Оригинальная статья вышла на Slate.com, авторы — выпускник факультета психологии Университета штата Мичиган Александр Бургойн и профессор факультета психологии Университета штата Мичиган Дэвид З. Хэмбрик. Материал переведен при содействии бюро переводов TranZilla.ru.
Как вы знаете из нормальных новостей, фейковые новости в наше время стали большой проблемой. Мы никогда доподлинно не узнаем, насколько велико было их влияние на выборы. Марк Цукерберг сгоряча отверг такое предположение как «довольно сумасшедшую идею». Но прошло несколько недель, и сам он, а также ряд новостных агентств пришли к мысли о том, что нужно уведомлять людей о законности источников новостных постов через специальную маркировку фейков.
Цукерберг написал об этом в своем посте от 18 ноября: «Мы попробовали ставить метки на материалы, которые были обозначены как фейковые сторонними лицами или нашим сообществом, и показывать предупреждения, когда люди читали их или делились ими». Журналистский проект Facebook Journalism Project, анонсированный во вторник, продвинулся дальше: Facebook будет «разрабатывать новые способы подачи информации, предоставляя людям возможность разумного выбора новостей, которые они читают». Компания также начала «улучшать свою платформу, чтобы еще больше сократить распространение уток, создавая в том числе инструменты, с помощью которых человеку будет еще проще сообщать о них». Многие новостные агентства уже создали дополнительные инструменты, позволяющие людям отмечать фейковые новости. Есть такая опция и в Slate — This Is Fake («Это фейк»).
На первый взгляд, идея разумная. Но десятилетия исследований человеческой памяти показывают, что предупреждения не станут панацеей от информационных вбросов. Прочитав (или услышав) новость, особенно мимоходом, вы не запоминаете все детали, улавливая только суть. Вы помните основную мысль, но подробности забываете, причем еще на этапе чтения. (Например, даже сейчас вы уже могли забыть, что именно поначалу говорил Цукерберг о фейковых новостях.) Вы также склонны упускать контекстную информацию, которая имеет отношение к достоверности истории, включая ее источник — то ли это был Slate, то ли New York Times, Huffington Post или Denver Guardian, — источник дезинформации с печально известной уткой о том, что папа римский благословил Дональда Трампа.
При таком раскладе вы можете забыть и другое — была ли новость отмечена как фейк. В исследовании 2005 года, опубликованном в Journal of Consumer Research («Журнал потребительских исследований»), приводится пример того, почему этот подход, скорее всего, обречен на провал. В ходе эксперимента люди читали утверждения, отмеченные как правдивые или как ложные, например: «Кукурузные чипсы содержат в два раза больше жира, чем картофельные чипсы» (ложь). Далее после получасового перерыва, а потом и после трехдневного им давали те же утверждения и предлагали отметить правдивые и ложные. Через три дня 26 процентов ложных утверждений было отнесено к правдивым (а 15 процентов правдивых — к ложным). Может, и полезно маркировать фейковые новости, но люди быстро забывают предупреждения.
Усугубляет ситуацию то, что чем больше ложной информации на нас обрушивается, тем сильнее мы склонны верить в нее, — это явление известно как иллюзия истины. Психолог из Университета Торонто Линн Хэшер и ее коллеги впервые сообщили об этом феномене в конце 1970-х годов. Участникам исследования в течение трех дней предлагали прослушать 60 правдоподобных утверждений и каждое оценить с точки зрения степени правдивости. Половина этих утверждений были истинными, например: «Эрнест Хемингуэй получил Пулитцеровскую премию за роман “Старик и море”», а половина — ложными, например: «Закари Тейлор был первым скончавшимся на посту президентом». Кроме того, на разных сеансах тестирования отдельные утверждения повторялись. Хэшер с коллегами обнаружили, что средняя оценка правдивости повторяющихся утверждений возрастала от сеанса к сеансу, а для неповторяющихся оставалась на том же уровне вне зависимости от того, были ли они истинными. Чем чаще участники сталкивались с утверждениями, тем выше становилась убежденность в их истинности. Нам свойственно путать знакомое с правдивым. Конечно, это особенно проблематично для таких платформ, как Facebook, где в вашей ленте вирусные новости появляются снова и снова.
Десятилетия исследований человеческой памяти показывают, что предупреждения не станут панацеей от информационных вбросов.
Воздействие вбросов таково, что мы можем даже вдруг «вспомнить» нечто нереальное. В 2010 году в рамках исследования синдрома ложной памяти более 5000 пользователей Slate читали четыре политические новости, сопровождавшиеся фотографиями. Среди реалистично представленных сюжетов один был полностью сфабрикован, а убедительное изображение, приложенное к нему, обработано в фотошопе. Например, были фейковые новости о рукопожатии президента Барака Обамы и президента Ирана Махмуда Ахмадинежада на конференции ООН и о том, как президент Джордж Буш развлекал игрока в бейсбол Роджера Клеменса на своем ранчо в период катастрофических последствий урагана «Катрина». Результаты оказались поразительными: более четверти респондентов указали не только то, что «действительно помнят» ложное событие, но и «вспомнили», как видели это в новостях. Другое исследование показало, что люди восприимчивы к ложным воспоминаниям даже в том случае, когда их откровенно предупредили о возможной дезинформации.
Короче говоря, из всего, что мы знаем о механизмах работы памяти (к сожалению, они не столь очевидны, как нам хотелось бы), помечать фейковые новости как ложь вряд ли достаточно для решения этой проблемы. Конечно, многие инструменты маркировки фейков преследуют более благородные цели: самая главная — остановить показ фейковых новостей в вашей ленте Facebook. И в заявлении Facebook говорится, что они продолжат «прилагать усилия для ограничения распространения дезинформации». Но это можно рассматривать и как желание уйти от ответственности, просто заявив: «Эта проблема намного масштабнее, чем любая платформа».
Если мы собираемся применять научный подход к проблеме информационных вбросов, есть другой способ, уже хорошо показавший себя в решении других задач: использовать социальную рекламу, чтобы призывать людей получать новости из надежных источников. Доказано, что социальная реклама, хоть и является предметом насмешек, может быть очень эффективна для изменения характера действий людей. Как показало исследование известного социального психолога Роберта Чиалдини, социальная реклама работает, когда она основана на положении о том, что люди склонны к поведению, с одной стороны, самому обычному, а с другой — одобряемому в обществе. Например, на конкретных исследованиях Чиалдини с коллегами показали, что социальная реклама переработки отходов наиболее действенна тогда, когда демонстрирует переработку как нечто общепринятое, а социальная реклама, призывающая к борьбе с мусором, очень результативна, если разбрасывание сора изображается как порицаемое обществом и необычное явление. По-видимому, в Facebook планируют прибегнуть к социальной рекламе, чтобы просвещать людей о важности грамотного изложения новостей. (Из анонса: «Очень скоро мы собираемся запустить проект новостной грамотности — создать серию социальной рекламы в целях просвещения пользователей Facebook об этой важной проблеме».)
Конечно, социальная реклама, которая нам на самом деле нужна, — это реклама, призывающая людей прекратить черпать новости из сети Facebook. Такая социальная реклама могла бы изображать человека, который выносит на обсуждение новость, прочитанную на Facebook, а впоследствии высмеивается друзьями за то, что он берет новости из Facebook. Да, звучит немного примитивно, но такова в основном социальная реклама, и, согласно исследованию Чиалдини, она работает.
Предупреждение людей о фейках, возможно, неплохая идея, но вряд ли это серьезно повлияет на фактическое поведение людей. Правильным подходом (который, помимо прочих, способен повлиять на поведение) может стать использование социальной рекламы для того, чтобы разубедить людей использовать Facebook в качестве первоисточника новостей.
