию отрасли.
И, наконец, есть ещё коэффициент насыщенности m-фирм. Вы берёте 4 или 8 крупнейших фирм в отрасли и сумму их долей рынка. Если все вместе они составляют более 70% рынка, то можно говорить о высокой насыщенности рынка.
Г. Что хорошего и что плохого в монополии
Во-первых, минусы: монополии, как правило, сокращают объёмы производства и устанавливают более высокие цены, чем фирмы на конкурентных рынках. Это же утверждение может быть не совсем верно для некоторых естественных монополий. В некоторых областях, имеет место монополия масштаба, которая немного отличается. Но, в общем, монополисты устанавливают цены, а не реагируют на спрос. Также для монополий характерно явление ценовой дискриминации, поскольку монополисты могут захватить больший объём рынка, устанавливая разные цены на группы товаров. Другим объектом критики является тот факт, что монополии душат инновации, т.к. могут получать прибыль как привнося какие-либо инновационные технологии, так и обходясь без них. Монопольный бизнес будет расти без развития каких-либо новых технологий.
Но можно привести и обратный аргумент, также касающийся инноваций. На самом деле, монополия может замечательно стимулировать инновации. Если компания создаёт каждый новый продукт значительно лучше предыдущего, то что плохого в том, что цена этого продукта выше, чем максимальная себестоимость производства. Образовавшаяся дельта — это награда создателям новых вещей. Фирма-монополист также может позволить себе улучшенное долгосрочное планирование и глубже просчитать финансирование проекта, поскольку у сотрудников есть большее ощущение стабильности, чем в условиях совершенной конкуренции, где прибыль равна нулю.
Д. Предубеждения совершенной конкуренции
Интересно порассуждать, почему большинство людей имеют устойчивое предубеждение в пользу совершенной конкуренции. Трудно спорить с тем, что экономисты боготворят эту систему. Даже само понятие «совершенная конкуренция», кажется, связано с нормативными значениями. Мы не называем её «безумная конкуренция» или «беспощадная конкуренция». И это, наверное, не случайно. Совершенная конкуренция, как утверждают, совершенна.
Для начала, совершенная конкуренция может быть привлекательна, потому что ее легко моделировать. Это, вероятно, объясняет многое, потому как и вся экономика держится на моделировании реального мира для того, чтобы упростить взаимодействие с ним. Совершенная конкуренция может также казаться очень осмысленной моделью, потому что она экономически эффективна в статичном мире. Более того, она очень ходовой товар с политической точки зрения, что также на повредит.
Но совершенная конкуренция, это довольно дорого. И она кажется, пожалуй, психически здоровой. Все выгоды социальны, а не индивидуальны. Но люди, которые реально вовлечены в этот бизнес, придерживаются другой точки зрения — на самом деле очень многие из них хотят получать реальную прибыль. Самая серьёзная критика совершенной конкуренции состоит в том, что она бессмысленна в динамичном мире. Если нет равновесия — всё постоянно движется вокруг — вы так или иначе захватываете некоторые ценности, из тех что производите. А при совершенной конкуренции этого не подразумевается. Совершенная конкуренция, таким образом, нивелирует вопрос ценностей — вести бизнес тяжело и при этом вы никогда не можете получить что-либо в результате этой борьбы. Противоречие: чем больше конкуренция, тем меньше шансов у вас захватить какую-либо ценность.
Если размышлять таким образом, то можно прийти к выводу, что понятие «конкуренция» переоценено. Конкуренцией может быть то, чему нас учат и то, что мы делаем беспрекословно. Может быть, вы конкурировали друг с другом в школе. Затем идёт более жёсткая конкуренция в колледже и аспирантуре. А потом начинаются крысиные гонки в реальном мире. Точным, но вряд ли уникальным примером интенсивной профессиональной конкуренции является модель конкуренции молодых юристов из лучших юридических университетов в крупных юридических фирмах. Вы заканчиваете юридический факультет, допустим, в Стэнфорде и затем идёте работать в большую фирму, которая платит вам действительно хорошие деньги. Вы безумно напряженно работаете, пытаясь стать партнером, пока не добиваетесь этого, хотя можете и не добиться. Расклад не в вашу пользу, и, возможно, вы уйдёте ещё до того, как получите шанс накосячить по-крупному. Жизнь стартапа может быть сложной, но чуть менее бессмысленной с точки зрения конкурентоспособности. Конечно, некоторые люди любят участвовать в конкурентной борьбе, не меньшей, чем в юридических фирмах. Но таких меньшинство. Спросите кого-нибудь из большинства, и они скажут, что не хотят больше участвовать в конкурентной борьбе никогда. Конечно, побеждать с большим отрывом гораздо лучше, чем находиться в условиях беспощадной конкуренции, если вы в состоянии это вынести.
Глобализация предоставляет весьма плодотворную почву для развития конкуренции. Это как в легкоатлетическом спринте, когда выигрывает один бегун, а остальные отстают на сотые секунды, наступая победителю на пятки. С точки зрения зрителя, это здорово и захватывающе. Но для реального процесса, это неестественная метафора.
Если для феномена глобализации нужно бы было придумать заголовок, то им был бы «Мир является плоским». Мы слышим это время от времени, и, действительно, глобализация начинается с этой идеи. Технологии же, наоборот, исходят из идеи, что мир — это гора Эверест. Если мир действительно плоский, то это превращается в безумное соревнование. Для определения подходят коннотации с отрицательным смыслом, например “гонки на выживание”. Вы должны принять уменьшение зарплаты, потому как люди в Китае готовы работать за меньшие деньги. Но что, если мир -это не просто безумное соревнование? Что, если большинство всех объектов в мире являются уникальными? В средней школе мы, как правило, имеем большие надежды и амбиции. И слишком часто колледж выбивает эти надежды из нас. Люди говорят, что они лишь маленькие рыбки в большом океане. Отказ признавать это является признаком незрелости. Принятие правды — о том что наш мир велик, и ты лишь песчинка в нём — считается очень мудрым.
Однако, это нельзя признать психологически здоровым. И это, конечно, совсем не мотивирует. Может быть, то, что вы действительно хотите сделать, это уменьшить мир. Может быть, вы не хотите работать на крупных рынках. Может быть, гораздо лучше найти небольшой рынок, преуспеть на нем и завладеть им. И при этом единственная бизнес-идея, которую вы слышите так часто: чем больше рынок, тем лучше. Это абсолютно, совершенно неправильно. Ресторанный бизнес — это, например, огромный рынок. И это не очень хороший способ заработать деньги.
Проблема в том, что океан — это очень много воды, и трудно точно узнать что там внутри. Быть может, там чудовища и хищники, с которыми вы не хотите встречаться. Вы хотите держаться подальше от опасных участков. Но вы не можете этого сделать, если океан слишком велик, чтобы контролировать его. Конечно можно быть лучшим в своём классе, даже если этот класс очень большой. В конце концов кто-то и должен быть лучшим. Но, тем не менее, чем больше класс, тем сложнее стать первым номером. Поэтому чётко определённые, понятные рынки сложнее в освоении. Поэтому возвращаемся к важности вопроса, который мы сформулировали ещё во втором абзаце: какие компании, ценность существования которых очевидна, ещё никто не основал?
Е. Венчурные инвесторы, Сети и заключительные мысли
Где же проходят потоки венчурного инвестирования? Как правило, это не очень большая сфера бизнеса. Скорее, инвесторы опираются на очень ограниченное число людей, которые уже являются их представителями. То есть они имеют доступ к уникальной сети предпринимателей, эта сеть и есть основная ценность, она поддерживается отношениями. Венчурные капиталы — это не массовое, а личное и часто специфичное. Это напрямую относится к большому бизнесу. Сеть PayPal, как её называют, построена на дружеских отношениях, сформировавшихся на протяжении десятка лет. Это своего рода франшиза. Но это не уникальное явление, такая динамика характеризует, пожалуй, все крупные технологические компании, те, что представляют монополии на рынках. Все они занимаются не массовым бизнесом. Ядром их являются взаимоотношения. Они создают ценности. Они долговечны. И они делают деньги.
От переводчика:
Прошу ошибки перевода и орфографические слать в личку. Так же напомню, что данный текст — перевод, его содержание авторское, и авторское мнение может не совпадать с моим.
Еще раз повторю, что переводил 9e9names. Редактор Astropilot. Все благодарности им в карму :)
Автор: zag2art
