Овладеть активным отдыхом тяжелее, чем кажется, но тому, чтобы пытаться это сделать, есть уважительные причины
Когда я переехала из Вашингтона, О.К. в Рим, одно из зрелищ поразило меня больше, чем любые древние колонны или базилики: бездельничающие люди.
Я часто замечала старушек, облокотившихся о подоконники, наблюдающих за тем, как внизу проходят люди, семьи на вечерних прогулках, постоянно останавливающиеся, чтобы поздороваться с друзьями. Даже офисная жизнь протекала по-другому. Никаких бутеров, перехваченных на рабочем месте. В обеденное время рестораны заполняются работниками, поглощающими нормальные обеды.
Конечно, с тех пор, когда путешествующие по гран-туру аристократы XVII века начали делать свои заметки, приезжие превратили в стереотип итальянскую «праздность». Но это не исчерпывающее описание. Те же самые друзья, что не спеша ехали домой на своих скутерах, чтобы спокойно там отобедать, часто возвращались на работу и работали до 20:00.
По закону в каждой стране ЕС человеку положено четыре недели оплачиваемого отпуска, а в Италии есть ещё 10 дополнительных праздничных дней
И всё же меня всегда поражала очевидная вера в баланс между тяжёлой работов и il dolce far niente, сладостью ничегонеделания. Ведь ничего не делать — это вроде как противоположность продуктивности. А продуктивность — творческая, интеллектуальная, промышленная — это наилучшее использование нашего времени.
Но чем больше мы заполняем наши дни «деланием», тем больше людей обнаруживают, что безостановочная активность является не апофеозом, а врагом продуктивности.
Исследователи устанавливают, что дело не только в том, что результаты работы, проделываемой по 14 часов в день, оказываются хуже по качеству тех результатов, которых мы добиваемся на свежую голову. Такая схема работы подрывает наши творческие и когнитивные способности. Со временем это может даже вылиться в физическое заболевание и, как это ни иронично, ощущение бесцельности жизни.
Швеция в эксперименте с шестичасовым рабочим днём обнаружила, что у работников повысились здоровье и продуктивность
Представьте себе умственную работу в виде отжиманий, говорит Джош Дэйвис [Josh Davis], автор книги "Два потрясающих часа" [Two Awesome Hours]. Допустим, вы хотите отжаться 10 000 раз. Самым эффективным способом сделать это было бы сделать их все подряд без перерыва. Но инстинктивно мы знаем, что это невозможно. Вместо этого, если мы будем делать их понемногу, перемежая другими занятиями, растягивая их на несколько недель, то цель отжаться 10 000 станет более выполнимой.
«В этом смысле очень похож на мышцу, — пишет Дэйвис. — Если организовать для него постоянные и неправильные условия работы, мало чего получится достичь. Организуйте правильные условия, и у вас не останется ничего невозможного».
Делай или умри
Многие из нас считают свой не мышцей, а компьютером: машиной, способной на постоянную работу. Это не просто неверно: некоторые эксперты считают, что заставляя себя часами работать без перерыва, можно себе навредить.
«Идея о том, что можно бесконечно растягивать состояние концентрации и продуктивное время на произвольные временные отрезки совершенно неверна. Она обречена на провал», — говорит исследователь Эндрю Смарт, автор книги "Автопилот" [Andrew Smart, «Autopilot»]. «Если вы постоянно загоняете себя в это состояние когнитивного долга, где ваша физиология говорит вам: „Мне нужен перерыв“, а вы продолжаете себя подстёгивать, вы получите реакцию на стресс, переросшую в хроническую — и со временем она станет чрезвычайно опасной».
В одном мета-анализе было обнаружено, что длительное ежедневное рабочее время увеличивает риск коронарной недостаточности на 40% — сравнимо с курением (50%). В другом исследовании оказалось, у людей, подолгу работающих каждый день, серьёзно увеличивается риск инсульта, а у людей, работающих более 11 часов в день вероятность заработать клиническую депрессию в 2,5 раза выше, чем у тех, кто работает по 7-8 часов.
В Японии это вылилось в целую тенденцию под названием "кароси", или смерть от переработки.
Если вы размышляете, не значит ли это, что вам пора задуматься об использовании давно полагающегося отпуска, то ответ может быть положительным. Одно из исследований бизнесменов в Хельсинки обнаружило, что за период в 26 лет те директора и предприниматели, что брали меньше выходных в среднем возрасте, умирали раньше и испытывали больше проблем со здоровьем в старости.
Смерть от переработки так распространена в Японии, что семья погибшего получает компенсацию от правительства в районе $20000/год
Выходные могут буквально окупить себя. В одном исследовании, изучавшем 5000 работавших на полную ставку американцев, было обнаружено, что люди, бравшие менее 10 оплачиваемых выходных в год, получали 1 шанс из 3 на получение прибавки к жалованию или повышения. Люди, бравшие более 10 выходных, имели уже 2 шанса из 3.
Источник продуктивности
Легко представить, что эффективность и продуктивность — современные навязчивые идеи. Но философ Бертран Рассел с этим бы не согласился.
«Скажут, что хотя краткий отдых приятен, люди не нашли бы, чем заполнить дни, если бы работали лишь четыре часа из двадцати четырёх. Поскольку это верно в современном мире, это укор нашей цивилизации. Это не было таковым в любой более ранний период. Прежде была возможность для беззаботности и игры, в какой-то мере подавлявшаяся культом эффективности. Сегодняшний человек думает, что всё должно быть сделано ради чего-то ещё, и никогда не просто так», — писал Рассел в 1932 году.
Тем не менее, одни из самых творческих и продуктивных людей понимали то, как важно делать меньше. У них была не только строгая рабочая этика, но и приверженность к отдыху и играм.
«Работай над чем-то одним, пока не закончишь», — писал художник и писатель Генри Миллер в своих "11 заповедях писателя". «Останавливайся в назначенное время! Оставайся человеком! Встречайся с людьми, посещай различные места, выпивай, если хочется».
Даже отец-основатель США Бенджамин Франклин, образец трудолюбия, посвящал большие отрезки времени ничегонеделанию. Каждый день у него был двухчасовой перерыв на обед, свободный вечер и полноценный сон ночью. Вместо того, чтобы беспрерывно работать над своей карьерой, он проводил «большое количество времени» за хобби и социализацией. «И многие из тех интересов, что отвлекали его от его основного рода деятельности, привели к огромному количеству удивительных вещей, благодаря которым он известен — например, изобретение печи Франклина или громоотвода», — пишет Дэйвис [громоотводы были известны и до Франклина — прим. перев.].
Философ Бертран Рассел писал: «Американцы нуждаются в отдыхе, но не знают об этом»
Даже на глобальном уровне не существует корреляций между продуктивностью страны и средним количеством рабочих часов. За рабочую неделю длительностью 38,6 часов, средний работник США работает на 4,6 часов больше, чем житель Норвегии. Но к ВВП норвежские рабочие добавляют по $78,7 в час — а в США лишь по $69,6.
А что в Италии, на родине il dolce far niente? Со средней рабочей неделей в 35,5 часов, она увеличивает ВВП почти на 40% больше, чем Турция, где люди в среднем работают по 47,9 часов в неделю. Она выигрывает даже у Британии, где люди работают по 36,5 часов.
Так что все эти перерывы на кофе должны идти на пользу.
Мозговые волны
Восьмичасовые рабочие дни в принципе появились потому, что компании обнаружили, что укорачивание рабочего дня приводит к эффекту, противоположному ожидаемому: это увеличивает продуктивность.
Во время промышленной революции считались нормальными рабочие дни длительностью от 10 до 16 часов. Компания Форда стала первой, проведшей эксперимент с восьмичасовым рабочим днём, и обнаружила, что её работники стали более продуктивными, как в расчёте на один час работы, так и в общем [И снова нет; на самом деле, первым в 1888 году восьмичасовой рабочий день установил собственник завода «Zeiss» Эрнст Карл Аббе. После Социалистической революции в 1917 году в России был принят Декрет Совета Народных Комиссаров о восьмичасовом рабочем дне. В США такой принцип прижился под давлением рабочих профсоюзов, организованных под впечатлением от происходящего в России. Подробнее об этом, см., например: Эптон Синклер, "Нефть!" / прим. перев.].
Если восьмичасовой рабочий день лучше 10-часового, возможно, что ещё более короткие рабочие часы будут ещё лучше? Возможно. В исследовании было обнаружено, что для людей старше 40 25-часовая рабочая неделя может быть оптимальной для работы когнитивной системы. В недавнем шведском эксперименте с шестичасовыми рабочими днями было обнаружено, что у работников улучшилось здоровье и продуктивность.
Изобретатель и учёный Бенджамин Франклин проводил эксперименты, открывая неизвестные факты о природе молний и электричества
Это подтверждается тем, как люди ведут себя во время рабочего дня. В одном опросе 2000 офисных работников полного дня было установлено, что люди продуктивно трудятся всего около 2 часов 53 минут в течение 8-часового рабочего дня. Остальное время посвящается проверке соцсетей, чтению новостей, нерабочим разговорам с коллегами, еде — даже поиску новой работы.
Стараясь работать на грани наших возможностей, мы способны концентрироваться в течение ещё более короткого времени. Исследователь психологии К. Андерс Эрикссон из Стокгольмского университета обнаружил, что при выполнении «намеренного обучения» [deliberate practice — придуманный им термин / прим. перев.], необходимого для того, чтобы натренировать определённое умение, нам необходимо делать больше перерывов, чем кажется. Большая часть людей способна тренироваться в течение часа без отдыха. Многие профессионалы своего дела, вроде лучших музыкантов и спортсменов, никогда не посвящают более пяти часов в день своему ремеслу.
Что у них ещё общего? «Увеличение тенденции к короткому восстанавливающему сну», — пишет Эрикссон — это один из способов дать отдых телу и .
В других исследованиях было обнаружено, что короткий отдых во время выполнения задач помогал участникам поддерживать концентрацию и продолжать деятельность на высоком уровне. Отсутствие перерывов ухудшало их результаты.
Вирджиния Вулф писала: «Она не хотела двигаться или говорить. Она хотела отдохнуть, прилечь, уснуть. Она чувствовала себя крайне уставшей».
Активный отдых
Но, как указывают некоторые исследователи, «отдых» — не всегда самое лучшее описание того, чем мы занимаемся, когда нам кажется, что мы ничего не делаем.
Как мы уже писали, часть , активирующаяся, когда вы «ничего не делаете», известная, как сеть пассивного режима работы (СПР), играет ключевую роль в консолидации памяти и планировании будущего. Также эта область активируется, когда человек наблюдает за другими людьми, думает о самом себе, ставит моральную оценку или обрабатывает эмоции других людей.
То есть, если эта сеть отключена, мы можем испытывать проблемы с памятью, предвидением будущего, социальным взаимодействием, пониманием себя, этическими поступками или эмпатией к другим — со всем тем, что помогает нам функционировать не только на рабочем месте, но и вообще в жизни.
«Она помогает вам распознавать глубинную важность ситуаций и находить смысл в событиях. Когда вы не находите такого смысла, вы просто реагируете и действуете сиюминутно, из-за чего подвергаетесь различным когнитивному и эмоциональному поведению и представлению, не способствующему адаптации», — говорит Мэри Хелен Иммордино-Ян [Mary Helen Immordino-Yang], нейробиолог и исследователь в Институте и творчества Южно-калифорнийского университета.
Мы также не могли бы выдавать новые идеи или придумывать новые связи. СПР, источник творчества, начинает работать, когда вы проводите связь между вроде бы не связанными вещами или придумываете оригинальные идеи. Именно там кроется ваше озарение — то есть, если последний раз хорошая идея пришла вам в голову, когда вы гуляли, или мылись в ванне, как Архимед, то благодарить за это вам нужно вашу биологию.
И, что, возможно, важнее всего, не посвящая времени самосозерцанию, мы теряем ключевой элемент достижения счастья.
«Большую часть времени мы чем-то занимаемся, не придавая этому смысла, — говорит Иммордино-Ян. — Когда вы не умеете встраивать свои действия в более общий процесс достижения цели, со временем они кажутся вам бессмысленными и пустыми, не связанными с вашим самоощущением. А мы знаем, что долговременное отсутствие цели приводит к тому, что человек не достигает оптимального физиологического и психологического здоровья».
Даже вязание может помочь вашему восстановиться от постоянной работы
Обезьяний мозг
Но, как все, кто пробовал заниматься медитацией, знают, что ничего не делать бывает удивительно сложно. Сколько людей после 30 секунд бездействия рефлекторно тянутся за телефоном?
Это становится настолько неприятным, что мы готовы даже навредить себе. В 11 различных исследованиях было установлено, что участники согласны заниматься чем угодно — даже бить себя током — только чтобы заняться хоть чем-нибудь. А их просили находиться без дела не так уж долго — от шести до пятнадцати минут.
Хорошая новость в том, что вам не нужно оставаться совершенно без дела, чтобы получать преимущества от отдыха. Отдых важен — но также важно и активное обдумывание, пережёвывание проблемы или размышление об идее.
Всё, что требует визуализации гипотетических результатов или придумывания сценариев — например, обсуждение проблемы с друзьями, или увлечение хорошей книгой — тоже помогает, как говорит Иммордино-Ян. Если у вас есть определённая цель, вы даже можете активировать СПР во время просмотра соцсетей.
«Если вы просто смотрите на красивую фотографию, она не работает. Но если вы задерживаетесь и позволяете себе задуматься над тем, почему человек на фотографии чувствует определённые эмоции, придумывать связанный с этим рассказ, тогда вы вполне можете и активировать эти сети», — говорит она.
Также на устранение пагубных последствий постоянной работы не нужно много времени. Взрослые и дети, отправившиеся на природу на четыре дня без своих гаджетов, увеличили показатели при выполнении задач, измерявших творческий подход и способность решения задач, на 50%. Доказано, что даже единственная прогулка на свежем воздухе увеличивает творческий потенциал.
Ещё один высокоэффективный метод восстановления повреждений — это медитация. Всего неделя занятий у людей, никогда её не практиковавших, или одно занятие у практикующих её людей может улучшить творческий потенциал, настроение, память и способность к концентрации.
Может помочь и другая деятельность, не требующая 100% концентрации — например, вязание или рисование каракулей. Как писала Вирджиния Вулф в эссе «Своя комната»: «Рисовать картинки — конечно, праздный способ подводить итоги. Но, бывает, именно в минуту праздности, полудремы правда и выходит наружу».
Перерыв
Планируем ли мы отойти от рабочего стола на 15 минут или закрыть папку «входящие» на ночь, частично наши страхи связаны с потерей контроля — если мы расслабимся ненамного, то всё полетит в тартарары.
Но это не так, утверждает поэт, предприниматель и лайф-коуч Джейн Робинсон [Janne Robinson]. «Я люблю использовать метафору огня. Мы начинаем своё дело, и потом, где-нибудь через год, когда мы можем взять неделю отдыха, или нанять человека себе в помощь, большинство из нас не доверяет кому-то занять своё место. Мы боимся, что „огонь погаснет“, — говорит она.
»А что, если бы мы просто доверились тому, что угли настолько горячи, что мы можем отойти от них, а кто-то другой подкинет дров, и они снова загорятся?"
Это сложно для тех из нас, кто чувствует, что постоянно должен что-то делать. Но чтобы сделать больше, судя по всему, необходимо примириться с возможностью делать меньше.
Автор: Вячеслав Голованов
