В DataArt очень любят животных. Почти в каждом из наших многочисленных офисов живет какой-нибудь дивный зверь. Зачастую звери становятся талисманами и своеобразными маскотами офисов. Петербургский DataArt уже давно стал хамелеоньим царством. Сейчас там правит сэр Benedict V. Cucamberbatch, уже второй изменчивый ящер. Его фотографиями мы и украсим текст.
Сегодня мы хотели бы поделиться историей о появлении и непростой суьбе первого из наших хладнокровных друзей. О хамелеоньих страстях в питерском офисе DataArt расскажет Катерина Молочникова, наша Дорогая Редакция и, по совместительству, хамелеон-менеджер.
Почему именно хамелеон? Все началось с того, что коллеги, уезжая на все лето в другую страну, принесли в в офис своего ящера и попросили присмотреть за ним. Хамелеона пару раз в неделю надо кормить его едой (саранчой, сверчками и толстыми червяками), а еду кормить яблочными огрызками. Еще хамелеона необходимо каждый день поить из брызгалки, поливать дерево в террариуме… и еще пара мелочей. И, собственно, все. Никаких хлопот.
Краткая справка. В естественной среде хамелеоны живут около двух лет – потом становятся менее цепкими, начинают падать с дерева и либо разбиваются, либо кто-то их съедает. Дома же они дотягивают до четырех-пяти – падать низко и хищников нет.Нашему как раз осенью должно было исполниться четыре, и он был вполне бодр, хотя с ветки летал уже почем зря. Хозяева были уверены, что до их возвращения в сентябре животное точно дотянет. В общем, я со спокойной душой приняла должность хамелеон-менеджера...
Неладное началось еще накануне отъезда хамелеоновладельцев: зверь скуксился, не желал лезть на дерево и на саранчу не реагировал. Мы списали это на смену обстановки и медленный скорбный ящеричий стресс. Но не-э-э-эт! Видимо, при очередном падении хамелеон умудрился-таки сломать заднюю лапу: она распухла и утратила цеплючесть. Соответственно, лазать к лампам наверх он больше не мог. Мы устроили его внизу, приспособив к делу дополнительную настроенную лампу и пробковую подставку под горячее — для уюта.
Какое-то время он у нас сидел, готовый к подаче на стол и довольный жизнью, пока не пришла пора его кормить. И тут выяснилось, что никакой ожидаемой бесхлопотной стрельбы языком не предвидится, т. е. надо как-то заставить питомца открыть рот. Питомец же дико вращал глазами и рот открывал только в террариуме. И, разумеется, коварно закрывал, пока мы бежали к нему со сверчком наперевес (напомню, никаких хлопот).
Мы изучили Интернеты и попробовали жать ему вниз челюсти, куда советовали знатные хамелеоноводы. Челюсти в ответ злорадно сжимались еще крепче. Мы вспомнили, что хамелеон открывает рот, впадая в воинственность. И показали ему увеличивающее зеркало. Т. е. один держит хамелеона, другой — зеркало, третий — полчервя в пинцете (потому что целый червь как-то попытался укусить нашего неженку за нос, неженка обиделся, и с тех пор червей ему пришлось разрезать), чтобы быстро метнуть в отверстый зев. Такой трюк сработал пару раз, потом животное нас заподозрило и сжало челюсти каменно. Напоминаю — по-прежнему никаких хлопот.
Одна коллега, к счастью, обнаружила в себе силы разбирать сверчков на составляющие (поскольку твердый хитин тоже был решительно отвергнут), и за месяц совместной жизни мы достигли некоего консенсуса: если зверь был голоден или жаждал, то при нажатии на нижнюю челюсть все же открывал рот и позволял вбросить туда пищу или брызнуть водой. Все это сопровождалось длительными уговорами и бесконечными просьбыми «быть хорошим хамелеоном, открыть рот и съесть эту прекрасную гадость» (брюшко сверчка в панировке из витаминов для рептилий, скажем). Никаких хлопот.
Однако в один непрекрасный день утром мы обнаружили подопечного в совсем плохом состоянии (в буквальном смысле — язык на плечо) и позвонили одному экс-коллеге, специалисту по всяческим гадам, чтобы спросить, как лучше эвтаназировать беднягу. Он сказал, что самый безболезненный для него путь — положить в холодильник, потом переложить в морозилку. Сначала, дескать, уснет, потом безболезненно перейдет в мир иной. Так мы и сделали, стараясь в целом не афишировать, что вот в этой коробочке из-под кардридеров в отделении для овощей запасного (в холодильниках, которыми пользуются коллеги, само собой, никто ящера упокоивать не стал) холодильника отходит в вечный сон хамелеон (хотя была отличная идея написать на холодильнике «морг»)… Ощущали мы себя, надо сказать, весьма странно: градус абсурда явно зашкаливал. Потом коллега хладное тело увезла на дачу и прикопала в живописном сосновом лесу между кошкой Мормышкой, кошкой Сыроежкой и котом Шаббатом.
История, конечно, очень печальная, но зато у меня появился, возможно, единственный в жизни шанс, уходя, бросить коллегам будничным тоном: «Хамелеон в морозилке. Если что — разогреете!» И, будьте уверены, шанс я не упустила.
А вскоре мы таки решили, что террариум пустовать не должен. Позвонили заводчику хамелеонов и заказали пантерового парня — парни ярче, и характер у них более общительный. Ждали-ждали — и забрали трехмесячную рыбку с ногами. Он был размером примерно с мизинец, но с четким выражением презрения к окружающему миру и творческим полетом на лица. Поэтому мы сразу назвали его Бенедикт В. Кьюкамберэтч (где «В» — «Великолепный») в честь актера, подарившего миру самого любимого высокоактивного социопата — Шерлока. Назвали — и начали выращивать.
Истерически теряли в террариуме, потому что он хамелеон и мимикрирует то под фикус, то под пробковую стену. Боялись, что утонет в своем питьевом фонтанчике. Ловили по всему офису сбежавших из плена сверчков. Вырастили всем на радость. Теперь наш Бенедикт — полноправный коллега в должности Senior Chameleon. Мы любим его, а он считает нас ходячими деревьями и по-прежнему относится к миру с оттенком покровительственного презрения, о чем и не устает повторять в своем Фейсбуке.
Автор: DataArt
