Авторские права на фотографию принадлежат "Russian Travel Geek".
«Чтобы попасть на Территорию, вы должны сесть в самолет. Правда, летом вы можете добраться сюда и на пароходе — месячное плавание среди льда и тумана, когда кажется, что мир исчез и существуют лишь железная палуба, перекличка сирен каравана и ваша каюта. Через несколько дней именно в каюте вы и будете проводить почти всё свое время, ибо вам быстро осточертеет блеклая полярная вода, низкое небо и слово „навигация“, которое произносится тысячу раз на дню.… Рейс ваш окончится не на той планете, с которой начался. Вас ожидает прохладный и влажный воздух, черный и желтый пейзаж, если вы прилетели летом, и некая суровая снежная обнаженность, которую трудно передать словами, если вас затащило туда зимой.»
Олег Куваев, роман «Территория», 1978 г.
Чтобы поехать строить свою карьеру на Север, нужно быть сильным. Инфраструктура там и сейчас-то развита не очень, а лет 70 назад путь из Чукотки до Москвы даже на самолёте занимал четверо суток.
Летом это царство вечно оранжевого солнца, которое светит круглые сутки. Из-за этого случаются тундровые пожары: на огромных пространствах горят торф, трава, ягель (олений мох), и дым от пожаров застилает горизонт. Лето — это комары, которые летают плотными облаками — хоть палкой бей! Потом над тундрой зависает журавлиный крик днём, и гусиный — ночью; вверх по реке поднимается жирная, с красным брюшком рыба голец. Это осень. А это значит, что скоро зима, царство тьмы и холода, заледеневших бород, и южака — тёплого воздуха, который в солнечные дни скапливается где-то за перевалом, чтобы со всей силой ударить в холодную ночь по безмятежному рабочему посёлку, расположенному в мирной долине: окна дребезжат, в мелкие дырки в крыше наваливаются тонны снега, а людей сшибает потоком пыли, песка и шлака.
Особенности места накладывали отпечаток на тех, кто ехал сюда работать. Либо наоборот, эти места являлись своеобразным фильтром: ведь сюда приезжали только люди с особенным складом характера. В первой половине прошлого века это была поистине неизведанная, непротоптанная ногами человека земля. Со всей огромной страны сюда поехали люди с совершенно разным прошлым: выпускники геофаков, бывшие уголовники, работяги, инженеры-хипстеры. Для того, чтобы преуспеть на новом месте, им необходимо было воспитать определённые навыки.
Строить карьеру на Север ехали только исключительные существа. Авторские права на фотографию принадлежат "Russian Travel Geek".
Найдя одну конкретную историю из летописей освоения Севера, я увидел в ней отличное руководство по тому, что такое интуиция и как её можно применять в качестве метода работы инженера. Именно благодаря правильному понимаю природы интуиции главные действующие лица обернули эту историю своим триумфом, хотя были так близки к полному фиаско. Эту историю я и хочу рассказать.
Я сразу сделаю одну оговорку. Писатель Олег Куваев, в молодости в течение трёх лет работавший геологом то на Чукотке, то на острове Врангеля и даже на дрейфующих льдах полярных морей, написал очень детальный и аутентичный роман «Территория», который подробно описывает интересующие нас события и людей. Хотя известно, что герои его романа — собирательные художественные образы, всё же, учитывая знакомство автора с прототипами своих героев и высокую оценку произведения самими геологами, к их описанию есть известная степень доверия. Для большей достоверности, я изучил мемуары некоторых участников тех событий. Все сведения, которые известны мне лишь из литературных источников, я буду помечать соответствующими приписками.
Я сделаю ещё одну оговорку: говоря про геологов и рабочих, устремившихся в середине прошлого столетия работать на Север, я говорю про тех, кто сделал этот выбор добровольно. Представляя геологоразведочную работу на Севере в, возможно, излишне романтическом свете, я говорю про тех, кто по своему желанию и личным мотивам выполнял эту работу. Я знаком с историей «Дальстроя» и печальной историей разработки колымских золотых месторождений и намеренно не буду касаться этой темы в статье.
Олег Куваев в характерных унтах.
Итак, начнём.
Жил-был один геолог
Кабинет с высокими потолками, под сводами которых отдаёт эхом эмоциональный разговор двух мужских голосов. На выбеленных стенах висят полки с образцами ценных пород и карта СССР, с отметками на местах крупных месторождений полезных ископаемых. За столом сидит немолодой уже человек, чиновник высокой инстанции, в прошлом — выдающийся геолог. К его столу, с другой стороны с лёгкой одышкой подходит коренастый, крепкий мужчина. С самодовольной улыбкой этот мужчина достаёт из портфеля крупный кулёк из газетной бумаги и высыпает из него на стол чиновника несколько небольших золотых самородков.
Этот мужчина, который продемонстрировал своему собеседнику недавно намытые самородки — советский геолог, Николай Ильич Чемоданов. В романе Куваева его героя зовут Илья Николаевич Чинков. Прозвище и у реального героя, и литературного одинаковое — «Будда», которую он заслужил не только хладнокровным спокойствием, но и способностью в течение долгого времени неподвижно сидеть перед бледным светом костра. Герой романа предстаёт перед нами солидным, твёрдым, идущим напролом. Скрывает свою появляющуюся с годами физическую слабость, чтобы неприятели и оппоненты, коих хватало, не посмели даже подумать о том, чтобы навредить ему. Человек, который просто и весело мог сказать: «Если вы будете мне мешать, я вас уничтожу». Причём адресовать это своему формальному начальнику. Чинков был основателен во всём: в своих привычках (всегда брал простой номер в гостинице, без каких-либо излишеств), в отношении к подчинённым («доверяя, проверяй многократно»), в прямоте высказываний, и даже внешне он напоминал «грациозного бегемота»: полный, коренастый, с крупным лицом. Говорить он имел привычку не спеша и лаконично.
Николай Чемоданов — справа. Источник.
То литературный герой. Какие же достоверные факты мы знаем о жизни настоящего Чемоданова? Во время Великой Отечественной он открыл месторождения золота на Колыме, после чего, в 1949 году, он поехал искать золото на Чукотку, которая в то время считалась чисто оловоносной территорией. Наличие олова, как считалось, исключает возможность найти крупные месторождения золота. А зачем вообще было нужно открытие новых золотых месторождений? Вот как был сформулирован ответ Куваевым:
«Снимали сливки в первые годы «Северного строительства». Ураганная добыча во время войны. Многие россыпи загублены некачественной промывкой. Нужны новые россыпи.… Всё, что валяется наверху, мы взяли. Теперь надо идти дальше и глубже.»
Тяжело пострадавшей во время большой войны стране для восстановления требовалось много золота, которым бы она смогла расплачиваться за рубежом. Чемоданов за годы работы на Колыме стал настоящим специалистом по разведке золота, но несмотря на это, к его амбициям в чукотском краю относились как к трепотне и «честолюбию за счёт государства».
Во время изучения этой истории меня особенно заинтересовал один её аспект. Но прежде чем перейти к его рассмотрению, я бы хотел обрисовать общий собирательный портрет участников тех событий, что поможет чуть лучше понять мотивацию их поступков, которые мы рассмотрим позднее, и, возможно, подкинет читателю пару полезных мыслей о работе и жизни в целом. Те, кому хочется перейти сразу к сути статьи, могут проскочить этот отрывок.
Три штриха к портрету освоителя Севера
Геологи сто лет назад были скорее похожи на рейнджеров. Источник.
Мотивация в профессии
Когда люди думали о профессии полярного геолога, то они сразу преставляли себе треск костра, созерцание звёздного неба ночи напролёт, полные трудностей и опасностей многокилометровые переходы и прочую романтическую шелуху. Многие из юных выпускников геофака действительно ехали на крайний Север за приключениями и впечатлениями, и их можно было понять. Кто-то же искал славы, а кто-то — денег (зарплаты у геологов были действительно неплохие).
Но приезжая на место и проводя много времени в тесном коллективе или вообще наедине с собой, геологи, будучи людьми хорошо образованными, не могли не думать о смысле своей работы. Среди героев романа «Территория» — а видимо, и среди реальных знакомых автора книги — мало кто не задумывается об этом. Выводы делают разные: для кого-то это способ борьбы со злом, для кого-то — желание наполнить жизнь смыслом. Для Чемоданова-Чинкова — это стремление, характерное для «возраста инфарктов» (по его же выражению), на пороге смерти быть уверенным в том, что ты выполнил своё предназначение и сделал всё, что мог. От 35-летнего мужчины странно слышать про скорый инфаркт и близкую смерть, но, наверное, именно это красноречивее всего говорит о режиме работы людей такого рода, как Чемоданов. А главный герой, молодой геолог Баклаков, прототипом которого называют самого Куваева, пришёл к выводу, что костры и палатки — это чепуха; смысл профессии — в том, чтобы «взглядом проникнуть в глубины земли». Я вижу в этом желание стать мастером своего дела. Не по какой-то причине, а просто, потому что это интересно. И вот что однажды сказал сам Куваев по этому поводу: "Главное — это работа, вернее, степень её интересности. Все остальное — сопутствующие явления"
Знание людей
"… за праведным ликом часто прячется квалифицированное дерьмо, за косоухой небритой личиной сидит бесстрашный умелец, за гордыней прячется самолюбие и желание быть в деле честнее и лучше других."
Олег Куваев, «Территория»
Геологи, приезжавшие работать на Чукотку, должны были разбираться в людях, чтобы находить союзников, добиваться целей и уметь завоёвывать уважением. Сейчас бы это окрестили развитым эмоциональным интеллектом. Тогда — интуитивно понимали, что в мужском обществе амбициозных инженеров иначе нельзя. Это были люди, которые не признавали авторитетов и у которых было зазорно публично поддерживать начальство; которые уважали смелость и атаки «в лоб». Люди, которые оценивали друг друга мгновенным и острым взглядом прямо в глаза, из зрачка в зрачок.
Чтобы работяги тебя слушались и выполняли работу качественно, чтобы поддерживали дисциплину и не спивались со скуки, нужно было любить своих подчинённых, уважать их и показывать своё уважение, но нужно было и чётко знать грань, с которой начинается «приказ». Чтобы мотивировать инженеров, нужно было знать их устремления и цели: настоящий наставник всегда сможет найти, на какое место надавить, чтобы заставить подопечного работать лучше: у кого-то это гордыня, у кого-то азарт и конкуренция, у иного — чистый интерес к знаниями.
Но перечисленное выше скорее относилось к начальникам. В дальних пеших переходах через горные перевалы и речные долины больше всего ценилось умение чётко прочувствовать ситуацию. Вовремя обронённая шутка могла поднять силы тогда, когда ноги уже не шли. Чувство юмора и умение жить в коллективе были способны сделать тебе репутацию на годы вперёд. Даже спустя много лет Чемоданов, судя по его мемуарам, по именам помнил тех лётчиков, что, пробираясь сквозь плотную завесу облаков и тумана, оставались весёлыми и душевными людьми, способными успокоить и ободрить. Умение жить легко было, пожалуй, главным умением при работе в суровых условиях Чукотки. И тут мы подходим к следующему пункту.
Умение жить легко в любых условиях
Комфорт и жизнь геолога на Севере в середине прошлого века — эти два понятия были настолько несовместимы, что вместе создали бы неплохой оксюморон. В конце зимы погода могла запросто начать бешеную пляску: ветер мог смениться снегом, снег — дождём, дождь — солнцем; столбик барометра скакал, и сердечники не выдерживали такой нагрузки. Морозы зимой были таковы, что геологи, стоило им заболеть и потерять силы, за пару дней превращались в иссохшихся тёмных мумий. От воротников полушубков на лице на несколько недель могли остаться шрамы обморожения. Проезжая по наледи озера на технике, можно было провалиться вместе с ней под лёд.
Жить в рабочем посёлке приходилось в худшем случае в бараке с несколькими десятками коек и снегом по углам, а в лучшем — в промёрзшей комнате на двоих. Во время походов жили в палатках. Многодневные и даже -недельные походы предполагали множество потенциальных опасностей. Ты мог наткнуться на беглого уголовника, бегущего с украденным золотом, а если бы ты случайно сломал ноги или сильно заболел, то мог замёрзнуть насмерть, либо попасться на съедение песцам.
Но геологи относились к лишениям философски. Им было просто не до того, чтобы обращать внимание на отсутствие комфорта: о чём речь, когда ты двадцать часов подряд просто шёл? Ты даже не успеваешь расстелить спальный мешок до того момента, как свалишься на него сверху, не чувствуя ног. В дальние походы с собой всегда брали сливочное масло, чай, сгущёнку, гречку, вермишель и лавровые листья. Когда находили дикий лук, то смешивали его для вкуса с тушёнкой. Зачерпывали у входа в палатку кусок снега и растапливали его в железной кружке, получая воду, которую могли смешать со спиртом, чтобы не замёрзнуть. Эти люди могли сделать обед из ничего — подстрелить и разделать гусей, куропаток, даже лося — , натянуть палатку и разжечь костёр в любую погоду. Они не жаловались, потому что считали это проявлением слабости, и следовали одному из главных негласных принципов организации «Дальстрой»: «Делай или умри». Не думаю, что большинству из нас, живущих в XXI веке, этот принцип понравился бы в буквальном смысле, но умение не жаловаться, а делать дело — действительно полезный навык.
Симпатичная карта 1800-ого года, с изображением коренных жителей на нартах в правом нижнем углу. Источник.
А теперь о главном: сказ о том, что такое интуиция и зачем она нужна
Теперь, когда мы представляем себе людей, о которых пойдёт речь, и окончательно прониклись атмосферой того времени и места, давайте внимательнее рассмотрим историю поисков чукотских месторождений золота.
Хроники поисков
Попытки найти золото на Чукотке предпринимались неоднократно, но ни разу не увенчались настоящим успехом, и этот край продолжал оставаться лишь местом добычи касситерита — главной оловянной руды. Главные умы промышленности в основном игнорировали Чукотку как потенциальную кладезь золота. Некоторые экспедиции, всё же решавшиеся на поиск чукотского золота, возвращались ни с чем. Геолог Жилинский однажды нашёл золото в оловянной россыпи и из этого заключил, что золото теоретически может содержаться в недрах чукотских земли, но доказательств ему не хватило, чтобы убедить сообщество: его находку посчитали исключением, подтверждающим правило: крупных месторождений золота на Чукотке нет.
Чемоданов, открывший месторождения на Колыме, был, судя по всему, единственным, кто верил в чукотское золото и делал всё, чтобы его найти, в открытую и втихую снаряжая экспедиции, летая в Москву договариваться с министерскими чиновниками и выбивая у них бюджет.
Чтобы понимать, как именно его люди искали золото, давайте рассмотрим процесс поиска (не разработки, а именно поиска, то есть «разведки») золотоносных месторождений образца 1940-1950-х годов повнимательнее. Я опишу лишь основные стадии процесса, и сделаю это в упрощённом виде.
Итак, вначале, ещё в кабинетах, проводились подготовительные работы по отбору территорий с потенциалом нахождения месторождений. На выделенных площадях, именуемых также «перспективными», организовывались полевые работы, которые начинались с поисковых маршрутов («рекогносцировка»). Это те самые маршруты, которые могли длиться неделями и месяцами. Цели этого этапа заключались в определении особенностей земельного участка и технологии проведения дальнейшего обследования территории. Пускай я сильно упрощу, но если вкратце, то рекогносцировщики анализировали горные породы и описывали свои исследования в картах и докладах.
После этого в дело шли промывальщики. Этот этап назывался «шлиховым опробованием» и заключался в промывке в воде раздробленных горных пород, как правило, с помощью лотка. Это один из древнейших геологических методов работы и используется до сих пор для поиска золота и других ценных ископаемых, таких, как алмазы, олово и платина. Лоток удерживает мелкие частички искомого металла и позволяет судить о наличии где-то поблизости месторождения. Это тяжёлый труд: стоишь целыми днями в резиновых сапогах по колено в воде и медленно, внимательно качаешь лоток. За сезон у промывальщиков так распухали от воды руки, что становились похожими на красные обрубки.
Промывальщики в первой половине прошлого века. Источник.
Наконец, наличие месторождения проверялось путём «шурфовки»: рытья в грунте ям глубиной до пары десятков метров. Основные инструменты шурфовщика в те времена: лопаты, кувалды, ломы и, конечно, взрывчатка, чьи хлопки можно было слышать над тундровыми просторами. В процессе шурфовки промывальщики также принимали участие.
Главное орудие шурфовщика — взрывчатка. Авторские права на фотографию принадлежат "Russian Travel Geek". Фотограф: Marco Rüdisüli
Так выглядел процесс более полувека назад, и названные методы, насколько мне известно, используются до сих пор — вероятно, с добавлением некоторых современных методов. И теперь, когда мы лучше понимаем терминологию поиска золота, мы можем более внимательно рассмотреть историю поиска чукотского золота командой Чемоданова.
Приехав в 1949 году из Колымы на Чукотку, Чемоданов долго изучал отчёты прошлых лет и образцы пород и пришёл к выводу, что эти два края имеют очень сходное геологическое строение. Всё больше уверяясь в этой мысли, Чемоданов послал записку со своими соображениями главному геологу управления, которая заканчивалась просьбой дать возможность организовать поисковую партию. Ответ пришёл утвердительный. Чемоданов сразу взялся за поиск нужных людей, что оказалось непростой задачей: мало кто хотел брать на себя ответственность в столь рискованном предприятии, ведь все знали: Чукотка — земля олова. Насколько можно понять из мемуаров Чемоданова, он «подкупал» людей своей увлечённостью и уверенностью в своей правоте: "Геологам, которые весной отправятся в поиски, предстояло изучить многое. Без этого нельзя было надеяться на успех. Самое же главное — нужно было заразиться убежденностью, что металл будет найден."
Чукотка. Источник.
В конце концов, ему удалось собрать две поисковые партии, которые ранней весной 1950 года начали каждая свой многокилометровый путь. Они пошли в разных направлениях, охватывая различные регионы Чукотки. Передвигались на очень старых тракторах, которые везли за собой сани с продовольствием и снаряжением. Началась шурфовка, результаты которой особо не радовали: золото находили, но не в том количестве, чтобы предполагать наличие крупных месторождений. Чемоданов не выдержал кабинетной работы и поехал посмотреть на результаты работы на месте. В его присутствие промывальщики намыли довольно много золотых «чешуек» и даже маленьких самородков, чем заставили его лишний раз убедиться в собственной правоте. Люди обрадовались. В то же время, в другом районе Чукотке вторая партия была вынуждена констатировать: золото идёт, но очень неравномерно. За последующее лето геологи исследовали там каждый метр земли, но крупное золото так и не было найдено. За это время в управлении вновь воцарилась атмосфера недоверия к проекту Чемоданова, и объём шурфовки было предписано сократить в три раза. Тем временем наступила осень, и партии, не имеющей особенных результатов, нужно было вновь преодолевать многокилометровый путь обратно. Люди находились на краю гибели из-за погодных условий, из-за которых ни самолёты, ни тракторы не могли забрать участников партий, и им пришлось преодолевать путь своими силами.
Разведку во втором районе — названном по имени реки Кенейвеем — удалось возобновить только через шесть лет. Впоследствии окажется, что тогда, в первый раз, геологи не дошли до золотой россыпи всего лишь около ста метров. Первой район — Ичувеем — начали разведывать сразу. Настроение участников разведки и самого Чемоданова напоминало график пульса — бурная радость сменялась горьким разочарованием. Золото находили, но не в достаточном объёме, чтобы доказать, что Чукотка обладает большими запасами золота. Чемоданов вспоминал: "Промывальщики зорко всматривалось в каждый лоток породы — не блеснет ли где золотинка, разглядывали каждую подозрительную галечку, а “настоящего” золота не было." Работа золотоискателя — очень долгий процесс: проходка каждой из намеченных линий требует много сил и времени, а особенно при чукотских погодных условиях. Геологи должны были следовать тезису: если район пуст, то работай втрое больше, чтобы доказать, что он действительно пуст.
Так продолжалось два года, спустя которые геологи смогли подсчитать запасы найденного золота и представить план в высокой инстанции. Комиссия утвердила представленные запасы — это значило, что место может пойти в разработку.
Авторские права на фотографию принадлежат "Russian Travel Geek". Фотограф: Анастасия Барей
Ещё через четыре года Чемоданов с командой снова заново, подробно изучили все карты и дневники из экспедиции шестилетней давности с реки Кенейвеем, и после тщательного анализа пришли к выводу, что золото в том районе всё-таки должно быть. К тому моменту в расположение геологического управления попала новая техника и кадры. В путь отправились три партии геологов. И снова череда радостей и разочарований: золото находили, но мало. Чемоданов снова лично летит на места действия, взяв с собой троих специалистов и сына-десятиклассника, которого приучает к ремеслу; вместе со всеми делит все радости и невзгоды пятисоткилометрового маршрута и посещает все три партии. Всё виденное и слышанное им в очередной раз убеждает его в собственной правоте. В начале следующего, 1957-ого, года россыпь в районе реки действительно находится. Вскоре начнётся массова промывка шурфов, на все окрестности загудят бойлеры, и на реке Кенейвеем, которую переименуют в Гремучую, возникнет прииск.
Позже и в других районах Чукотки, доселе считавшихся чисто оловоносными, будет найдено золото, и в большом количестве. Чемоданов впоследствии защитит диссертацию по чукотским золотоносным россыпям. Он своего добился. Умер Чемоданов в возрасте 52 лет в Москве. Должно быть, оказавшись на пороге смерти, он осознавал, что выполнил своё предназначение — как и мечтал его литературный герой Чинков.
При рассмотрении этой истории мы видим, что имеем дело с невероятной целеустремлённостью и уверенностью в себе, основанной на чутье. Мы имеем дело с интуицией.
Что такое интуиция?
«ИНТУИЦИЯ. Чутье, тонкое понимание, проникновение в самую суть чего-н.»
В. И. Даль, «Толковый словарь живого великорусского языка»
Интуиция — понятие, широко используемое в разных сферах жизни. Обычно его упоминают в контексте принятия какого-либо решения, не только в профессиональных, но и в житейских ситуациях. Я встречал ещё такое определение интуиции: «Знать что-то, не зная, почему». И это очень важный момент: на самом деле, очень важно понять, почему именно ты считаешь, что знаешь это? Иными словами: на чём основано твоё интуитивное чутьё в каждой конкретной ситуации? И можно ли полагаться на собственную интуицию?
Исследователи, занимающиеся теорией принятия решений, считают, что интуиция — явление, основанное на данных. Иными словами, как говорил американский экономист Herbert Simon: «Интуиция — это не больше и не меньше, чем узнавание». То есть, мы склонны проявлять интуицию в тех ситуациях, которые мы так или иначе пережили в прошлом. И вот тут мы имеем огромный простор для проявления когнитивных ошибок, которые случаются со всеми нами без исключения — просто ввиду особенностей работы нашего .
Даниел Канеман и Амос Тверски — пионеры когнитивной науки. Про них говорят, что они лучше всех на свете понимают, почему мы принимаем плохие решения. За свои изыскания они получили Нобелевскую премию по экономике в 2002 году. Широкой публике Канеман стал известен после публикации книги «Думай медленно, решай быстро» («Thinking fast and slow»), в которой объясняет свою теорию с помощью понятных среднему читателю примеров. Главное, что нужно знать из трудов этих двух учёных:
1) Мы регулярно подвергаемся воздействию собственных когнитивных ошибок («иллюзий») и принимаем из-за этого не лучшие решения;
2) Наш способен работать в режиме двух разных систем, которые задействованы в процессе восприятия информации и принятия решений. Система 1 — ассоциативная память; она срабатывает мгновенно и отвечает за быстрые, ассоциативные решения. Система 2 — внимание, необходимое для сознательных умственных усилий.
Слева направо: Тверски и Канеман. Источник.
Я не буду сильно зацикливаться на описании работы обеих систем. Если кто-то из вас захочет это сделать, то вот здесь есть относительно короткий конспект главных идей книги Канемана. Главное же, что мы должны знать на данный момент: из-за нашего ассоциативного , которые мы применяем, когда ленимся концентрироваться и анализировать (а наш ленив), мы подвергаемся воздействию различных иллюзий. Что хуже: когда мы решаем сконцентрироваться и проанализировать что-то, то мы также подвергаемся риску принять плохое решение: например, мы можем сфокусироваться только на одной стороне явления, проигнорировав другую, можем излишне погрязнуть в деталях и т.д.
К слову об иллюзиях. Давайте вспомним историю открытия чукотского золота. До Чемоданова предпринимались попытки найти золото? Да. Был ли он единственным человеком среди советских геологов, который был способен экспертно оценить потенцил той или иной территории? Конечно, нет. Сколько лет понадобилось Чемоданову, чтобы найти золото на Чукоте? От четырёх до шести в зависимости от месторождения. Какие мотивы руководили Чемодановым? Судя по всему (по крайней мере, насколько можно судить из тона его мемуаров и, по видимому, личного впечатления писателя Олега Куваева), желание оставить след в истории, выполнить предназначение, получить уверенность перед смертью, что прожил жизнь не зря. Какого типажа был Чемоданов? Человек неуёмной энергии, способный пламенно верить в свои идеи.
Можно остановить этот допрос и возразить: ну и что, победителей ведь не судят! Но разве глядя на то, что мы знаем, нельзя предположить, что Чемоданов, как ни парадоксально, ошибался? Да, он нашёл золото — но может ли быть так, что ему просто улыбнулась удача, пока он находился в плену собственных иллюзий? Имеет ли в этой истории, например, такая когнитивная ошибка, как «Ловушка невозвратных затрат», которая описывает ситуацию, когда в какую-то активность было вложено столько средств, что уже просто невозможно признаться себе, что пора «сворачиваться». Иными словами: "Величина понесенных в прошлом затрат мотивирует в большей степени, чем величина удовольствия." Кроме того, мы знаем, что геологи того времени искренне верили в значение фортуны. Именно «фартом» они объяснили удачные находки. Вот тут, например, приводятся воспоминания геолога Хрузова: "Фартовому золотишнику везет, фарт — это не только найти, но и удержать, взять металл. К фартовому все как бы само идет!.. Конечно, необходимы знания и умения, но и фарт нужен!.." Мне кажется, в этом нет ничего предосудительного, и даже наоборот: они приписывали значение сделанных собой открытий не только личным знаниям и умениям, но и удачному стечению обстоятельств, которое, безусловно, необходимо в любом важном предприятии. Тем не менее, вкупе со всем сказанным выше, такая суеверная вера в удачу лишь больше укрепляет сомнения в том, что геологи действовали исключительно рационально, и их интуиция была оправдана. Давайте же займёмся этим вопросом повнимательнее.
Как работает интуиция?
Connson Chou Locke в статье «Когда можно полагаться на интуицию и когда нельзя?» говорит, что интуиция основывается на узнавании, а значит, на том же ассоциативном (Система 1 у Канемана), и, по сути, оно не так и вредно, ведь помогает избегать детального анализирования всякий раз. Однако применять её следуют при исполнении двух условий. Первое: человек должен обладать определённой экспертизой в предметной области, в которой принимает решение. Второе: проблема должна быть неструктурированной. Это значит, что для такой проблемы не существует объективных критериев и чётких правил её решения. Как раз для более подробного разбора обоих правил я и прибегу к помощи трудов Канемана.
Канеман в своей книге посвятил целый раздел исключительно описанию механизмов интуиции. Главное, что можно вынести для себя из этой главы — не всякая профессия предполагает развитие профессиональной интуиции. Например, если брать врачей, то анестезиолог может говорить об интуитивном чувстве, потому что он всегда сразу получает обратную связь в виде реакции пациента — в отличие, например, от радиолога или терапевта. Это не значит, что радиолог или терапевт менее компетентны, чем анестезиолог — совсем нет, это лишь значит, что именно интуиция, как у анестезиолога, у них развиться не может. Итак, первое условие для развития профессиональной интуиции — это получение обратной связи от своих действий, а иными словами — возможность в течение продолжительного времени работать и видеть немедленные последствия своей работы.
Второе базовое условие для развития профессиональной интуиции, согласно Канеману — это устойчивое окружение, состояние которого можно предсказать. Иначе говоря, это состояние, для предсказания которого известны необходимые переменные, и их не слишком много. В качестве обратных примеров Канеман приводит профессии биржевого брокера и политолога. Он утверждает: если кому-то из них удалось предсказать будущее, то это лишь удача, ибо предсказать будущее политики или курса акций по сути невозможно. Подобное окружение он называет «zero-validity environment» («окружение нулевой действительности»). Но ещё хуже — когда человек учится, но неправильно. Такое окружение Канеман назвал «wicked environment» («злое окружение») и проиллюстрировал его примером одного врача, который в период эпидемии голыми руками щупал языки пациентов, чтобы понять, у кого из них будет тиф, но не промывал после этого руки — и по итогу перезаражал их всех искомой болезнью, подхватив его у одного из пациентов.
Что касается структурированности проблем, Канеман считает, что любую проблему, которую можно структурировать, нужно структурировать: то есть, создавать стандартизированные списки вопросов или критериев, с помощью которых рекрутеры смогут нанимать нужных людей на работу или в армию, а врачи — ставить правильный диагноз. Канеман и уже упомянутая Locke считают, что решая проблемы таким образом, ты понижаешь вероятность ошибки. Канеман называет причиной этого то, что эксперты стараются выглядеть умными и вместо, чтобы искать простые решения (простые комбинации переменных для объяснения закономерности), ищут сложные. Именно поэтому статистические алгоритмы в некоторых сферах справляются с задачами лучше, чем люди, согласно Канеману.
Но, как считает и он, и другие исследователи процесса принятия решений, интуицию всё-таки можно использовать в качестве дополнительного ингредиента: например, когда перед тобой лежит несколько вариантов решения структурированной проблемы, ты можешь попробовать интуитивно выбрать лучший. Канеман вспоминает в связи с этим следующий эпизод. В 50-х он работал в израильской армии и отвечал за найм военнослужащих. Молодому государству было необходимо отбирать в армию лучших. На тот момент Канеман уже успел отучиться в университете на психолога. Увидев, что рекрутеры отбирают людей по чисто субъективным критериям, и убедившись на собственном примере, что это не работает, он ввёл стандартизированный перечень критериев, на основе которых следовало оценивать кандидата. В конце процедуры кадровик должен быть перечитать заполненный формуляр, закрыть глаза и на основе того, что он узнал о соискателе, представить себе его в роли израильского солдата. То есть, рекрутер должен был как можно больше узнать о кандидате на основе зафиксированной процедуры, а в последнем шаге использовать интуицию, чтобы понять, что говорит о кандидате всё услышанное о нём. Канеман утверждает, что посетив спустя много лет Израиль и встретившись с нынешними рекрутерами израильской армии, он был приятно удивлён, узнав, что в конце процесса отбора им до сих пор говорят: «А теперь закройте глаза...»
Теперь, когда мы имеем представление о том, как формируется профессиональная интуиция и в каких случаях её уместно применять, мы можем взглянуть новыми глазами на открытие чукотского золота командой Чемоданова.
Интуиция геолога
«Мои результаты я имею давно, я только не знаю, как я к ним приду»
К. Ф. Гаусс.
Студенты-геологи, 1937 год. В это же время Чемоданов учился в геологоразведочном институте. Источник.
Чемоданов использовал интуицию для выбора района поисков. Олег Куваев в своём романе подробно описывает отношение Чемоданова-Чинкова к собственной интуиции, и мы видим, что геолог подходил к ней, как к инженерному инструменту. Поверил же он в свою интуицию после того, как однажды нашёл россыпь, чей контур и расположение полностью совпали с тем, что он представил себе ещё за два года до этого.
У Чинкова была чёрная папка, в которую он подшивал всё, что относилось к его теории о чукотском золоте. Для всех заметок он ввёл классификацию: «Мысль», «Довод», «Догадка», «Соображение». Как мы видим, он различал гипотезы по степени их обоснованности. Конечно, мы не знаем, объективно ли он заносил размышления в ту или иную категорию, но он хотя бы отдавал себе отчёт в том, любую гипотезу нужно ещё постараться доказать, а аргументы могут иметь разный вес. Кроме того, Куваев перечисляет три вещи, которые лежат в фундаменте интуиции геолога, согласно Чинкову:
1. Личные способности человека к ней;
2. Первичный материал, груда фактов, которой он располагает;
3. Сильное и длительное напряжение .
Как объяснить и формализовать первый пункт, я не знаю. Зато второй и третий пункты перекликаются с тем, что мы видели у исследователей выше: интуиция базируется на большом количестве данных, ибо действует по принципу узнавания, а для анализа проблемы нам необходимо воздействовать Систему 2 (по Канеману), заставив преодолеть природную лень.
Была ли у Чемоданова в жизни действительно чёрная папка, мы не знаем наверняка. Но в романе мы видим и другую интересную вещь, которая, судя по всему, действительно похожа на правду, и потдверждается мемуарами Чемоданова. Как уже было сказано, до Чемоданова попытки найти золото на Чукотке предпринимались неоднократно и успехом не увенчались. Почему же он всё-таки решил искать золото дальше, несмотря на неудачи предшественников? Чемоданов ночи напролёт изучал все отчёты и дневники прошлых экспедиций. Все подчерпнутые сведения он классифицировал: «Предпосылки», «Результаты», «Факты» и т.д. И в каждой экспедиции обнаруживал совершённые ошибки. Например, плохая организация работы первой экспедиции: все выясняли отношения между собой, привезённое из Калифорнии оборудование не было рассчитано на чукотские условия, а руководитель поручил пробить только несколько шурфов там, где нужно было методично бурить линию за линией. Или вот: у группы не было своего транспорта, и она была прикована к линии побережья; не хватало людей на полноценные поиски. Или вот: руководители экспедиции были блестящими геологами, но не поисковиками — они не знали и не могли знать, как решать эту задачу. И так далее. Этот разбор не похож на придирание на пустом месте: Чемоданов кропотливо изучал все карты, счета и строил обоснованное мнение по поводу того, почему та или иная экспедиция не могла найти золото. Очевидно, другие геологи из управления не вникали в детали настолько старательно, и все эти данные выстроили в простую линию: золота на Чукотке нет.
Авторские права на фотографию принадлежат "Russian Travel Geek".
Зная все ошибки предшественников, Чемоданов взялся за поиски чукотского золота. Тут важно вспомнить, что он до этого уже находил месторождения на Колыме, и вообще много лет работал геологом-поисковиком. Почему факт того, что у него уже имелся большой опыт, важен? Потому что только со временем начинаешь вникать в различные концепции, ведь информация лишь постепенно оседает в голове. Правило 10000 часов известно: считается, что именно столько необходимо, чтобы освоить профессию. Если считать, что рабочая неделя состоит из сорока часов, то получается 5 лет. В течение этого времени ты не только узнаёшь всё больше и больше, но со временем начинаешь всё лучше понимать, чего именно ты ещё не знаешь.
Помимо того, что у Чемоданова было достаточно опыта, сама профессия геолога-поисковика предполагает идеальные условия для обучения. Земная твердь, состав которой складывался миллионами лет, представляет собой достаточно устойчивую среду. Кроме того, поисковик всегда получает немедленную обратную связь. Не в смысле момента времени — как мы уже знаем, геологи могут месяцами, а то и годами ждать результатов обследования района, а в смысле линейности событий. На основе груды фактов ты выбираешь район, потом методично проверяешь его — проводишь шурфовку, промываешь породы — и результат налицо.
Чемоданов, кстати, и сам понимал важность немедленной обратной связи, и старался «натаскивать» своих промывальщиков. Про его литературного героя Чинкова мы знаем, что он в течение нескольких лет заставлял промывальщиков ещё до промывки угадывать, будет в этом месте золото или нет. Таким образом, он не только сам работал над развитием собственной интуиции, но и поощрял это в своих «руках» — тех людях, которые выполняли работу на местах.
Изучая документы, осматривая места лично, развивая своих сотрудников Чемоданов собрал в голове потрясающую базу данных. Настоящую груду фактов. И смог из этой груды сплести взаимосвязи, построить верные абстракции и прийти к выводу, что существуют определенные закономерности в распределении золотоносности. Изучив их, он смог взяться за разведку района, который прежде считался чисто оловоносным.
Что из всего этого может вынести для себя айтишник?
Эта история очень показательна и может быть полезна для IT-специалистов совершенно разных мастей. Как минимум, потому, что у всех инженерных профессий есть кое-что общее: необходимость структурированно подходить к решению проблемы.
На мой взгляд, главное, что для себя может вынести программист или архитектор из этой истории — это необходимость в немедленной обратной связи. Когда ты знаешь, что твоя интуиция вырабатывается только при наличии обратной связи, начинаешь чуть понимать необходимость присутствия некоторых привычных для нас вещей. Давайте представим себе программиста, который никогда не покрывает свой код тестами, не даёт его на code review и замеряет производительность системы. Как он может приобрести профессиональное чутьё?
Не тестируя свой код и не получая автоматических отчётов о прохождении unit-тестов при каждом коммите, он, конечно, рано или поздно обнаружит большинство багов, но в их нахождении не будет системы: он уже забудет, как писал эту часть кода и почему именно так её написал. Обратная связь не будет немедленной: вполне возможно, что код проработает довольно долгое время, прежде чем попадётся случай, который мог быть легко покрыт с помощью параметризации тестов и моковой базы данных, но он не был. А не давая свой код на проверку коллегам, он так и не поймёт, уместно ли он применил тот шаблон или нет. Он, возможно, так и не узнает, насколько его код вообще лёгок в сопровождении и насколько безболезненно он расширяем.
Мартин Клеппман в своей известной книге «Высоконагруженные приложения» («Designing data-intensive application») называет три столпа разработки приложений: надёжность, масштабируемость и удобство сопровождения. Под надёжностью можно понимать устойчивость к сбоям разного характера. Под масштабируемостью — показатели нагрузки и производительности приложения. Под удобством сопровождения — комплекс характеристик кода и архитектуры, который вкупе говорит о том, насколько приложение легко поддерживать и расширять. Так вот, как мне кажется, особенно к надёжности и удобству сопровождения можно развить интуицию. К масштабируемости, вероятно, тоже, но на это потребуется больше времени, потому что масштабируемость зависит от очень большого количества факторов. Развивать интуицию для двух других столпов можно и нужно прямо сейчас, тем более, что масштабирование нужно, возможно, и не каждому проекту, а надёжность и удобство — точно каждому. Чтобы иметь чутьё к тому, какие места системы наиболее подвержены человеческим ошибкам, и расцепить их с теми местами, которые могут привести к отказу системы. Чтобы знать, что одна синхронная реплика мастера может сделать систему не более, а менее надёжной при выходе её из строя, и желательно иметь ещё одну реплику, скажем, асинхронную. Чтобы вместо того, чтобы коллега, сменивший тебя на проекте, неделями копался в плохом коде, мог практически с ходу понять главные абстракции и бизнес-логику.
Интуиция может пригодиться в большом количестве случаев: при выборе модели данных, применении шаблонов проектирования, дизайне интерфейсов, обеспечении взаимодействия компонентов и так далее. В любом случае, главный секрет приобретения интуиции — это богатый опыт и глубокие знания. Чем глубже знания, чем лучше они формализованы и структурированы, тем проще видеть аналогии и предсказывать возможный исход. Наше с вами окружение — довольно устойчивое, если выражаться языком специалистов по когнитивной психологии и принятию решений. Поэтому, нужно запастить терпением и «прокачивать» себя без лишних промедлений.
Но одного старания мало. Чтобы творить истинные шедевры, нужно кое-что ещё.
В качестве бонуса: с чем нужно применять интуицию, чтобы достигать исключительных результатов?
В «Территории» есть один персонаж: бывший военный, а ныне — начальник поисковой партии. Он очень прилежен, трудолюбив и исполнителен. Но про него говорят: его карты — плоские, без фантазии. «Без мысли и гипотезы». Зачем же в геологии нужна фантазия?
Чемоданов-Чинков, как мы узнали выше, на основе анализа большого количества фактов понял, что чукотское золото существует. Первые попытки промывки дали кое-какие результаты, но недостаточные. А главное — оставалось непонятным, где именно искать настоящие месторождения. Для этого Чинков дал задание молодому геологу Баклакову, прототипом которого считают автора романа Олега Куваева, на основе всего увиденного им лично и узнанного всей командой понять, где всё-так искать золото.
Баклаков сидел-сидел, мучался, перерисовывал карты, чертил линии. И вновь, и вновь утопал в груде фактов. Пока не понял: зачем раз за разом в них проваливаться — нужно наоборот вспорхнуть над ними! Какой смысл писать отчёт по старой ученической схеме «введение», «геологический очерк», «полезные ископаемые», «заключение», когда он пишет записку по району, о котором неизвестно ровно ничего?! Задача перед ним стояла по своей сути творческая: нужно было из всей кучи информации по крупицам выделить лишь самую что ни на есть главную и найти взаимосвязь между этими крупицами, используя геологическое знание в целом. Он понял, что золотые россыпи прячутся лишь в определённом типе «ловушек» в зонах речных долин. И оказался прав.
Товарищ по работе, прежде чем Баклаков пришёл к своему феноменальному по последствиям выводу, дал ему интересный совет: "Старики-классики писали геологические романы. Они давали завязку — фактический материал, они давали интригу – ход собственных мыслей, они давали развязку — выводы о геологическом строении. Она писали комментарии к точке зрения противников, они писали эссе о частных вариантах своих гипотез. И, кстати, они великолепно знали русский язык. Они не ленились описать пейзаж, так чтобы ты проникся их настроением, их образом мыслей. Так делали старики." Настоящий геолог должен быть не просто инженером. Он должен быть поэтом. Он должен уметь как бы летать над всем земным, обозревая всё и зря в корень.
Я дам ещё один пример, чтобы вы поняли мою мысль. И в качестве примера приведу профессию, на первый взгляд, совершенно другого характера — повар. Схожесть, на самом деле, больше, чем вы думаете. Шеф-повара только после пары десятков лет практики достигают своей лучшей формы. До этого момента они учатся, ошибаются, экспериментируют. И у них, кстати, тоже всегда есть немедленная обратная связь — пожалуй, наиболее быстрая среди упомянутых выше ремёсел: чуть пережарил или переборщил со специями — и блюдо нужно переделывать. В каком-то смысле, повара — тоже инженеры. Как иначе можно назвать человека, который придумал вот это блюдо.
«Пять состояний пармезана» (Five Stages of Parmigiano Reggiano). Источник.
Массимо Боттура — обладатель трёх звёзд Мишлен и один из лучших поваров мира. По-настоящему широко известным он стал благодаря своему блюду «Пять состояний пармезана». Полное название этого блюда звучит как «Пармезан пяти разных возрастов и текстур, поданный при пяти разных температурах». Блюдо демонстрирует процесс созревания пармезана. Из сыра возрастом 24 месяца делают горячее суфле, из 30-месячного — тёплый соус, из 36-месячного — охлаждённый мусс, из 40-месячного — чипсы, а из 50-месячного — пену. Доподлинно известно, что начинал Боттура с трёх видов сыра, потом добавил четвёртый, а затем и пятый. Вы можете себе представить степень методичности работы человека, который распознал разницу в текстуре и вкусовом оттенке пармезана в зависимости от возраста и нашёл наилучшие комбинации температуры и возраста? И при этом мы видим, что этот организованный, дисциплинированный и методичный человек — настоящий художник. Первые годы работы поваром он занимался тем, что экспериментировал и ошибался, как и все — то есть, работал над интуицией. Но зачем бы ему нужна была эта интуиция, если бы он не дал волю фантазии?
А вы знаете какие-то истории из мира IT, когда интуиция сошлась с тем, что называют «мышлением за рамками»? Опишите, пожалуйста, ваши примеры в комментариях.
Автор: Владислав Радюк
