Каждый октябрь всемирная Сеть вместе с магазинами и кофейнями погружается в мир резных тыкв, летучих мышей, вампиров и прочих жизнерадостных мрачностей. Каждый же год Интернет заполняется яростными дискуссиями по поводу того, стоит или нет праздновать Хеллоуин. И сторонников, и противников у него множество: кто-то видит в нём вульгарную корпоративную коммерциализацию, кто-то — попрание родных традиций и тлетворное влияние Запада, кто-то полагает его «не тру» на фоне сурового языческого Самайна, а кто-то считает проявлением сатанизма и бесовства во славу Ктулху и ГМО. Пожалуй, по градусу хейта с Хеллоуином может сравниться разве что день святого Валентина, — и всё же тыквы с готичным антуражем стали привычной деталью осеннего пейзажа по миру в целом и в России в частности. Почему?
Откуда вообще взялся Хеллоуин? Этот праздник одновременно древний и юный. Как известно многим, его история уходит корнями в кельтский праздник, который чаще всего на русском и английском языке именуется Самайн. Первые упоминания о нём в письменных источниках приходятся на записи ирландских языческих легенд христианскими монахами в Х веке нашей эры. Именно от них мы знаем, что у ирландцев-язычников были четыре главных праздника, отмечаемых через три месяца: Имболк 1 февраля, Бельтайн 1 мая, Лугнасад 1 августа и Самайн 1 ноября.
Холм Тары — древняя столица Ирландии, истории о которой особенно часто связаны с Самайном
Это отличалось от более распространённой в континентальной Европе схемы древних праздников, привязанных к очевидным астрономическим «отсечкам»: четырём солнцестояниям, отмечающим либо самые долгие день и ночь в году, либо равноденствия, когда тёмное и светлое время суток оказываются одинаковыми. Разве что Вальпургиева ночь у древних германцев совпадала с кельтским Бельтайном. Современные западные неоязычники скрестили две системы и получили то, что ныне зовётся «Колесом года»: восемь примерно равноудалённых праздников, в которые полагается совершать различные ритуалы.
Один из вариантов графического изображения Колеса года
Древние язычники пользовались календарными датами не только в мистических, но и в сугубо практических целях. От них было удобно рассчитывать сроки земледельческих мероприятий: когда надо сажать урожай или когда его стоит поскорее убрать до наступления дождей и холодов. Почему у древних ирландцев график сместился от естественных астрономических точек, не вполне понятно. Большинство мегалитов ориентированы на отслеживание восхода Солнца в дни солнцестояний, обычно летнего или зимнего, в том числе в Ирландии. Когда и зачем на британских островах «перескочил» график — неясно.
Судя по расположению камней, Стоунхендж «отслеживал» зимнее солнцестояние, и именно к этой дате все окрестные племена устраивали в его окрестностях эпический пир с массовым забоем скота и ритуалами в честь предков
Как бы там ни было, у древних ирландцев самыми важными из праздников года были Самайн и Белтайн. Оба праздника считались периодами, когда истончается грань между мирами, и может случиться всякое: от встречи с духом дорогого прадеда до пожирания кем-то, некстати вылезшим из древнего кургана. Осенний Самайн считался гораздо более мрачным и опасным, чем весенний Бельтайн — хотя германцы с этим бы не согласились, они куда больше страшились Дикой охоты в канун первомая.
Walpurgishacht: «хороший праздник, и конкурсы интересные»
Практическим смыслом Самайна было завершение сбора урожая — на Британских островах климат значительно теплее, чем в Восточной Европе — сопутствующий отгон отар овец на зимние пастбища, и связанный со всем этим праздник: с ритуальным забоем части скота и пиром с употреблением огромного количества пива. К этому же времени приурочивалось поминовение предков. Вероятно, праздник буквально «съехал» с более древней традиции отмечания зимнего солнцестояния, чтобы лучше совпадать с практическими земледельческими ритмами. Однако у этого крестьянского корпоратива в честь завершения аврала были и весьма мрачные стороны. В Самайн полагалось не только почитать предков, но и бояться духов.
Кого же боялись ирландцы на Самайн? Прежде всего Ши, они же дети Дану. В их легендах считалось, что это своего рода дочеловеческое население Ирландии, которое проиграло войну за остров людям и укрылось в зачарованных дворцах под холмами и ином мире. Именно этой концепцией вдохновлялся Толкин, когда описывал своих эльфов-эльдар, причём как в их прекрасных, так и в мрачных чертах. Понятное дело, Ши не очень любили захватчиков-человеков, и часто делали им разные гадости, от злых шуток до массового смертоубийства. Особенно хорошо проникать в наш мир им и их свирепым домашним питомцам удавалось именно на Самайн.
Образ прекрасных, но загадочных и опасных королев эльфов тоже коренится в представлениях о Ши
Ирландские легенды о Самайне отличались умилительной простотой. К примеру, однажды на Самайн из горы Слиевенамон на равнине Маг Феймхин вылезло существо Кулдуб. И на свою беду спёрло жареного поросёнка — которого готовила дружина эпического героя Фингала Маккула. Фингал обиделся, погнался за пришельцем и пришиб его броском копья, когда тот уже забегал в один из холмов Ши. Ши с той стороны резко закрыла дверь перед носом у несущегося вслед за копьём в проём героя и прищемила Фингалу палец. Фингал стал сосать пострадавший палец, побывавший в мире сидов, и преисполнился великой мудрости не совать пальцы в закрывающиеся двери и порталы.
Впрочем, побеждал Фингал в основном всё равно грубой силой
В другой Самайн Фингал ухайдохал огнедышащего великана-Ши по имени Айллен мак Мидна. Он завёл привычку каждый Самайн сжигать королевский дворец Тары, что создавало королю Ирландии массу неудобств. Помешать ему не получалось, так как перед поджигательством Айллен пел красивую песню Ши под арфу и усыплял всех в окрестностях. Ну а Фингал не заснул, тыкая себя остриём копья, и затем двинул великану-пироману тем же копьём промеж глаз.
Один из памятников Фингалу Маккулу в Ирландии — в её культуре он играет роль, чем-то похожую на нашего Илью Муромца
Впрочем, далеко не все самайнские истории заканчивались так оптимистично и победно для людей. Нередко для задабривания Ши и ещё более древних фоморов ирландцы устраивали на Самайн человеческие жертвоприношения — причём под ритуальные ножи шли и новорождённые младенцы, и священные короли. Последних судя по находкам в болотах Ирландии, вообще умучивали настолько медленно, изобретательно и зверски, что стать королём язычником-ирландцев было идеей крайне сомнительной. По сравнению с этим сожжения людей в плетёных человеческих фигурах, практиковавшиеся кельтами на континенте, выглядели чуть ли не детской забавой.
«Пссст! Не хочешь стать нашим королём? Правда, есть нюанс...»
С приходом христианства человеческие жертвоприношения на Самайн понемногу прекратились, однако традиция отмечания этого дня не собиралась уходить из бытования кельтов британских островов. Гэлы, то есть ирландцы и шотландцы, называли его Самайн (на самом деле вариантов куча, а Самайн — очень неточное английское прочтение, но в русском языке закрепилось именно оно). Носители бриттских языков — валлийцы, концы и перебравшиеся на французский берег бретонцы — пользовались конструкциями наподобие Калан Гаэф. Но отмечали, так или иначе, его все, и всегда он был связан с представлениями об опасности прорыва потустороннего в наш мир.
Самайнский ритуал современных неоязычников
К примеру, в Уэльсе в ночь Калан Гаэф опасались перекрёстков и церковных дворов, веря, что там собираются опасные духи. Женщины и дети танцевали вокруг костров, а когда пламя гасло — бежали домой, чтобы не стать добычей всадницы без головы, скачущей на чёрной свинье. Костры и факелы вообще были обязательным элементом Самайна: считалось, что они отпугивают злых духов, и даже их пеплом стоило обсыпаться, чтобы обрести дополнительную магическую защиту. Ещё на Самайн было принято гадать на самые разные темы.
Естественно, церковь смотрела на подобные занятия косо — особенно на ритуалы вроде подношения рыбаками пива морским Ши на Самайн для обретения их благосклонности и хороших уловов (кстати, запретить этот почти лавкрафтовский обряд безуспешно пытались в конце XVII века). И как неоднократно делалось и с местами, и с датами, мрачноватый языческий праздник постарались наполнить христианским содержанием. Всё началось с того, что в начале VII века папа Бонифаций постановил праздновать День всех святых — дабы почтить память и тех святых и мучеников, которые могли оказаться незамеченными церковью, как духовных отцов всех христиан. Заодно полагалось почитать и память вполне земных предков христиан.
Празднование Дня всех святых на кладбище у французского католического храма
Правда, Бонифаций назначил датой 13 мая — чтобы она наложилась на принятый в римском язычестве праздник поминовения мёртвых предков, мрачные Лемурии, когда тоже было принято бояться опасных духов и обиженных предков. Как праздник «съехал» на 1 ноября — до сих пор не совсем понятно. Судя по всему, во всём виноваты всё те же ирландцы: в раннем средневековье ирландская церковь обладала сильнейшим влиянием далеко за пределами своего острова, ирландские проповедники массово отправлялись в языческие и полуязыческие земли нести христианскую веру, и несли вместе с ней традиции своей страны. А в ней жутковатый праздник поминовения предков приходился на рубеж октября и ноября. Их влияние оказалось настолько мощным, что уже в 835 году на территории континентальной империи Каролингов День всех святых был окончательно закреплён за 1 ноября.
Празднование Дня всех святых на кладбище у польского католического храма
Однако у континентальных католиков День всех святых, несмотря на посещение кладбищ и зажигание свечей на могилах, стал вполне христианским и весьма почтенным праздником — хтонь с козлорогим Крампусом и прочие радости на континенте по следам германских традиций празднования Йоля на зимнее солнцестояние привязалась к Рождеству. Совсем иначе получилось на островах, особенно в Ирландии и близкой ей по культуре и языку Шотландии. Конечно, ни о каких кровавых жертвах речи уже не шло, но в остальном кельты отмечали всё тот же Самайн под христианским соусом.
Правда, к древнему названию праздника добавилось новое. Слово Хеллоуин пришло из языка равнинных шотландцев, родственного не столько кельтскому гэльскому, сколько языку южных соседей. All Hallows' Eve, канун Дня всех святых, в шотландском исполнении превратился в Hallowe'en: (All) Hallow(s) E(v)en. И именно от шотландцев он понемногу распространился и на соседнюю Ирландию.
И вообще, шотландцы — потомки ирландцев, которые в раннем средневековье захватили земли севера Британии, перебив или ассимилировав местных пиктов
Ещё в XIX веке традиции празднования Самайна-Хеллоуина в Ирландии были довольно-таки суровыми. К примеру, никаких выпрашивающих конфеты детишек в образе привидений и вампиров не было. Вместо них по деревням бродили ватаги обсыпанных пеплом ритуальных костров парней в действительно страшных масках, а в руках у них обычно были боевые трости-шилейлы. И просили они не конфет, а пожрать и выпить. Отказывающийся рисковал не только проблемами мистического характера от несоблюдения обряда, а и огрести означенными шилейлами по разным частям тела. Либо же обнаружить утром разные безобразия со своим хозяйством, вроде овец на крыше сарая.
Маска ирландского ряженого на Хеллоуин конца XIX века
Где-то с XIX века в Ирландии и горной Шотландии отмечается традиция вырезания на выдолбленных овощах страшных черепообразных рожиц и вставления внутрь свечи. Правда, изначально ирландцы издевались подобным образом не над редкими у них тогда тыквами, а над репками. В 1837 году с этой традицией в одной из публикаций связали легенду о Джеке Фонаре, Jack-o'-lantern. Согласно статье, выдолбленные репки символизировали трикстера и мелкого воришку Джека, который дважды надул самого Сатану и выбил себе право не попасть во Ад. Вот только в Рай его тоже не взяли. Посему мёртвый бедолага Джек взял фонарь, поместил туда подаренный Сатаной вечно горящий адский уголёк, и отправился в бесконечное странствие по миру. На Хеллоуин этот образ использовали двояко: добропорядочные селяне ставили его у дома для отпугивания злых духов, а ряженые носили их с собой для пугания окружающих.
Ирландские хеллоуинские репки (кто сказал SCP-173?)
Однако в XIX веке ирландцы миллионами переселялись со своего тогда нищего и голодного острова в Америку. За океан они несли свои традиции. Именно ирландцы-переселенцы придумали использовать вместо маленьких репок огромные тыквы коннтектикутских сортов. Именно так они и вошли в американскую культуру, распространяясь вместе с ирландскими иммигрантами по всем штатам. Правда, некоторое время тыквы с рожицами пробовали использовать и на День благодарения в конце ноября, но эта традиция не прижилась.
Консервативные протестанты английского происхождения, правда, считали Хеллоуин ярким примеров «ирландского варварства и безбожного язычества» — да и в целом «WASP» относились к ирландцам почти так же скверно, как к чернокожим. Но к концу XIX века США впитали настолько много ирландского, что Хеллоуин — уже с тыквами вместо репок, и изрядно подрастеряв суровые привычки ирландских крестьян — стал отмечаться массово и примерно везде. В США на смену парням с дубинками в поисках еды и выпивки пришли детишки, выпрашивающие сладости. Сам же праздник из мероприятия нищих и необразованных «понаехавших» превратился в общенациональное явление, приличествующее даже в самых благопристойных и чопорных домах. Разве что, кроме совсем уж радикальных протестантов, ищущих безбожие примерно везде.
Американская хеллоуинская открытка начала ХХ века
Образ ведьмы в остроконечной шляпе с чёрным котом тоже приклеился к Хеллоуину в США на рубеже веков. А точнее — в Новой Англии, где вполне реальный пуританский страх перед колдовством XVII века успел переплавиться в популярный и весьма симпатичный образ ведьмы. Ничего удивительного, что больше всего этот образ прикипел именно к празднованиям Хеллоуина. Если в старой Ирландии в Самайн проявления злых духов боялись на полном серьёзе, то во всё более просвещённых и урбанизирующихся США речь всё больше шла о весёлой карнавальности. Американцы вырезали фонари из тыкв и переодевались в скелетов и ведьм не потому, что всерьёз хотели отпугнуть нечисть, а просто потому, что это было весело и прикольно.
В ХХ веке американская масс-культура наполнилась массой образов из кино, книг и комиксов, которые подходили к Хеллоуину не меньше традиционных уже ведьм, призраков и скелетов. Попутно происходила неизбежная для американского общества и экономики коммерциализация Хеллоуина: он не только хорошо продавался, но и удачно открывал сезон распродаж и скидок конца года, ранее начинавшийся позже, в День благодарения. К концу ХХ века Хеллоуин стал не только общенародной традицией вроде позднесоветского Нового года в наших краях, но и явлением массовой культуры, которая вместе с американским культурными влиянием распространилась далеко за пределами США.
Хеллоуин у Эйфелевой башни в Париже
Естественно, нравилось и нравится это далеко не всем — как в среде религиозных консерваторов в самих США, так и, тем более за их пределами. Хеллоуин, шедший по миру вместе с влиянием Голливуда, кока-колы и Макдональдса, оказался очень удачной мишенью для критиков американизации и культурной глобализации. С одной стороны, он воплощал тотальную коммерциализацию, с другой — бездуховность пополам с бесовщиной, с третьей — угрожал аутентичным местным традициям, привлекая детей и молодёжь возможностью поугорать в лихом демоническом виде куда больше, чем более консервативные празднования где-нибудь в Европе или Восточной Азии. Нелюбовь к Хеллоуину — столь же интернациональное и глобальное явление, как и его популярность.
Хеллоуин в Японии, как ни странно, привился очень быстро и легко — наложившись, как на местные традиции массовых праздников-карнавалов мацури, так и на современную популярность косплея всего и вся
Впрочем, до массового распространения всемирной Сети споры о Хеллоуине и призывы запретить его во избежание развращения и осатанения молодёжи в основном происходили на страницах прессы и в частных беседах. Зато с появлением Интернета они стали популярной темой оживлённых дискуссий с набрасыванием разных субстанций на вентилятор со стороны троллей. Этот же самый Интернет уже со времён старого ЖЖ ознакомил с Хеллоуином широкие массы жителей России — в том числе посредством статей в консервативных газетах с требованиями немедленно запретить этот американский разврат.
В Рунете нулевых годов Хеллоуин его противники прозвали «Холуином» — имея в виду «холуйское низкопоклонство перед загнивающим Западом». Склонные к конспирологии немедленно усмотрели в распространении в России Хеллоуина происки мирового сатанизма и план Даллеса. Естественно, сторонники Хеллоуина разных взглядов, от готов и идейных западников до откровенных троллей, имели ровно противоположное мнение и видели в движении против Хеллоуина дремучую ксенофобию и ретроградство. Обе стороны, ничтоже сумняшеся, видели и видят друг в друге мракобесов — только вкладывают в это определение разные смыслы.
Однако настолько ли чужд этот американский праздник с ирландскими корнями русской культуре? Ведь в России был (да и есть) почти точный аналог Хеллоуина. Только праздновался он в другие даты. И называется… Святки.
Да-да, многие ритуалы оригинального ирландского Самайна буквально дословно совпадают с принятыми в русской культуре Святками. Правда, Святки празднуются между православными Рождеством и Крещением, что приходится на период с 7 по 19 января. Но здесь мы видим практически те же самые представления о непременном разгуле «нечистой силы», ряженых в виде чертей и бесов, которые в страшных масках ходят по домам и требуют угощения. Причём, как и в старой Ирландии, деревенские ряженые могли и поколотить того, кто отнёсся к ним без должного гостеприимства, а их шутки часто носили мрачный и сомнительный характер, доходя до категорий 18+ и 21+.
Всё это «возмутительное и безнравственное бесовство» практиковалось нашими предками массово, веками, в рамках самой что ни на есть аутентичной и традиционной народной культуры. И нередко подвергалось критике со стороны строго относящихся к вере священнослужителей — но исчезло из постоянных социальных практик только вместе с урбанизацией и переселения большинства россиян в города. Где-то святки практикуют и по сей день, но в большинстве деревень в наши дни попросту нет многочисленной молодёжи — которая, собственно, обычно и пользовалась освящённой историей, традицией для карнавального нарушения норм обычной жизни.
Современная реконструкция костюмов русских ряженых
В отличие от не менее крестьянской и полуязыческой в анамнезе Масленицы, которую празднуют и многие современные горожане, традиция Святок не сумела пережить урбанизацию и стать частью быта жителей российских городов. Возможно, дело именно в её карнавальности, подчёркнутом нарушении социальных норм — что в советском обществе не поощрялось. Следы святочных традиций в советском городском обществе можно увидеть разве что в форме новогодних маскарадов, которые, как и отмечание Нового года как праздника, вошли в обыкновение советских граждан только с конца 1950-х. Однако ныне переодевание в кого-то на Новый год осталось традицией только для детских утренников, а взрослые перестали это делать где-то в 70-е.
В советском киномюзикле 1973 года Новый год в одном из НИИ Академгородка выглядит карнавалом, где все кого-то косплеят — но уже в «Чародеях» 1982-го Новый год в магическом НИИ отмечается как обычный новогодний корпоратив с танцами
Однако запрос на карнавальность, на место и время, где можно нарушать нормы обычной жизни, выдохнуть, чтобы потом с новыми силами вернуться к «нормальной» жизни с её правилами и приличиями, существует в любом обществе. И особенно в среде молодёжи. Знаменитый советский культуролог Михаил Бахтин убедительно показал, что он имманентно свойственен человеческому обществу — просто в разные эпохи воплощается в разные формы. Хеллоуин вырос из весьма мрачных и совсем не смешных ритуалов древности — но, по сути к нашему времени успел превратиться в наиболее выраженную форму современной карнавальности. В том числе в Рунете и России.
Можно предположить следующее. Поскольку в России собственные традиции подобного рода к моменту распада СССР, распространения американизированной глобальной культуры и интернетизации перестали существовать — Хеллоуин просто оказался подходящей формой для воплощения того, для чего в русских деревнях служили Святки, а в советском обществе времён Оттепели — новогодние маскарады. Именно поэтому, несмотря на сопротивление консерваторов и хейт многих обитателей сети, Хеллоуин успел прочно врасти в культурную ткань современной России. Более того, запреты хеллоуинских мероприятий в школах или замены их на псевдонародный «Тыквенный спас» скорее делают эту традицию только более привлекательной для подростков: запретный плод для них особенно сладок.
Что будет дальше с Хеллоуином в России и мире? История мировой культуры позволяет дать достаточно уверенный ответ. Чем дольше россияне будут отмечать Хеллоуин, спорить о Хеллоуине, даже ругать Хеллоуин, тем прочнее он будет врастать в ткань живой культуры современной России. И при этом он будет всё больше становиться не столько заимствованием американского праздника Halloween, сколько всё более традиционным российским праздником Хеллоуином, с характерными именно для России чертами, привычками и особенностями. Уже сейчас таких отличий и особенностей немало.
К примеру, выпрашивание детьми сладостей у соседей, у нас так и не прижилось — зато тыквы в конце октября можно увидеть почти в каждом ТЦ или кафе. Вот только они очень редко оказываются полыми с вырезанной рожицей, обычно это просто тыквы разного размера. Часто с ними соседствуют жёлтые и красные кленовые листья. Чем дальше, тем таких нюансов и особенностей именно российского варианта Хеллоуина будет больше — и спустя поколение-другое новая молодёжь будет удивляться тому, что ещё не так давно у нас этот праздник отсутствовал. Точно так же, как многим из нас трудно представить, что массовая традиция новогоднего семейного торжества оформилась в СССР только к 1970-м годам.
Впрочем, и хейтеров у Хеллоуина, и споров вокруг него — как и у почти любого культурного явления — тоже всегда будет хватать. И это нормально и, естественно, для любого явления культуры нашего биологического вида. Особенно в условиях возможности в пару кликов донести своё, безусловно, верное базированное мнение до случайного собеседника в сети)
Автор: Алексей Костенков
