В гостях у отца я не был давно, с летних каникул. Семестр выдался напряженный, я приезжал домой лишь один раз. Только переночевал, взял мешок картошки и снова в общагу. Сходить к отцу времени не было. Да и не очень-то хотелось, если честно.
Фраза «в гости к отцу» может показаться странной, но я к ней привык давно – с тех пор, как родители развелись. Мне тогда лет десять было. Но деревня есть деревня – от дома матери до дома отца было минут десять ходу.
Стучать не стал – кто в деревне стучит в ворота, чтобы зайти? Раз открыто – значит, можно заваливаться. Во дворе работал лопатой дядя Вася, брат отца – убирал снег. Разумеется, никакая это была не лопата, а самое настоящее пехло. Или, как говорят в деревне, пяхло.
— Мать честная! – изумленно воскликнул дядя Вася. – Жень! Жень! Ванька приехал! Беги на подстанцию, пусть трансформатор гасят!
— Чего? – улыбнулся я.
— Так инженер в деревне, беги спасайся! – засмеялся дядя. – Щас как начнешь нам розетки коротить, все фазы повылетают!
Видимо, это была шутка, и я тоже посмеялся. Дядя Вася вообще был шутником. Подошел к нему, снял варежки, поздоровался за руку. В это время из-за угла дома вышел отец – тоже в валенках (точнее – в пимах, т.к. валенки были с галошами), фуфайке и шапке-ушанке набекрень.
— О, какие люди! – радостно сказал отец и неспешно зашагал ко мне – пожать руку и обняться.
— Ну что, кто за пузырем побежит? – весело спросил дядя Вася. – Как положено, самый молодой?
— Могу сбегать. – пожал я плечами. – А продадут?
— Так тебе же восемнадцать есть уже?
— Да, уже неделю как. – гордо ответил я. – Только паспорта с собой нет, вдруг спросят.
— Чего? – засмеялся дядя Вася. – Кто в деревне паспорт спрашивать будет? Скажешь – бате на опохмел, Галя продаст.
— Не надо никуда бежать, у меня есть. – неуверенно сказал отец.
— И молчал ведь, партизан! – улыбнулся дядя. – Заныкать хотел, что ли?
— Нет, на вечер приберег, когда баня истопится. Вань, а ты чего, на стопку уже наступаешь?
— Конечно. – ответил я и приосанился. – Я ж в общаге живу.
— А с табачком как?
— Никак, не курю я.
— Вот это молодец. А водку зря, конечно… Ну ладно, что ж теперь.
— Чего это зря? – сказал дядя Вася. – Мужик же! Да еще и инженер!
— Зря ты в инженеры пошел, Вань. – улыбнулся отец. – Сопьешься.
— Почему? – искренне удивился я.
— Ну как. Деревня же. Позовет тебя сосед телевизор чинить, ты придешь – а там предохранитель сгорел. Делов на минуту, а сосед уже бутылочку приготовил – не отказывать же?
— Пап, я ж в городе живу. Там никто не рассчитывается водкой.
— Ладно, ладно, шучу же я… Пойдемте в дом.
В доме было, как всегда, не особо прибрано – обычное деревенское холостяцкое жилище. Дом отец построил уже давно, но все никак не мог довести до ума – не хватало времени, строил один, да еще и на работу успевал ходить.
На кухне стоял странный запах, какой-то баланды. Наверное, что-то вроде нашей общажной еды – не борщи же варить? Отец сбегал в кочегарку (это такая комната, где топят печку), принес бутылку водки, достал закуску – сало, как обычно. Ну и так, по мелочи – хлеб, банку огурцов (где он их берет, интересно?), квашенную капусту.
Сели, выпили. Водка, разумеется, была отвратительной – дешевая, вонючая, как и положено в деревне.
— Ну давай, рассказывай. – начал разговор дядя Вася. – Как сессия?
— На отлично сдал, в первый раз. – гордо сказал я. – Буду стипендию повышенную получать.
— Колбасы, поди, купишь? – улыбнулся дядя. – Или чего вы там хаваете?
— На колбасу не хватит. – вздохнул я. – Но, хотя бы, не одни бомж-пакеты есть.
— Чего?
— Ну бич-пакеты. Лапша быстрорастворимая. Не знаешь, что ли?
— Да куды нам. – засмеялся дядя. – У нас тут быстрорастворимой только получка бывает. И то, если повезет, и деньгами выдадут, а не через магазин.
— Все еще через магаз дают, что ли? – удивился я. Вообще, такая практика была распространена у нас в деревне в 90-е годы, когда у колхоза с наличкой трудности были.
— Бывает. – кивнул дядя. – Хотя, какая разница. Там такие коперы, что хоть бумажками, хоть продуктами – один хрен не хватает. Ну ничего, у тебя занимать будем. Или до пенсии дотянем.
— Какие предметы новые были? Чему инженеров учат? – прервал беседу о скучном отец.
— Электроника была. – ответил я. – Сложно блин, и препод – монстр. Умный, как черт. У него фирма своя есть, какую-то электронику производят, что-то вроде микроконтроллеров для станков, которые… Как их там… Экструдеры, короче, которые бутылки пластиковые выдувают.
— Как сдал? Нормально? Разобрался?
— Не знаю, повезло, наверное. – неуверенно ответил я. – Мне самый сложный билет попался, интегральный четырехквадрантный перемножитель. Там такая схема, что четверку ставят только за то, что ты ее нарисовать сможешь.
— Ты нарисовал?
— Да, память хорошая, видимо. А когда еще и чего-то наплел про то, как он работает, препод обрадовался и поставил пятерку. Ну, или зачетку портить не захотел – экзамен был последним, по остальным уже стояли пятерки.
— А что за схема? Нарисуешь?
— Нафига? – удивился я.
— Да так, интересно. – пожал плечами отец.
— Давай-давай, рисуй. – поддержал дядя Вася. – Проверим, какой ты инженер. А то списал поди.
Отец встал, порылся на столах и в шкафах, пытаясь найти бумажку. Нашел какую-то тетрадку, полистал, остановился на чистом развороте и дал мне, вместе с карандашом.
— Так, давайте по второй. – дядя Вася взял бутылку и разлил вонючую жижу по стопкам. – Или ты под стол свалишься и ни черта нам не нарисуешь?
— Да щас! – гордо заявил я. – Моя доза – полбутылки.
— Ишь ты. – передразнил мою гордость дядя. – Доза у него. Ну давай, опрокидывай и за карандаш. А мы курнем пока в кочегарке.
Я принялся рисовать. Честно сказать, выпитая водка немного мешала – я уже начал глупо улыбаться, но память в те годы работала отменно, и вскоре схема интегрального четырехквадрантного перемножителя красовалась в тетрадке.
— Ну чего там? – спросил дядя, заходя из кочегарки на кухню.
— Вот. – я пододвинул тетрадь к нему.
Дядя Вася и отец принялись разглядывать схему.
— На одних п-р-п транзисторах работает? – спросил отец.
— Чего? – переспросил я и задумался. Взял тетрадь, поглядел на схему – вроде все нормально. – Какие еще п-р-п транзисторы?
— Ну вот же. – отец показал пальцем на изображение одного из транзисторов. – Это же п-р-п?
— Это n-p-n. – ответил я, и тут до меня дошло. – А, я понял! Это ты английские буквы как русские читаешь?
— Чего? – удивился отец.
— Ну ты, наверное, видел где-то обозначение транзистора – n-p-n, а прочитал эти буквы, как русские – п-р-п.
— Конечно, у него ж четыре класса образования. – засмеялся дядя Вася. – Даже немецкого не знает.
— Не четыре, а девять. – обиженно сказал отец. – Я в вечерке доучивался.
— Ой, простите. – улыбнулся дядя Вася. – Ваша поправка, конечно, все меняет.
— Да я ж по журналам учился. – сконфузился отец. – Там перевода не было, как написано, так я и запомнил.
Мне стало немного неловко за свои слова.
— Да ладно, какая разница. – махнул я рукой. – Дядь Вась, давай, наливай.
Когда очередная стопка была опрокинута, повисло молчание. Я стал переживать еще сильнее, и решил сгладить неприятную ситуацию.
— Пап, а ты что, электронику изучал?
— Ну да, немного. – отец с радостью поддержал смену темы. – Тогда никто в этом особо не разбирался, и мне интересно стало. Журналы выписывать стал, читал, паяльник купил, начал старье всякое собирать – магнитофоны сломанные, телевизоры, ну и прочую рухлядь.
— Нафига? – спросил я.
— Ну как. Тогда – не то, что сейчас, элементов не купишь никаких, особенно у нас, в деревне. Три сломанных магнитофона разберешь, один рабочий соберешь.
— А ты магнитофоны собирал?
— Ну да, было дело. – кивнул отец. – Помнишь сарайку, возле вишни у нас стояла? То есть, у вас.
— Помню. А что там? Мама там тряпье старое хранит.
— Помойка там была раньше. – сказал дядя Вася. – Все хламом завалено было. Со всей деревни, как Плюшкин, собирал, что плохо лежит.
— А теперь где это все? – спросил я.
— Вон, в сарайке. – махнул в сторону рукой дядя.
— Сам ты сарайка. – ответил отец. – Мастерская там у меня.
— Ой, ну простите. – улыбнулся дядя Вася. – Мастер-ломастер.
— Так ты это, радиолюбитель? – спросил я.
— Ну вроде того. – улыбнулся отец.
— Это ты – любитель. – засмеялся дядя. – А он – инженер.
— Чего это я любитель? – обиделся я. – Учусь еще, конечно, но я тоже инженер.
— Да какой ты инженер! – засмеялся дядя Вася. – Знаю я вас, нонешних. Скажи тебе ведро напряжения принести – пойдешь ведь!
— Ну-ну.
— Чего ну-ну? Паяльник хоть раз в руках держал?
— Нет.
— А вам не дают что ли? – спросил отец. – Второй курс, пора уже.
— Убрали, говорят, этот курс. Раньше был, а сейчас как-то без паяльников обходятся.
— Инженер без паяльника? – продолжал смеяться дядя Вася. – Тракторист без трактора? Доярка без коровы? Мать честная, куда страна катится…
— А нафига этот паяльник? – распалялся я. – Сейчас никто из транзисторов и резисторов ничего не собирает. Ты еще лампы вспомни. Сейчас на микросхемах все. Подобрал нужные, по параметрам, схему в компьютере начертил, дорожки развел – и все, готова девайсина.
— Кто готова? Древесина?
— Ну устройство.
— Ишь ты, устройство. – картинно удивившись, ответил дядя. – Розетку-то починить сможешь? Не слишком сложное устройство?
— Смогу! – передразнил я дядю Васю.
— А проводку в доме проложить? А щиток собрать?
— Какой щиток?
— На котором счетчики и рубильники стоят.
— А зачем его собирать? – удивился я. – В магазине купить можно.
— Ну-ка, давай, сбегай в магазин, спроси у Гали щиток. – улыбнулся дядя.
— Да не в вашем магазине, а в нормальном.
— А у нас других нету, только Галя.
— Ты сам, как будто, щиток собрать можешь…
— Я нет, а Женя может. Сколько ты их собрал уже?
— Да я считал, что ли… — ответил отец.
— Ты электриком, что ли, подрабатываешь? – удивился я. – Ты ж строитель, дома строишь, печки.
— Да все делаю, тут же деревня. – пожал плечами отец. – И стены, и крышу, и отделку, и водопровод, и отопление, и проводку, и щитки, и дранку прибиваю.
— Ну, дранку и я прибивать умею. – гордо ответил я.
— Ну все, переводись на архитектурно-строительный. – улыбнулся дядя Вася. – Раз дранку прибивать умеешь, осталось научиться материться и циркулярку включать – и все, ты строитель!
— Да ну тебя. – махнул я рукой. – Давай, наливай лучше.
Дядя Вася согласился, взял бутылку и принялся разливать. Водка, как всегда неожиданно, закончилась – разлил он поровну, но полных стопок не получилось.
— О, все-таки придется бежать. – грустно сказал дядя. – А то на самом интересном месте.
— Не надо. – покачал головой отец. – Хватит, весь день еще впереди.
— Чего хватит-то? – улыбнулся дядя. – С утра выпил, весь день свободен!
— Тебе еще снег чистить, ты обещал.
— Ладно, ладно. Пошли, поработаем, к вечеру выветрится и сгоняем за новой, под баньку-то.
Встали, оделись, вышли на улицу. Дядя Вася снова взялся за пехло, начал убирать снег. После водки было жарко, и он расстегнул фуфайку, скинул рукавицы. Отец стоял рядом со мной и, вроде как, мялся, не зная, чем ему заняться.
— Пап, а покажи свою мастерскую? – спросил я.
— Пойдем, пойдем… — обрадовался отец и пошел в сторону небольшого сарая, стоявшего позади дома.
Войдя внутрь, я обомлел. Мастерская напоминала лабораторию в институте – вдоль стен стояли полки, на которых были аккуратно разложены магнитофоны, телевизоры, аудиоколонки, осциллографы, еще какая-то хрень вроде трансформаторов, мотки проводов и коробки с мелочевкой. Слева от входа стоял большой стол, на котором стоял огромный, почти до потолка, стенд – панель из белого материала, сплошь утыканная циферблатами приборов.
Подойдя ближе к панели, я стал разглядывать приборы. Амперметры и вольтметры узнал сразу, но некоторые приборы были мне не знакомы. Например, там был омметр – я сроду не знал, что такие существуют. Около каждого прибора были большие разноцветные лампочки, в основном – зеленые и красные. Видимо, какие-то индикаторы.
— Офигеть. – сказал я, продолжая разглядывать панель.
— Да это старье. – махнул рукой отец. – Не помнишь, что ли?
— Нет.
— В кочегарке раньше стояла эта дура. Ты любил с ней играть – воображал, что в самолете сидишь, или полетами в космос управляешь. Я ее в сеть включал, чтобы лампочки горели, и ты тыкал тумблеры. Правда не помнишь?
— Нет. А сколько мне лет было?
— Ну сколько… Лет семь, может. Ты еще дедов шлем старый надевал, танкистский. И очки мои малярные, большие.
— Шлем помню, и очки тоже. А панель эту – нет.
— Ну вот. – немного сконфузился отец. – А я все помню.
Снова выдалась неловкая пауза. Обсуждать прошлое мы не любили – я для этого был слишком мал, а сейчас, когда, вроде бы, время пришло, я не знал, что спросить, а отец не знал, что сказать.
Чтобы как-то развеять неловкость, я пошел к полкам и стал разглядывать приборы. В этот момент в сарай вошел дядя Вася.
— Чего, замерз? – спросил отец.
— Не, интересно просто, чего вы тут делаете. – ответил дядя. – Что, учишь дурака уму-разуму?
— Да так, смотрим…
— Пап, а это что? – показал я пальцем на непонятный прибор со множеством тумблеров, регуляторов и ползунков. – Усилок, что ли?
— Да, усилитель. – кивнул отец. – Старый, но еще должен работать.
— А чего тут лежит? Ламповый?
— Ламповый. А куда его? Мне не нужен, а выкинуть жалко.
— Не слушаешь, что ли?
— Наслушался уже. – засмеялся отец.
— Это тот самый? – дядя Вася тоже подошел к прибору.
— Он, ага. – кивнул отец.
— В смысле? – удивился я. – Какой еще тот самый?
— Да была история… — засмущался отец.
— Что за история?
— Ты Сектор слушаешь? – спросил дядя Вася.
— Ну да, а что?
— Вот и батя твой слушал, когда у них первый концерт вышел. Пошел дрова колоть, вытащил усилок на улицу, да как врубит – «я ядреный, как кабан, я имею свой баян». Вся деревня слышала. Бабки крестились, соседи орали, даже председателя позвали.
— И что?
— Ничего. – улыбнулся дядя Вася. – Больше он Сектор не слушал. На Добрынина перешел, и без усилителя.
— А он тебе не нужен? – спросил я отца. – Усилитель, в смысле.
— Нет. – покачал головой отец.
— А ты чего, забрать хочешь? – спросил дядя Вася.
— Ну, можно…
— Бери, конечно. – дядя Вася похлопал меня по плечу. – Как врубишь в общаге, все бабы твои будут.
— У меня и колонка есть. – засуетился отец. – Сейчас, где она…
Оглядев полки, отец увидел то, что искал – здоровенную, метр высотой, колонку, явно самодельную. Огромный, сколоченный из ДСП ящик, обитый старым, страшным, коричневым дерматином.
— Только как ты ее попрешь… — задумчиво сказал отец.
— Ты студентов не знаешь. – улыбнулся дядя Вася. – Надо будет, они корову на горбу утащат, лишь бы было, что пожрать.
— Да мне только до автобуса дотащить, а там меня пацаны на вокзале встретят, я с ними договорился. Все же хотят картошку поесть.
— До вокзала довезем, не переживай. – ответил отец.
— Ага, и проспонсируем провоз багажа. – сказал дядя. – Пока ты свою стипендию повышенную не получил. Мафон-то есть?
— Есть. – кивнул я.
— Ну и все, договорились. Ладно, вы тут воркуйте, я дальше пошел снег убирать.
— И я тоже пойду. – засуетился отец. – Баню надо растопить. Ты же останешься?
— Домой схожу, потом, наверное, вернусь, к вечеру. – неуверенно ответил я. – Мама тоже баню собиралась топить…
— А, ну смотри. – грустно ответил отец.
— Да я приду, пап. – как мог, веселее сказал я. – Топи баню, и веники готовь.
— Да-да, конечно, сейчас. – отец с улыбкой чуть ли не выбежал из сарая.
Мне выходить не хотелось. Взял стул, уселся за стол со стендом. Долго смотрел на него, но ничего не видел – взгляд был устремлен внутрь. Я старался вызвать в себе воспоминания об управлении космическими полетами, но никак не мог.
Стало грустно. Сначала немного, потом – все сильнее и сильнее. Даже ком к горлу подкатил, чего давно не бывало. Может, дело в выпитой водке?
Нет, не в ней. Как-то разом все накатилось – и безнадежное чувство упущенного детства без отца, и чувство вины за то, что так плохо его знал, и одновременно – гордость за то, каким он сегодня мне открылся.
Теперь мне стало понятно, почему я выбрал приборостроительный факультет, когда все вокруг, в конце девяностых, мыслили себя или банкирами, или юристами, или экономистами, или бандитами. Правда, с учетом поправки на технологии – меня больше привлекало не железо, а программирование. В отца, значит, пошел.
Интересно, а отец справится с программированием? Хотя, какая разница. Надо приходить к нему в гости почаще.
Автор: nmivan
