Герман Клименко обсудил на РБК у Таманцева законопроект предписывающий хранить личные данные россиян только в России, чистый интернет Мизулиной и планшеты для Минобороны.
— Меня радует, что сегодня последний день работы Государственной Думы и они, наконец-то, ушли в отпуск. […] Что касается инициативы […] — потихонечку к этому идёт весь мир […] На самом деле СМИ несколько преувеличивает саму опасность этой истории.
Все пытаются персональные данные граждан — которые представляют определённую ценность как рекламный носитель, как информация вообще, как возможность манипулировать данными за границей, ну всё-таки это данные о людях, мы же должны же представить себе определенную гипотетическую ситуацию, что например, министр обороны, куда-то едет, то есть можно нарисовать себе схему, при которой злоупотребление персональными данными будет работать, как на разведку, ну если мы уйдём в паранойю совсем — и, безусловно, мир столкнувшись с таким трансграничным обменом информации несколько обеспокоен. Это не только у нас, это в Европе.
В некотором роде в этой среде идёт закон «о праве быть забытыми», который был недавно принят Европой […]. Более того мы понимаем, что персональные данные используются в интернете очень активно. Под это подстраивается реклама, продажи, ну, условно говоря, гипотетически человек [чиновник высокопоставленный] может […] через booking.com, забронировать отель, приехать туда, а там всё будет напичкано «жучками». То есть в целом, сама по себе, сохранность персональных данных имеет своё значение. Другой вопрос, что…
— Тогда я не понимаю ваш сарказм по поводу Государственной Думы, если депутаты в мейнстриме.
— Ну, они в мейнстриме — проблема в двух вопросах. В том, что как обычно некомпетентность. Потому что депутаты, когда что-то принимают, они, во-первых, не очень думают о последствиях. Они не разговаривают с индустрией. Они вообще не общаются с нами. То есть ощущение, что это такой «заговор молчания». Ощущение, что мы живём в разных параллельных реальностях — они сами по себе, мы сами по себе. И когда я говорю, что это «в мейнстриме» […] — можно строить ферму, а можно строить скотобойню. То есть в целом оно где-то всё рядом […] но вопрос и в скорости и в эффективности.
Депутаты, когда они принимают свои законы — где-то они что-то послушали, возможно, у их KPI частоты упоминаемости личных фамилий, может быть зарплата у них от этого зависит. В этом плане Мизулина и Деньгин должны заработать в этом году потрясающую премию […] тем не менее, они не разъясняют историю. Собственно говоря, в чём суть ПД? […] В том что — шум пошёл, что «вот не сможем бронировать», но на самом деле фамилия имя отчество не являются персональными данными, потому что таких как я Клименко Г. С. — человек 60 в России, а может быть и 100. Ивановых вообще миллионы. Для того чтобы быть персональными данными которым требуется защита, там должны быть не только день рожденья, не только мой адрес почтовый — но я ещё должен это подтвердить документально.
Основная история этого закона, на мой взгляд, вообще не имеет отношения к тому, о чём сейчас говорят СМИ. У нас огромное количество банков, огромное количество финансовых компаний крупных российских — хранит данные клиентов, на самом деле, не на российских серверах, а на зарубежных. Не буду говорить о том банке, который недавно попал под раздачу, один из крупных банков у которого была отобрана лицензия — вдруг выяснилось, что данных о его клиентах нет на территории РФ. Их вообще невозможно получить, потому что они оказались в немецком дата-центре. И не очень понятно, откуда брать данные.
Вообще этот закон, по большому счёту, направлен не столько против зарубежных компаний, на мой взгляд […] — шум идёт, но всё не то, чем кажется. Дело совсем не в этом. Дело в простой истории […].
Возможно, что этот закон, если уж мы будем искать лоббистов, то лоббисты на самом деле находятся на территории Российской федерации — это крупные хостинговые компании, чтобы вернуть своих клиентов обратно на территорию России. Потому что только в этом случае всё становится логичным. Для того, чтобы персональные данные получились […] я не просто написал «Клименко Г. С.», а ещё приложил документы. А где это происходит? Это происходит в банках, в отношениях с телекомами разнообразными, в отношениях с финансовыми компаниями. Зарубеж, на практике — я не помню, чтобы хоть где-то от меня требовалась копия паспорта […].
Проблема моего сарказма заключается в том, что депутаты штампуют законы — но там, знаете, в любом мире есть (кроме России, наверное) «объясниться с населением». Рассказать, зачем это делается, для чего это делается. Потому что та паства, которая платит налоги, она же не должна беспокоиться — если корову бить ругать и стучать — она же надои потеряет.
В этом смысле сам по себе закон, как он принят — вообще невозможно о нём на самом деле ничего сказать. Те юристы, с которыми я поговорил, они говорят, что если убрать шум гам — для социальных сетей […] мы на самом деле не передаём свои персональные данные. […] ФИО и номер телефона — социальная сеть не знает: ни «на кого оформлен телефон?», ни «соответствует ли этот номер имени фамилии?»
Здесь с одной стороны не есть «хорошо». На самом деле «не есть хорошо» — это наша безграмотность, как бизнесменов, а с другой стороны, то что Дума, когда принимает — она нечётко обозначает цели «чего она хочет достичь?».
— Вопросы из социальных сетей, как раз […] Facebook может пострадать?
— Это информационные домыслы. У нас сейчас лето и всем очень хочется, чтобы всё покликабельнее было. Наверное, в ряде историй есть какие-то условия. Но если мы посмотрим реально: «что происходит?» — Facebook с нас просит ФИО, email и телефон. Отчество сильно не просит. Мы это не подтверждаем. Единственная связь, по которой Facebook подтверждает, что мы живые – это номер телефона. Но наши же данные в нашей «большой тройке» защищены на территории Российской Федерации, до них Facebook никогда в жизни не дотянется и не получит. Поэтому давайте разделять информационный фон и реальную картину. Например, то, что сейчас Мизулина пытается внедрить идею «чистого интернета» — вот это […] вызывает удивительные истории.
— Наше утверждение, что граждане России не смогут покупать билеты и бронировать онлайн, оно, в общем, несостоятельно?
— Как медийное — оно прекрасное. Оно притягивает зрителя. Но на практике оно юридически пока ничем не подтверждено. Это примерно, как журналисты либеральные очень любят утверждать, что «Путин есть детей». Мы точно не знаем — ест он их или не ест, но «обратного же факта нет». Так же и здесь. Нет никаких доказательств. Судя из того текста закона, который принят на текущий момент и трактовке о персональных данных пунктуально — никаких пока кризисов не наблюдается. По крайней мере, инвесторам в туристические стартапы, сейчас надо бы лучше покупать, потому что на панике все будут продавать. Но я бы сейчас прикупил бы что-нибудь дешёвое.
— А давайте к Мизулиной обратимся. Госпожа Мизулина выступила против самых популярных в России телефонов iPhone […] по данным депутата детская порнография снимается, как раз на iPhone. Мизулина назвала их «оружием педофила» […]. Ещё одно предложение Мизулиной — по умолчанию включать «детскую фильтрацию» интернета, а полный доступ предоставлять только по паспортам и соответствующему заявлению от родителей. Ну, я не буду задавать вопросы. Свои. Просто ваш комментарий.
— [смеётся] Ну, вот ещё раз. Самая большая беда нашей Думы это, в первую очередь, некомпетентность. Я понимаю, что Мизулиной iPhone — это какое-то «зло» [Мизулина видимо тоже «зло»]. Хотя по статистике современные Android […] — насколько я помню YouTube говорил, что в него заливается видео 80% с Android. Поэтому обвинять iPhone в таком жутком преступлении, это как обвинять кухонные ножи, что «ими убивают». Ну да, но гораздо больше кухонными ножами режут сельдерей или репу. […]
Мне кажется, депутаты государственной думы должны нанимать себе спичрайтеров. Чтобы они им писали какие-то юридически более-менее грамотные тексты, потому что нельзя серьезные вещи начинать с комедии, если она серьезно хочет поговорить о чистоте интернета. Я не очень понимаю мотивов. Возможно, просто она такая. Но после этого слушать всё остальное, серьезно.
— А вы готовы для Мизулиной писать?
— Ну я вообще сторонник того, что у нас индустрия наша… У нас все проблемы идут от того, что интернет-индустрия, все эти годы своего существования с государством не разговаривала. Условно говоря «не платила общением». Никто из наших руководителей крупных компаний никогда не разговаривал с депутатами, а им надо на ком-то «отбиваться». Мы же никогда не слышим таких глупостей про металлургию, про нефтянку. Потому что между бизнесом и депутатами, всё-таки, существуют какие-то связи. Мы никогда не призжаем к ним на переговоры, достаточно снобистки к ними относимся. Наши юристы когда приезжают на Совет Федерации слушать тот бред который они несут — вместо того чтобы встать и помочь…
Ну, в конечном итоге, депутат же не виноват, что он такой. В конце концов он может чего-то не знать. Но наши юристы из наших компаний, они же чувствуют себя вовлечёнными в крупнейшие истории, смеются. И в этом плане мы, на самом деле, не правы. Когда была встреча с Путиным организованная во ФРИИ, я пытался всех уговорить: «ребята если мы не будем разговаривать…» Это не значит, что на нас лежит полностью вина. В конце концов самообразование никогда никому не мешало. И если бы Мизулина просто записалась на курсы интернета, честно говоря, нам было бы лучше. Но я понимаю, что у неё гордыня не позволяет. Поэтому мы сами должны приходить и пытаться с ними разговаривать. […]
— […] Хорошо, оставим с айфонами, но предложение по поводу фильтрации? По-моему оно достаточно здравое?
— Понимаете, мы идём всё-равно в конечном итоге, что «фильтрация», что «не фильтрация», анонимности в интернете в том виде, в котором она сейчас есть — не будет. А если не будет анонимности, то и смысла фильтрации? Ведь по большому счёту любая фильтрация, как и с законом о персональных данных, можно предположить, что есть лоббисты внутри страны. Так же и с фильтрацией — кто будет фильтровать?
Ведь вся статистика существования интернета доказывает, что когда у вас миллионы сайтов (у меня в сервисе статистики полтора миллиона сайтов) — а кто будет описывать эту историю? Кто будет определять? У нас, что — нам дадут доступ сто сайтов, а потом в 2014 году мы с вами пойдём в отделение милиции или как мы всё это будем осуществлять?
Более того, когда мы заключаем контракты с провайдерами про интернет или покупаем телефон – мы всегда предъявляем паспорт, у нас всегда есть какие-то сертифицированные истории. И на территории Российской Федерации само по себе это будет превращено в какой-то исключительны «треш». Потому что бессмысленно вводить «чистый интернет» — нет же секрета, что основной того безобразия с которым борется Мизулина он на территории Российской Федерации не произрастает. Его хостят на зарубежных сайтах, там есть разные оффшорные зоны […] И какой смысл в «российском чистом интернете» если не закрыть зарубеж? Но если закрыть зарубеж […] — то нет никакого смысла в «чистом интернете», потому что наши сайты они все подпадают под одно и тоже законодательство.
Вопрос заключается в том, что это примерно, как если бы Мизулина предложила всем больным какой-нибудь болезнью – упреждающе отсекать голову. Ну, в целом «можно», конечно, это делать. Но в чём смысл? У нас же задача, чтобы пациент выжил, а не то чтобы его победить «но зато болезнь будет побеждена» — тут я согласен.
Можно вообще закрыть тогда интернет, но это если совсем никуда не вдаваться. Просто взять и законодательно ограничить. Все смартфоны, которые приезжают на территорию Российской Федерации, лишаются чипа 3G-2G, чтобы не было интернета и только телефония. Но тут… Очень сложно с логикой. К сожалению логика депутатов иногда абсолютно непостижима.
— […] Но, всё-таки, хоть что-то хорошее у нас есть? […] Разработан ударопрочный планшет для сил Минобороны — видели?
— И видел и слышал и читал. Есть же 2 точки зрения. Его и критикуют, и уже написали массу статей, что это просто взято бесплатное ПО, просто натянуто… Китай начинал с того же. Если мы сравним Китай, который 15 лет назад начал строить помимо фаервола свою внутреннюю IT-инфраструктуру. Если у нас сейчас уровень зависимости […] условно говоря, 70%, мы вынуждены всё покупать.
— Но действительно там все внутренности своровали? Или это всё действительно наше?
— Да нет. Нашего в принципе не может быть ничего. У нас нет мощностей, технически процессоры, которые мы исполняем они не могут быть ни 28 нанометров […] Естественно это заказы, за рубежом, в Китае например, не в Америке. Произведенные планшеты, которые собраны, такие же, как наши Samsung-и, другой вопрос что — надо уметь это делать.
