Копирование и вставка текстов электронных писем. Изобретение бессмысленных задач для других. Создание видимости бурной деятельности. Почему так много людей считают свою работу совершенно ненужной?
Пристрелите меня: приносит ли ваша работа кому-то пользу?
Однажды у меня в офисе упали полки. В результате книги оказались разбросанными по полу, а над моим столом навис рваный кусок металлической фермы, который раньше держал стеллаж. Я профессор антропологии в университете. Через час ко мне пришёл плотник, чтобы изучить повреждения, и угрюмо сообщил, что поскольку на полу разбросаны книги, правила безопасности запрещают ему входить в комнату и что-то там делать. Мне нужно было собрать все книги в стопки, и больше ничего не делать, после чего он придёт снова при первой возможности.
Плотник так и не пришёл. Каждый день кто-нибудь из антропологического отдела звонил, часто несколько раз, чтобы узнать о судьбе плотника, у которого всегда находилась какая-то более срочная работа. К концу недели стало ясно, что весь комплекс зданий обслуживает один человек, чья работа состояла только в том, чтобы извиняться за то, что плотник не приходит. Он был милым человеком. И всё же довольно сложно предположить, что ему нравилась его работа.
Всем знакомы такого рода работы, которые для внешнего наблюдателя кажутся ничегонеделанием: HR-консультанты, координаторы коммуникаций, PR-исследователи, финансовые стратеги, юристы организаций, или те люди, которые собирают комитеты, на которых обсуждается проблема ненужных комитетов. А что, если эти работы реально бесполезны, и те, что ими занимаются, понимают это? Может ли быть что-то более деморализующее, чем необходимость взрослому просыпаться рано утром, пять дней из семи, для того, чтобы выполнять задачу, которую он считает ненужной, тратой ресурсов, или даже ухудшающей мир? Существует множество опросов по поводу того, нравится ли людям их работа, а что насчёт вопроса о том, считают ли люди, что у их работы есть причина существовать? Я решил исследовать это явление, опросив более 250 человек со всего мира, которые считают, что у них была, или есть сейчас, никчёмной работа [bullshit job].
Что такое никчёмная работа?
Основная её особенность следующая: она настолько бессмысленная, что даже человек, которому приходится заниматься ею каждый день, не может убедить себя в существовании достаточных оснований для её выполнения. Он, возможно, не будет признаваться в этом своим коллегам – и часто для такого поведения есть причины – но сам он будет убеждён, что его работа не имеет смысла.
Никчёмная работа – это не просто бесполезная работа; обычно в неё должна входить некоторая доля притворства и обмана. Работник должен чувствовать себя обязанным притворяться, что для существования работы есть причины, если даже в доверительной обстановке он будет считать это чушью.
Когда люди рассказывают о никчёмной работе, обычно имеется в виду работа за зарплату на кого-то другого, за оклад или сдельно. Очевидно, существует много самозанятых людей, у которых получается вытягивать деньги из других на основании того, что они притворяются, будто оказывают тем какие-то полезные услуги (обычно мы зовём их мошенниками, шарлатанами и жуликами), точно так же, как есть люди, получающие деньги от других под угрозой нанесения вреда (грабители, взломщики, вымогатели или воры). В первом случае, конечно, можно говорить о никчёмности, но не никчёмной работе, поскольку это не работа, строго говоря. Мошенник на доверии – это роль, а не профессия. Люди иногда говорят о профессиональных преступниках, но это просто фигура речи, обозначающая, что добыча денег незаконным путём является основным источником дохода человека.
Эти размышления позволяют нам сформулировать то, что, как я думаю, может служить итоговым рабочим определением никчёмной работы: вид оплачиваемых занятий, настолько бесполезный, ненужный или пагубный, что даже сам работник не может оправдать его существование, хотя, по условиям работы, он чувствует себя обязанным притворяться, что это не так.
Пять типов никчёмной работы
Лакеи
Им даются мелкие задачи, призванные оправдать их существование, но это лишь предлоги. На самом деле лакейные работы существуют только для того, чтобы человек выглядел или чувствовал себя важным. Классический лакей – Стив, который сказал мне, «Я только получил диплом, и моя новая „работа“ состоит из того, что мой босс перенаправляет мне электронные письма с припиской: „Стив, сообщение ниже“, а я отвечаю ему, что это письмо – ненужное или спам».
Самый очевидный пример – швейцары. Они выполняют ту же работу в домах богатых людей, которую электронные домофоны выполняли для всех остальных с 1950-х. В некоторых странах, например, в Бразилии, в некоторых домах ещё работают лифтёры в униформе, чья работа заключается в нажатии кнопки вместо вас. Другие примеры – администраторы на рецепции в таких местах, где они, очевидно, не нужны. Иные лакеи работают ради видимости важности. Сюда входят сотрудники, совершающие холодные звонки, пытающиеся дозвониться до потенциальных клиентов на основании того, что брокер, на которого они работают, так занят зарабатыванием денег, что ему для звонков нужны ассистенты.
Громилы
В работе таких людей есть элемент агрессии, но, по сути, они существуют только потому, что другие люди тоже нанимают подобных людей. Самый очевидный пример – национальные вооружённые силы. Странам нужны армии только потому, что у других стран тоже есть армии. Если бы ни у кого не было армий, армии были бы не нужны. То же можно сказать про большинство лоббистов, PR-специалистов, телемаркетологов и юристов организаций.
Громилы считают свою работу неприятной не только потому, что считают, будто в ней нет позитива, но и потому, что считают её манипулятивной и агрессивной. К ним можно причислить многих работников центров обработки вызовов: «Ты делаешь активный отрицательный вклад в жизнь людей», объяснялось в одном анонимном признании. «Я звонил людям, чтобы впаривать им бесполезную фигню: особенно, доступ к их „кредитной истории“, который они могут получить бесплатно, а мы предлагали его с какими-то бесполезным добавками за £6,99 в месяц».
Затыкание дыр
Такая работа существует только из-за проблем или недостатков в организации. Люди на таких должностях решают проблему, которой вообще не должно существовать. Самые очевидные примеры – люди, чья задача состоит в разгребании ошибок, допущенных некомпетентными или неуклюжими начальниками.
Многие работы по затыканию дыр идут от недостатков системы, которые никто не удосужился исправить – это задачи, которые легко автоматизировать, но этого не произошло либо потому, что этим некому заняться, или потому, что менеджер хочет оставить у себя в подчинении как можно больше сотрудников из-за структурных недочётов.
Работа Магды состояла в том, чтобы вычитывать исследовательские отчёты, написанные главным исследователем-статистиком в её компании. «Человек вообще не разбирался в статистике, и ему было трудно выдавать грамматически правильные предложения. Я награждала себя пирожным, когда находила связный параграф. На работе в этой компании я потеряла шесть килограмм. Моя задача состояла в том, чтобы убедить его переработать каждый выдаваемый им отчёт. Конечно, он никогда не соглашался ничего менять, поэтому мне приходилось нести отчёт директорам. Но они, не разбираясь в статистике, задерживали процесс ещё больше».
Простановка галочек
Такие люди существуют только, или в основном, для того, чтобы организация могла заявить, что она делает что-то определённое, чего, на самом деле, она не делает. Самое печальное в такой работе – работник обычно понимает, что его действия не только не приближают его к мнимой цели работы, но даже и подрывают её, поскольку отвлекают время и ресурсы от смысла работы.
Нам всем знакомо такое простановка галочек у чиновников. Если правительственного чиновника ловят на чём-то очень плохом – на взятках, к примеру, или на стрельбе по гражданам на светофорах – первой реакцией неизменно бывает создание «комиссии по расследованию фактов», которая должна докопаться до сути. Этим достигается две цели. Во-первых, это способ настоять на том, что, кроме небольшой группы злодеев никто не подозревал о происходящем (это, естественно, редко бывает правдой). Во-вторых – это способ дать понять, что когда все факты будут собраны, кто-то определённо с этим что-то сделает (и это также обычно неправда).
Местные органы управления – это почти целиком бесконечная последовательность ритуалов по простановке галочек, связанная с ежемесячными «планами». У частных компаний есть множество способов нанять людей, чтобы убедить себя в том, что они делают что-то, хотя на самом деле это не так. Многие крупные корпорации, к примеру, выпускают собственные журналы или даже телеканалы, мнимым смыслом которых является держать сотрудников в курсе интересных новостей и событий, но на самом деле они существуют практически только для того, чтобы директора могли испытывать это тёплое, приятное чувство, посещающее человека, когда он видит упоминание о себе в СМИ.
Надзиратели
Эти попадают в две категории. В первую входят люди, чья роль состоит исключительно в раздаче работы другим. Эту работу можно считать никчемной, если надзиратель считает, что в их вмешательстве нет необходимости, и что если бы их не было, их подчинённые прекрасно смогли бы разобраться с этим самостоятельно.
И хотя первая категория надзирателей просто бесполезна, вторая наносит реальный вред. Это те, чья основная роль состоит в придумывании никчёмной работы для других, в надсмотре над выполнением никчёмной работы, или даже в создании целых никчёмных вакансий.
Надзиратель может проводить не менее 75% времени в раздаче задач и отслеживании их выполнения подчинёнными, хотя у него нет причин считать, что подчинённые вели бы себя как-то по-другому, если бы надзирателя вовсе не было.
«Стратегические установки миссии» (или, что ещё хуже, «документы стратегического видения») вселяют ужас в учёных. В основном именно так технологии корпоративного управления – назначение количественно определяемых методов оценки эффективности, принуждение учителей и исследователей к тому, чтобы они тратили всё больше времени на оценку своей деятельности, и всё меньше времени на саму деятельность – внедряются в академическую жизнь.
Должен добавить, что есть всего один класс людей, не только не отрицающих бесполезность своей работы, но и враждебно относящихся к самой идее о том, что в нашей экономике полно никчемных работ. Это – что довольно предсказуемо – владельцы бизнесов и другие люди, занимающиеся наймом и увольнением. Они настаивают на том, что никто никогда не будет тратить деньги компании на ненужного сотрудника. Все люди, убеждённые в том, что их работа бесполезна, заблуждаются, имеют раздутое самомнение, или не понимают своей реальной функции, которая видна только их начальству. Исходя из этого есть искушение заключить, что это единственный класс людей, реально не понимающих, что их собственная работа никчёмна.
Никчемная ли у вас работа?
Следующие обладатели подобных работ подтверждают, что все страдания происходят от того, что единственная сложность, которую на такой работе можно преодолеть, это сложность признать тот факт, что ваша работа никаких сложностей у вас не вызывает. Когда единственный способ потренировать ваши умения состоит в том, чтобы придумывать творческие методы сокрытия того факта, что вам не на чем тренировать ваши умения. Когда вам приходится жить с тем, что вы, абсолютно против воли, превращаетесь в паразита и мошенника. Все они пожелали остаться анонимными.
Охрана пустой комнаты
Я работал охранником в музее на компанию, занимающуюся глобальной безопасностью, и в этом музее одна комната не использовалась. Моя работа состояла в том, чтобы охранять эту пустую комнату, и гарантировать, что ни один из посетителей музея не прикоснётся ни к чему в этой комнате – хотя там ничего и не было – и не начнёт пожара. А чтобы поддерживать моё сознание в проницательном состоянии и не отвлекать внимания, мне запрещали заниматься любыми формами умственной стимуляции – книгами, телефоном, и т.п. Поскольку там никогда никого не было, я просто сидел неподвижно и бил баклуши по семь с половиной часов, ожидая, не включится ли пожарная тревога. А если бы она включилась, то я должен был спокойно встать и выйти. Вот и всё.
Копирование и вставка
У меня была одна обязанность: следить за папкой входящих, куда приходили письма определённого вида от сотрудников, нуждавшихся в технической поддержке, которые я должен был копировать и вставлять в другую форму. Это был не просто хрестоматийный пример автоматизируемой работы, на самом деле её уже автоматизировали. Просто между менеджерами произошли разногласия, приведшие к стандартизации, отменившей эту автоматизацию.
Имитация бурной деятельности
Меня наняли на временную должность, но не назначили обязанностей. Мне сказали, что очень важно, чтобы я был занят, но мне нельзя было играть в игры или лазить по сети. Моей основной функцией было, судя по всему, занимать стул и вносить вклад в украшение офиса. Сначала это казалось легко, но я быстро обнаружил, что выглядеть занятым, когда ты не занят – одно из наименее приятных офисных занятий, которые только можно представить. После двух дней стало ясно, что это будет худшая работа из всех, что у меня были. Я установил Lynx, текстовый браузер, который со стороны выглядит, как DOS. Никаких картинок, только текст одного цвета на чёрном фоне. После этого бессмысленное пролистывание веб-страниц стало похоже на работу опытного техника, а веб-браузер выглядел терминалом, принимавшим команды, имитировавшие мою эффективность.
Сидение в нужном месте
Летом я работаю в общежитии колледжа. Я состою на этой должности уже три года, и мне до сих пор непонятно, каковы мои реальные обязанности. В основном, кажется, что моя работа состоит в том, что я физически занимаю место на рецепции. В процессе этого я свободен «заниматься моими собственными делами», в качестве которых в основном выступает создание резиновых шаров из резинок, которые я нахожу в кабинетах. Когда я этим не занимаюсь, я могу проверять рабочий почтовый адрес (но поскольку у меня нет навыков или административных возможностей, я могу лишь перенаправлять эту почту боссу), переношу коробки от двери, у которой их оставляют, в комнату для посылок, отвечаю на звонки (опять-таки, мне ничего не известно, поэтому я редко могу удовлетворить звонящих), или нахожу пакетики с кетчупом от 2005 года в ящиках столов. За все эти действия мне платят по $14 в час.
Отрывок из книги «Никчёмные работы: теория» (с) 2018 (Bullshit Jobs: A Theory)
Автор: Вячеслав Голованов
