На рубеже нулевых и десятых годов в Рунете всё чаще стали появляться образы «ностальгии по несбывшемуся Советскому Союзу». По альтернативным таймлайнам, где СССР не распался в начале 90-х, а продолжил существование и преуспел — или же имел более красивое и позитивное прошлое, нежели в реальности. Чем дальше, тем больше в этих образах было ретрофутуризма и технооптимизма, тогда как воинственность уходила на задний план. Это явление стало частью широкого понятия «советпанка» — его «светлой стороной», хотя была и тёмная. В прошлой части мы рассказали о зарождении неосоветской эстетики, теперь поговорим о её становлении и бурном развитии в 2010-е — но не только.
Посадочный модуль советской марсианской программы в исполнении польского художника Мацея Ребижа
Для начала мы восполним досадный пробел прошлой статьи: мы забыли об искусстве, являющимся важнейшим, по мнению Ленина, сиречь кинематографе и брате-близнеце его телевидении — и о таком важном явлении на пути к советскому ретрофутуризму, как увлечении «развесистой клюквой» в духе «Red Alert 3» в ЖЖ второй половины нулевых годов.
Скриншот из игры «Bunker», использующей эстетику советпанка
Российские ТВ и кинематограф нулевых и десятых не критиковал только ленивый, и есть за что — но именно в их продукции мы увидим наиболее ранние черты переосмысления и переизобретения советской эстетики. Точкой отсчёта можно назвать 31 декабря 1995 года: когда на ОРТ вышел первый новогодний телемюзикл «Старые песни о главном». Модные поп-исполнители пели популярные советские песни рубежа пятидесятых, изображая обитателей идеального до пасторальности колхоза. В последовавшие годы последовали ещё две части: в стиле зародившегося в 60-е на советском ТВ «Голубого огонька» и по следам гайдаевского «Иван Васильевич меняет профессию».
Некоторые исполнения песен довольно точно обыгрывали эстетику соответствующей эпохи
Подход к изображению советской истории в «Старых песнях» был для тех лет новым и необычным. В тогдашнем инфополе преобладали два взаимоисключающих подхода к СССР. Одни «говорящие головы» считали Советский Союз не до конца преодолённым тоталитарным кошмаром, состоящим из бесконечного Гулага с пустыми полками и запретами всего и вся. Другие требовали «вернуть всё взад», включая танки на Эльбе и колбасу по 2-20, и желательно во всей сталинской суровости, а первых перевешать и раскулачить. Первые, соответственно, делали всё законное и не очень, чтобы политический реванш вторых не состоялся ни в каком виде, и было это всё той ещё трагической теоремой Эскобара.
Образы Ельцина, Зюганова и генерала Лебедя из культовой в 90-е сатирической передачи «Куклы»
«Старые песни о главном», выходившие три новых года подряд, предложили новую оптику. В трёх частях они демонстрировали три эпохи: постсталинские 50-е в первой, «оттепельный» рубеж 50-х и 60-х во второй, и период «застоя» с конца 60-х по начало 80-х в третьей. В каждой из них советские реалии подстёбывались и утрировались, но в целом картинка была почти идиллической. Это ностальгические новогодние капустники довольно точно попали в Zeitgeist конца 90-х, когда советское прошлое стало восприниматься как уже безвозвратно ушедшая, не идеальная, но интересная и очень яркая эпоха.
В этом плане показателен фильм «Стиляги» 2008 года. В его образах стиляги в одежде термоядерных цветов, тусившие в ярких ресторанах, прямо противопоставлялись утрированно серым комсомольцам и серому же коммунальному быту середины 50-х годов, а также сдержанным цветам интерьеров и одежды советской элиты. Однако даже «серость» и «сдержанность» были сняты удивительно ярко и даже «вкусно».
При этом реальный СССР многие современники упрекали именно в «тусклости», нехватке ярких красок, кроме разве что красного. Как бы сказали сейчас — сенсорном дефиците, вплоть до советского кинематографа, в котором насыщенные цвета оказывались труднодостижимыми из-за особенностей отечественной киноплёнки. Советский Союз в кинообразах всё чаще оказывался подчёркнуто ярким, насыщенным и эстетичным. Именно таким он нередко получался даже тогда, когда его вроде бы критиковали. Так, фильм «Шпион» по роману Бориса Акунина имел сюжет, который BadComedian назвал бы возмутительно антисоветским. Однако Москва, в которую посредством компьютерной графики достроили множество несбывшихся архитектурных проектов, включая колоссальный Дворец Советов, выглядела прямой рекламой стилистики «сталинского ампира».
Чем дальше уходил в историю реальный СССР, тем более утрированными и при этом яркими и сочными оказывались его образы. И это было популярно. C 2008 года в ЖЖ процветало сообщество ru_klukva_ru, оно же «Клюквенные закрома Родины», в котором выкладывались наиболее упоротые образчики западного взгляда, в основном советский период истории России. Взгляд этот был полон образов самого мрачного и брутального вида: суровые агенты КГБ, ещё более суровые совьетские генералы, и даже простые русские мужики в основном пили водку с медведями из самовара, закусывали гранёными стаканами, а потом шли чинить ядерный реактор. Разумеется, в компании медведя в ушанке.
Одна из самых популярных «клюквенных» картинок
Кто-то возмущался искажением и очернением, кто-то угорал над градусом упороса и непонимания советских реалий американскими кинематографистами, но в целом «клюквенность» многим в старом ЖЖ заходила на отлично. Примерно так же многие в современных США любят образы «злобных американских империалистов» из северокорейской и китайской мультипликации: конечно, плохие парни, но зато крутые и Badass. «Наши так про себя не умеют!»
Особенно американцам полюбилась коварная лейтенант Фокс Виксен из северокорейского мультсериала «Ёжик и Бурундук»
В конце 2000-х «клюква» в ЖЖ активно влияла на образ Советского Союза в массовом сознании всё более многочисленных обитателей Рунета. В конце того же 2008-го вышел образчик ядерной клюквы под названием «Red Alert 3» — и попал на самую благодатную почву. Благо утрированными в игре были решительно все фракции, и недвусмысленно «хорошими парнями», в отличие от первых двух частей, в общем-то, не был никто, включая западный Альянс.
«Наздроффье, товаришч!»
Однако яркие телевизионные и клюквенно-сетевые образы СССР конца нулевых годов имели ярко выраженный воинственный характер. Впрочем, в этом было немало самоиронии и самопародии. Символом неосоветской эстетики ЖЖ тех лет можно назвать дирижабль «Киров» из «Ред Алертов»: который «репортинг» и бомбит супостатов чугуниевыми бомбами при поддержке боевых медведей. Эта очевидная утрированность образов тоже способствовала превращению советской эстетики в то, что уже вполне можно назвать «советпанком».
Один из авторов рецензий к «Шпиону» выразился довольно метко: «Прежде я не раз завидовал Голливуду, который раскован, способен на фантазии по поводу истории Америки и увлекает ими массы публики по всему миру. Теперь и наш фильм раскованно фантазирует по поводу истории СССР — и эта фантазия азартна и увлекательна». Азартные и увлекательные фантазии про Советский Союз — это и есть, по сути, советпанк. И если в конце нулевых в ней превалировали суровые, воинственные и где-то мрачные образы, то уже в начале 2010-х всё начало меняться.
Арт с обложки альбома «Выше звёзд» Sovietwave-группы «Маяк»
Собственно, с этого и с первой ласточкой «мирной» формы художественной ностальгии об СССР в виде конкурса «СССР-2061» 2011 года мы и начали обсуждение в прошлой статье. Продолжим изучать путь, по которому советпанк прошёл от дирижаблей «Киров» к мечтам о звёздах и научно-техническом прогрессе под ритмы советвейва. Первый конкурс прошёл достаточно успешно и громко по меркам ЖЖ. За ним уже летом 2011 года открылся второй: «Каменный пояс», посвящённый гипотетическому освоению пояса астероидов советскими космонавтами.
Ну а в конце 2013 года изрядный фурор в среде завсегдатаев сети произвела компьютерная игра про пионерский лагерь под названием «Бесконечное лето». Ещё с 2008 года её пилила команда энтузиастов-двачеров с Ычана, которые изначально собирались сделать полустёбную-полуэротическую игрушку с участием девушек-хуманизаций, маскотов имиджборд и окрестностей. На выходе получилась добротная визуальная аниме-новелла с кучей концовок, могучим СПГС, драмой, магическим реализмом и обширным фэндомом. Нас же в данном случае интересует то, что сеттингом игры выступил пионерский лагерь. Очень эстетичный и симпатичный пионерский лагерь, вызывавший ностальгию по СССР даже у тех, кто в пионерлагеря и ногой не ступал.
Вкупе с яркими персонажами, зацепившими далеко не только заядлых двачеров и знатоков мемной культуры, «Бесконечное лето» стало хитом, где-то даже культовой игрой — и открыло эпоху увлечения позитивной советской эстетикой в мире компьютерных игр и любителей аниме. Дело в том, что до него большинству и в голову не приходило, что советский — и постсоветский — быт можно эстетизировать так же, как мастера аниме вроде Макото Синкая делают с японскими мегаполисами и горными городками. Тем более, что создатели фонов для игры явно вдохновлялись именно характерным стилем Синкая.
«Бесконечное лето» привнесло в переосмысление советской эстетики не только идею о том, что она может быть анимешной и про симпатичных людей обоего пола — благо, как мы видели в прошлой части, элементы пин-апа и эротизма в неё пришли уже в 2012-13 годах. Осмысление того, что ностальгические советские образы могут быть яркими и красивыми, наложилось на популярность в сети так называемой эстетики е городских окраин — в которой после долгих лет презрения и отвращения многие начали видеть свою красоту и романтику. Некоторые российские художники, рисующие в аниме-стиле, стали обращаться к сюжетам и образам российской и советской жизни. Получалось и получается часто очень даже симпатично.
Отдельного упоминания здесь заслуживает художница Eleth, она же Юлия Журавлёва. Правда, это слегка оффтопик, она обращается в основном к российским, а не советским реалиям — но делает это настолько живописно, сочно и по-доброму, что остаётся лишь надеяться на анимационную экранизацию по мотивам её работ в жанре отечественного городского фэнтези.
На этом мы снова сделаем паузу — а в следующей и последней части поговорим о самом интересном: как нарождавшаяся в середине 2010-х эстетика советской ностальгии дошла до своей зрелой и законченной стадии, какое влияние на неё оказало наследие советской научной фантастики и журнала «Техника Молодёжи», почему для неё оказался очень важен ещё и музыкальный элемент — но уже безо всяких «Старых песен о главном», и как гремучая смесь этого всего привела к появлению первой культовой игры в стиле советпанка.
Оставайтесь с нами!
P.S. А в качестве постскриптума — отличный ностальгический ролик в стиле Хаяо Миядзаки:
Автор: Алексей Костенков
