Мишель Сифр. Замурованный

Не соответствует тематике хабра! Низкий технический материал!

Просим всех людей, кто считает, что Хабр только для программистов, как например человек на скриншоте, ознакомьтесь, пожалуйста, с мнением администрации на этот счёт в комментариях под нашей статьёй о слепнях. Если Вас это не удовлетворит, то, пожалуйста, не тратьте своё время на прочтение данной статьи!

Эта статья абсолютно соответствует тематике всех хабов, в которых она находится (в том числе и коммерческого блога). Не рискуя удивить вечно негодующего и никому не известного ностальгирующего по прошлому критика в комментариях, добавлю, что писать мы можем о чем угодно, если материал качественный и интересен большинству компьютерщиков. И это понятное дело! Поэтому можете сколько угодно называть нас платными авторами, но и обсуждать тогда с платными авторами (только по вашему мнению), а также с коммерческими блогами и с администрацией проблему каких-либо публикаций на хабре, это бороться с ветряными мельницами. Рыцарство это конечно хорошо, но только тогда, когда в этом есть смысл. Но его нет, ибо попытка достучаться до нас в комментариях утонет в этом спойлере и обесценит ваш комментарий.

Помимо того, что данная статья соответствует всем хабам, в которых она находится, отмечу также, что она соответствует и той сложности технического материала, которую требуют от статьи данные хабы. Лучше переходите сразу к прочтению других материалов, которые соответствуют вашим потребительским предпочтениям. Открою вам истину капитана: лента Хабра настраивается так, как захотите вы! Не нравятся наши статьи, читайте те статьи, в которых пишут исключительно по IT! Не портите себе настроения, уважайте мнение других и хорошего Вам дня! Живите дружно!

Никто не знает, что такое время. Это понятие возникло, когда первый человек обратил внимание: мир здесь и сейчас отличается от мира тогда и там.

Википедия гласит, что время — это форма протекания физических и психических процессов. Философы скажут: время — необратимый поток, направленный из прошлого в будущее. Классическая физика заканчивает спор, объявив: время — фундаментальное свойство мироздания, которое выражается ничем.

Как ветер за окном, время незаметно. Но заметно его влияние. Ветви качаются, листья носятся в воздухе, а тучи меняют узор. Это намекает на существование какой-то силы даже тому, кто не сталкивается с ней лицом к лицу.

Каждое из определений рано или поздно начинает ходить по кругу. Пробившись через нагромождения умной информации, любой из нас выясняет факт: время — это время. В этот момент естественная наука говорит «Кря!», и с цепи срывается философия. Она перемалывает абстрактные категории, выражая их через самих себя. Этим время похоже на гравитацию — силу с неясным источником и вполне видимым проявлением.

Продвинутый читатель вспомнит о дедушке Эйнштейне и «прогибании» пространственно-временного континуума вблизи любого предмета. Чем этот предмет массивнее, тем глубже будет яма, и тем больше придётся затратить энергии, чтобы из неё вылезти. Вот почему космос — это не высоко. Космос — это быстро.

Детский вопрос: «Почему нельзя запускать ракету с горы?». Взрослый ответ: «Кидай ракету хоть с Эвереста — она всё равно упадёт». Выскочить из гравитационной ямы возможно только на скорости. Какой — зависит от массы планеты.

С астероида можно улететь, просто прыгнув. Для Земли вторая космическая скорость 11.2 км/с. Улететь с Солнца получится, набрав 617.7 км/с. Кое-где во Вселенной бывают места, чья вторая космическая скорость больше скорости света. Мы зовём их чёрными дырами.

Тот, кто «всё понял», рано или поздно испытает разочарование. Что такое пространство? Как оно выгибается? Это напоминает легенду о слепых, встретивших слона. Одному он напоминает лист, другому — змею, а третьему — дерево. Разрозненные определения выражают комплексную картину, однако мы до сих пор не способны её охватить. Этому сопротивляется архитектура сознания.

В какой-то момент обезьяний мозг, приспособленный к поиску фруктов, отказывается понимать механику реальности. На помощь приходит математика. Она говорит сложными формулами. Умножь, раздели, подставь переменную и сократи лишнее. Благодаря математике наши устройства работают, спутники летают на орбите, а GPS ведёт по маршруту.

Рискнём высказать своё толкование. Время — нарастание энтропии. Все перемены, которые мы видим, заключаются в неумолимой деградации материи. Началась она с Большим Взрывом, а вот закончится ли — не менее большой вопрос. Время существует независимо от наблюдателя, течёт само по себе и захватывает всё.

Мы не знаем, что такое время, но чувствуем его. Как это происходит? С помощью какой линейки человек измеряет длительность событий? Каким метрономом пользуется организм? Можно ли верить ему?

В обычных условиях это просто. Солнце восходит и заходит. Осень сменяет лето. Весной тают снега. Активность дневных и ночных животных привязана к астрономическим событиям.

Чтобы ощутить время, а не его проявления, нужно избавиться от всего лишнего.

Мишель Сифр сделал это в 1962 году. Французский спелеолог отличился диким авантюризмом, смелостью и хваткой настоящего естествоиспытателя. Много лет он исследовал пещеры всего мира.

Душные подземелья Шри-Ланки. Тёмные галереи в Альпах. Циклопические пустоты Северной Америки. Мишель встречал темноту грудью и фонарём. Иногда лампа гасла, и тогда француз оставался один на один со средой, враждебной всему человеческому.

Исследовательская группа отправилась в Приморские Альпы, что недалеко от Ниццы. Там, на высоте двух километров, спелеологов ждала пропасть Скарассон.

Влажность сто процентов, вечный мороз и тьма — трудно представить что-то хуже Скарассона.

Вместе с товарищами Сифр опустился на глубину 130 метров к пещерному леднику. Друзья поставили палатку, натащили еды и попрощались. Мишель остался один. Телефонный кабель связывал его с лагерем. Там круглосуточно дежурили спелеолог и горный стрелок.

Мишель работал, спал и говорил, сколько, по его мнению, прошло времени. Альпинистская палатка, бензиновый обогреватель и проигрыватель с музыкой стали крепостью для человеческого духа. Длительность композиций Сифр не знал. Выходя на связь, он считал 120 секунд.

Казалось бы, ничего сложного. «Раз» — вот пролетела секунда. Но «раз» у кварцевых часов и «раз» человека, лишённого всех ориентиров, могут весьма отличаться.

Единственной точкой отсчёта стали удары сердца и периодические обвалы. Тот, кто никогда не бывал в подгорье, считает пещеры тихим и скучным Аидом. Опасное заблуждение. Пустоты живут в своём ритме, который плевать хотел на человеческие фантазии.

Скоро время у Мишеля отстало на 32 часа.

«Мне не за что зацепиться, и я не могу оценить длительность ни одного моего действия, потому что мне не с чем его сравнивать» — писал он в дневнике.

Авантюрист не сидел без дела. Он стал хозяином Вселенной, которая оказалась довольно просторной. Ледник рассказывал свою историю. Кто бы мог подумать, что пузырьки воздуха, скованные замёрзшей водой, умеют перемещаться между слоями? Так Мишель внёс коррективы в метод радиоуглеродного анализа.

Продолжительность сна француз оценивал правильно, чего нельзя сказать о бодрствовании Когда эксперимент «Вне Времени» закончился, Мишель не мог поверить, что на улице уже 14-е сентября. Для него до сих пор тянулся 20-й день августа.

Днём хотелось спать, а ночью — работать. Две минуты Сифра вытянулись до 300 секунд. Мысль до предела замедлилась.

Мишель читал античных авторов и Камю. На первых порах ему помогала музыка. Потом композиции слились в набор случайных звуков. Тогда спелеолог выключил проигрыватель. На пятки наступало одиночество. Когда рядом нет людей, человеку незачем следить за собой.

Палатка мало похожа на баню. Сифр перестал мыться, и превратил свой дом в натуральное логово бродяги. Добираться к спальному мешку приходилось через груды объедков. Этот факт не смущал естествоиспытателя. Ему было всё равно.

Спелеолог не уходил от лагеря дальше, чем на 100 метров, боясь заблудиться. Так он выучил расположение каждого камня, и стал видеть свою тюрьму даже во сне.

Иногда очередная глыба срывалась вниз. Эхо блуждало вдоль стен. Это можно стерпеть. Хуже обвала было чувство неизвестного присутствия.

«Необъяснимый дикий страх порой охватывает меня. Он подобен живому существу, и я невольно его одухотворяю. В этой пропасти всё оживает: и камни, и лёд. Часто, поднимаясь на морену, я цепенею от ужаса, ощущая за спиной чьё-то присутствие. Возможно, этот страх подсознательно ассоциируется у меня с угрозой обвалов»

Человек не способен мириться с пустотой. Он заселяет её наскальными рисунками и толстым слоем культурного мусора, чтобы в ней не завелось что-то иное. Когтящее, злобное, выползшее из глубин подсознания — куда более мрачных, чем простая пещера.

Мишель галлюцинировал.

«Диктую в магнитофон, лёжа в темноте, и вдруг перед моими глазами вспыхивают белые молнии. Они вспыхивают независимо от того, открыты глаза или закрыты, вспыхивают нерегулярно, но их свет очень ярок»

Зелёная чернильница стала синей. Руки едва выводили буквы в записной книге. Следующим отказало бинокулярное зрение. Зачем глаза, если смотреть не на что?

«Мне трудно вспомнить, что именно я сегодня делал, и мне приходится сильно напрягать свою память»

Возможно, француз умолчал о других картинах, что рисует скучающий мозг. Мишель огораживался работой от безумия. Стоит поверить в иррациональное, как электричество зрительных центров изобразит чудовищ, а капель заговорит голосами предков. Тогда из темноты выйдет хозяйка Медной Горы, а дальше не будет ничего.

У Сифра была надежда. Он знал, что рано или поздно его испытание закончится. Поэтому спелеолог бросил силы на поддержание целеустремлённости. Учёный верил в успех и самого себя.

В палатку заполз паук. Добровольный пленник с радостью встречал гостя. Появление живого существа пробудило в Мишеле стыд. Он в кои-то веки помылся, и совершил героическую попытку навести порядок в доме.

Человек отплатил другу за поддержку. Верный паук ещё несколько лет проживёт в террариуме, не испытывая недостатка в пище и тепле.

Француз понял, что во враждебных условиях нужно держать фокус на деле. Возвращаться в прошлое — гарантированный способ заиметь депрессию. Впрочем, спустя месяц темноты он стал потихоньку забывать реальную жизнь. Солнце и люди остались наверху. Здесь правил камень.

Через 64 дня с поверхности позвонили. Пленник горы отбыл срок.

Подъем стал настоящим испытанием. На то, чтобы преодолеть 4 метра сужения, он потратил целый час.

Первые лучи солнца жестоко резали глаза. Надев две пары альпинистских очков, Мишель всё равно испытывал боль.

Его встречали как героя. Мишель покинул Скарассон, а вот Скарассон его не отпускал. Пару недель Сифр заново учился ходить прямо. Езда на машине вызывала страх. Перемещение в пространстве казалось неестественным. Ритм активности сбился. Учёный по-прежнему существовал в цикле на 24 часа, но чередование сна и бодрствования не хотело привязываться к Солнцу.

Мишель был первым спелеонавтом, но были другие. Экспериментом заинтересовались военные. Как человек перенесёт жизнь в бункере, космическом корабле или подводной лодке? Будет ли меняться его работоспособность и мотивация?

Сифр оказался крепким орешком. Он не сошёл с ума, и чётко держал ритм в 24 часа. Остальные экспериментаторы сначала переходили на 36-часовые сутки, а потом на 48-е. Кто-то проваливался в хаотичный цикл активности.

Второй заход был с 14 февраля 1972 года и до 27 апреля в пещере Миднайт, что в Северной Америке. На 60-й день Мишель назвал себя сломленным и подошедшим к грани отчаяния. Выбравшись, он отстал от Земли на два месяца.

Шокирующие условия по-разному отражаются на людях. Судя по всему, успех или провал экспедиции зависят от личностных качеств. Малейшая психологическая неустойчивость раскрывается до серьёзной болезни. Где тонко, там и рвётся.

Героический эксперимент Мишеля Сифра доказывает: чувство времени всё-таки есть, хотя биоритмы склонны сбиваться. Человек — существо биосоциальное. Ему нужна компания соплеменников. Когда вокруг никого нет, приходится искать точку опоры в себе.

Здесь на сцену выходят такие понятия, как суперэго и воля. Безусловно, источником высшей нервной деятельности является мозг. Он вырабатывает сознание — комплекс биопрограмм, направленных на решение конкретной задачи. Всё, что мы делаем каждый день, так или иначе сводится к выживанию и размножению.

Тем не менее, мозг — это ездовая лошадь личности, а не её хозяин. Стоит опустить поводья — и зверь понесёт к обрыву. Там всадника ждут нейролептики, болючие уколы и долгие беседы с психиатром.

Почему одни люди ломаются, а другие зовут кризисы «понедельником»? Возможно, интенсивность психологических процессов как-то коррелирует с гормональным фоном. Так или иначе, личности нужна постоянная подпитка. Она хочет видеть подтверждение собственного наличия.

В пещерах нет зеркала, в которое можно смотреться. По факту, все моральные страдания Мишеля сводились к тому, что его нет. Он прогонял экзистенцию с помощью работы и музыки.

Но даже искусство описывает реальный мир. Его материальность довольно условная, что и показала Скарассонская пропасть. В обычных условиях каждому из нас хватает вызовов, чтобы забыть о главной проблеме примата, развившего на свою беду разум. Интеллект слабеет без регулярных нагрузок, аналогично мышцам.

Спасибо за прочтение. Текст писал автор команды биореактора биолог и врач Никита Игнатенко, оставайтесь с нами и берегите себя.