Отдельный жанр в СМИ после громких событий (теракты, митинги, синие киты) — это прогнозы касающиеся того, что сейчас будут регулировать власти (пример).
Основных проблем таких текстов на сегодняшний день три.
Во-первых, «после» не всегда значит «вследствие», о чём постоянно забывают в погоне за трафиком. Например, «пакет Яровой», который должен был загнать в космос цены на услуги сотовых и интернет-провайдеров, чтобы помочь трехбуквенным структурам искать граждан подозреваемых в преступлениях, принимался не на фоне какого-то крупного терракта.
Во-вторых, использование громких событий как обоснования для каких-либо изменений не означает, что без этих громких событий эти изменения не были бы осуществлены. См. тот же «пакет Яровой».
Как это ни цинично, но депутаты, чиновники в администрации президента, тоже люди. Им не хочется тратить усилий сверх необходимого для продвижения своих законопроектов. В политическом процессе отсылки к борьбе с терроризмом, педофилами, за права флоры и фауны и так далее используются постоянно. Потому что на абстрактном уровне никто не против борьбы ни с первым, ни вторым, ни третьим.
Вспоминается выступление сотрудника Google на одном из РИФов, где он залу задал два вопроса. Первый: как вы считаете, поисковые системы должны осуществлять фильтрацию результатов поиска? Зал ответил отрицательно. Второй: как вы считаете, поисковые системы должны фильтровать выдачу детского порно? Зал ответил положительно, хотя и понял, что это демонстрация иррациональности желаний общества. Эту же самую иррациональность используют законодатели.
«Робот не виноват. Виноваты люди», — Амзин о «Яндексе» и новостях о протестах
В-третьих, существенная реакция на изменения среды нужна лишь при существенных изменениях самой среды. Распространение современных каналов связи уже настолько велико, а изменения происходящие с ними настолько незначительны, что и новые регулирующие меры затрагивают игроков все в меньшей степени.
Появление новых каналов связи не только усложняет жизнь оперативникам, которым теперь приходится слать запросы в Mail.ru Group, «Яндекс», сотовым операторам, но и облегчает им ведение ОРД.
Например, десятилетку назад полицейские в принципе не могли мечтать о том, что им сотовые операторы предоставят данные людей, которые находятся рядом с местом какого-то преступления. Да, данные могли быть получены, но в эпоху 2G «рядом» означало присутствие в списке тысяч-десятков тысяч человек, все связи которых с жертвой отследить было нереально.
Распространение 3G/LTE, которые требуют более плотной установки вышек, снизило количество людей в таких списках до десятков и сотен человек. С этим количеством можно работать и с этой информацией полиция регулярно работает. Исполнителей-убийц Немцова нашли именно по такой схеме.
Силовые структуры сегодня обладают таким количество бигдаты, возможностями запускать руки в базы данных операторов сотовой связи, интернет-сервисы, записи видеокамер, что какие-то дальнейшие усиления их розыскных способностей им просто не нужны. Редкие специфичные запросы, вроде желания поковыряться в iPhone бостонского террориста — уже не делают погоды: куча дел расследуется и успешно без этого (пример того, как ФБР несколькими запросами нашла пытавшегося шифроваться двачера-антисемита можете найти в этом документе).
Российским силовикам работать не сильно сложнее. Буквально за три дня СК, ФСБ и МВД показали, что новые запретительно-разрешительные меры, по крайней мере в интернете, им не нужны: когда надо они и так находят всех. За три дня они нашли:
- соседей питерского террориста взорвавшего бомбу 3-го апреля
- какого-то пользователя соцсетей 1992-го года рождения, который прятался за нероссийскими прокси и призывал выходить с «коктейлями Молотова» 2-го апреля на улицы. Предполагается, что он использовал, в том числе, TOR, который был неоднократно скомпрометирован.
- бомбиста, на почве ревности пытавшегося убить соперника в Ростове-на-Дону: «Благодаря скрытым видеокамерам, установленным на улицах Ростова, удалось отследить путь злоумышленника».
Нет уверенности в том, какие конкретно технические средства использовались для розыска в каждом перечисленном случае, но, как видите, искать получается и шифрореволюционеров, и террористов, и уголовников.
При этом налаженные каналы со службами безопасности крупных компаний работают тише и надежнее, чем общение с истеричными блогерами, едва взявшими планку в 3000 читателей, мечтающими о пятидесяти оттенках серого с первым встречным офицером ФСБ. Ведь самые надежные способы дают 99% результата: запросы операторам выявят конкретного подозреваемого, ППСники обеспечат его взятие и доставку в СИЗО, а «случайное» нажатие подозреваемым пальцем на TouchID своего iPhone предоставит следователям доступ ко всей нужной информации о подозреваемом и его контактах.
Не надо ломать мессенджеры, не надо чтобы Facebook держал сервера в России — всё своё люди носят с собой, а обеспечить физический доступ к телу полиция умеет как никто. При желании.
Эпоха подстройки силовых структур к диджиталу, начавшаяся в нулевых, уже близка к завершению, остались незначительные штрихи, которые не добавят никаких ярких красок к действительно впечатляющей картине их возможностей.
Запрещать и усиливать — просто нечего.
