Как известно, после смерти у человека стирается память – с тем, чтобы душу можно было использовать заново. Однажды в этой четкой и отлаженной системе произошел сбой, и память осталась в неприкосновенности. Более того, душа умершего приобрела стойкий иммунитет, вследствие чего воспоминания о прошлых перерождениях стали стабильно сохраняться.
Эту дефективную душу звали Хмам – не саму душу, разумеется, а человека, в котором она первоначально пребывала. При каждом последующем перерождении душа получала новое имя, но мы продолжим называть ее так, чтобы не запутаться.
Хмам – тогда еще не дефективный, а самый обыкновенный – впервые родился в Мидии, в сельскохозяйственной коммуне.
Когда я говорю «впервые», то имею в виду: это была первая жизнь, о которой Хмам не позабыл впоследствии. История человечества началась задолго до того, но те жизни – имеется в виду, прожитые ранее – Хмам не запомнил из-за отсутствия программного бага. Существует иная вероятность: Хмам появился на свет впервые, в связи с произошедшей приблизительно в те времена допечаткой душ. Эту версию не стоит проверять, так как принципиально она ничего не меняет. Просто примем во внимание, что рождение в Мидии стало в последующей череде первым.
Жизнь мидянина была, с одной стороны, чрезвычайно красочной. Рождение в жарком климате, восприятие красок нового мира, взросление и все такое. С другой стороны, с десяти лет Хмаму пришлось трудиться в поте лица. Поначалу – пока стало ясным, что к чему – ему даже нравилось, хотя интуитивно Хмам чувствовал: полевые работы не для него. Вот если бы он мог стать десятником! Но десятником был другой человек: краснолицый и волосатый громила, по-хозяйски покрикивавший на работников, а если придется, и поколачивавший их специальной плеткой, на что имел полное право.
Вся тогдашняя жизнь Хмама прошла в ожидании, когда же он станет десятником. Естественно, юноша не только мечтал, но и прикладывал к этому определенные – немалые, надо сказать, – усилия. Он усердно трудился, пытаясь произвести хорошее впечатление на царского наместника, чтобы тот назначил его десятником. И почти добился своего, но немного не успел, потому что подцепил болотную лихорадку и умер от нее прежде, чем наместник заметил талантливого работника.
Как все умершие, Хмам отправился на портал ожидания, где прошел процедуры очистки памяти. Но вследствие приобретенного иммунитета, ничего не забыл, поэтому с удивлением наблюдал дальнейшее: как его оторванную от тела душу помещают в небесное хранилище, дожидаться очереди.
В хранилищах царили теснота и скука. Вокруг недоумевающей и порядком испуганной покойной души находились, в плотно упакованном состоянии, миллионы чужих душ, вследствие очистки памяти тупых и ничего не соображающих. С непривычки Хмам не понимал, что происходит, но вскоре догадался, что умер и дожидается теперь повторного использования. Впоследствии, когда ожидание затянулось, начал получать от этого определенное удовольствие. Что может быть лучше полусонного небытия, когда никто от тебя ничего не требует и не к чему стремиться, потому как никакое стремление невозможно?!
Но постепенно нахождение в хранилище начало досаждать однотонностью и бессмысленностью. Хмам затосковал по родным солнечным предгорьям и даже работе в поле, не говоря уже о мечте сделаться десятником. Все-таки это гораздо лучше, чем наблюдать миллионы очищенных душ, бессмысленно на тебя пялящихся и пускающих мысленные слюни. По этой причине Хмам очень обрадовался, когда подошла его очередь родиться заново.
На этот раз рождение произошло в патриархальной китайской семье, чему новорожденный сильно удивился. Он и не подозревал о том, что может родиться в другом месте.
О соседях-китайцах Хмам был наслышан – еще по прошлой жизни, – поэтому быстро сообразил, что долгожданное обновление произошло. Если что и мешало получать чувственные удовольствие, так это младенческий возраст. Однако, время, проведенное в небесном хранилище, приучило к терпению, поэтому Хмам терпеливо дождался, когда его язык приобретет необходимую сноровку, после чего сообщил потрясенным родителям и другим родственникам о том, кем он в действительности является и что с ним произошло.
Сказать, что китайские родители были потрясены, это не сказать ничего: заслышав разумные речи мальчика, они напугались до икоты и незамедлительно доложили о случившемся властям – не высшим городским, а своим, деревенским. Которые решили вопрос, приказав удавить подозрительного ребенка, на том основании, что в него вселился Гун-Гун. Напрасно приговоренный ругался по-мидийски и даже пытался изобразить что-то клинописным письмом: его, как и предписано, удавили. Несчастный не успел даже выяснить, что за опасное божество его подставило.
В следующем рождении Хмам подобной ошибки не допустил: несмотря на то, что прекрасно помнил предыдущие жизни, благоразумно о них помалкивал, вследствие чего смог благополучно пережить детство и войти в пору юношества.
Рождение произошло в Элладе – государстве, очень подходящем для получения жизненных удовольствий. К сожалению, Хмам не мог использовать предыдущие наработки: ни мидийский язык, ни освоенный в прошлой жизни китайский – если точнее, уньгурский диалект, – спросом в Элладе не пользовались. Пришлось, начав с нуля, записываться в ополчение, где обеспечивали всем необходимым. Кроме того, греческие военные – копье на боку, грудь колесом – пользовались грандиозным успехом у женщин.
Все бы ничего, но юного воина закололи в первом же сражении – с воинственными галлами. Догадываясь, что его ожидает, Хмам перенес смерть довольно легко, дав при этом зарок никогда больше не рисковать собственными жизнями столь необдуманно.
И в следующей попытке исполнил данное слово.
Удачно родившись в Сирии – в смысле, в зажиточной мусульманской семье, – Хмам не только дожил до глубокой старости, но и преуспел во всех отношениях. В бытность сирийцем, он имел все, о чем только можно пожелать: просторный дом под сенью пальм, внимательных слуг и гарем из десяти любящих жен. В последний раз, уже в преклонном возрасте, он женился на 14-летней и перед уходом в небесное хранилище долго раздумывал, как бы столь приятный опыт повторить.
При следующем рождении одновременно и повезло, и не повезло.
Повезло в том, что ожидание в небесном хранилище не оказалось томительным: Хмам переродился практически мгновенно – насколько он понял, выиграв в какую-то небесную лотерею. Как говорится, неисповедимы пути Господни.
А не повезло в том, что, родившись в обедневшей, но высокородной семье, Хмам вновь оказался перед необходимостью начать военную службу. Молодой человек отнекивался, упирая на то, что имеет склонность к изучению иностранных языков, особенно восточных, но это не помогло – напротив, сыграло роковую роль. В этот исторический период объявили Крестовый поход, и рыцари со знанием иностранных языков требовались позарез. У Хмама не оставалось иного выбора, кроме как подчиниться общественному мнению. Рыцарь со знанием иностранных языков: мидийского, уньгурского, греческого и сирийского, – поскрипев зубами от злости, вынужден был отправиться в Крестовый поход.
Как ни странно, он не сильно пожалел о непредсказуемых извивах судьбы, поскольку в военных странствиях добрался до Ашкелона – города, в котором проживал в прошлой жизни. Естественно, Хмам не мог не посетить дом под пальмами, принадлежавший ему в бытность сирийским купцом. Это было совсем недавно – двадцать с небольшим лет назад.
Дом стоял целехонек.
Хмам с товарищами-крестоносцами зашел внутрь и обнаружил несколько знакомых, изрядно постаревших, конечно. Естественно, бывшие слуги и жены не признали хозяина, у которого было другое – и куда более моложавое – лицо и соответствующий возраст. Впрочем, в доме находились и новые незнакомые лица, которые не могли его помнить.
Среди женщин Хмам заприметил свою последнюю жену – 14-летнюю на момент его смерти – и не удержался от изнасилования. Во время женитьбы его потенция пребывала в упадке, в результате чего Хмам – в те времена преклонный старец – не смог полноценно исполнить супружеские обязанности. Но сейчас он был цветущим юношей, закаленным в боях с неверными, решительным и мужественным, и сделал все, как нужно. Конечно, его последняя жена постарела, но и в возрасте за сорок была недурна.
Хмам насиловал женщину, а сам думал о том, как прихотлива судьба и насколько много можно от нее получить – если, конечно, знать механизм управления. Бок о бок с крестоносцем насиловали женщин его товарищи.
Удовлетворенные, они в конце концов покинули дом. Правда, последнюю жену пришлось убить, потому что женщина выхватила из шкафчика припрятанный там кинжал и попыталась зарезать насильника. При убийстве Хмам не испытал буквально ничего, даже сожаления, ведь ему было прекрасно известно, что любую преставившуюся душу ожидает очистка памяти, небесное хранилище, а затем новое рождение – в такой вот последовательности.
В жизни крестоносца Хмаму удалось дожить до пятидесяти двух.
Он начал привыкать к успеху, но следующая жизнь оказалась ужасной. Хмам родился в тропическом лесу, без признаков цивилизации. Племя жило в бамбуковых хижинах, покрытых древесной корой, занималось охотой и рыболовством, а общалось между собой на языке, в котором имелось не более пятидесяти слов. Надо ли говорить, что ни латыни, ни древнегреческого эти люди не знали?!
Многих деревьев и животных Хмам в жизни не видел – никогда даже не слыхивал о таких, – поэтому начал подозревать, что оказался на отдаленном от цивилизованных земель материке. Если плыть по протекающей поблизости широкой реке, наверняка окажешься у океана, за которым родная Европа. Но предлагать племенным старейшинам морское путешествие было немыслимо – о таком Хмам не мечтал даже. Он настолько раздражался своим нынешним положением: невозможностью выразить на местном языке сложную мысль, и обязанностью охотиться, и необходимостью опасаться острозубых рыбешек, которыми полнились местные водоемы, – что намеренно искал смерти. Поэтому совершенно не огорчился, когда на одном из охотничьих раутов его загрыз ягуар.
И – о счастье! – Хмам снова родился в Европе, совсем неподалеку от места позапрошлого рождения.
Правда, время оказалось отдаленным: Хмам – он так и не догадался, по какой причине – провел в небесном хранилище несколько веков. На самом деле алгоритмы распределения душ по годам и местам рождения довольно запутанные, но откуда об этом знать человеческой душе, тем более дефективной?! Вот Хмам и не знал.
На этот раз, воспользовавшись опытом прежних жизней, он сделал карьеру ученого – специалиста по южноамериканским диалектам, если точнее. Последнее стало возможным благодаря открытию Нового Света.
Путешествие в Новый Свет было в те времена затруднительным, поэтому индейские наречия изучали по вывезенным оттуда книгам. Коллеги, не поднаторевшие в южноамериканских диалектах ввиду отсутствия практического опыта, с восторгом внимали рассказам Хмама о джунглях и индейском быте. Мэтр специализировался на быте одного условного индейского племени, который описывал в мельчайших подробностях, как будто прожил в нем не один десяток лет. Пятьдесят слов, которые данное условное индейское племя употребляло, он знал назубок, с мельчайшими фонетическими нюансами.
Как итог, лингвист пользовался среди коллег заслуженным уважением, однако, его оригинальные труды остались абсолютно не известными потомкам из-за крупного пожара, уничтожившего большую часть Мюнхена. Вместе с городом сгорели бесценные рукописи – как, впрочем, и сам научный триумфатор вместе со многими из своих почтенных, но тяжелых на ногу коллег.
Следующее рождение произошло в бедном семействе мастеровых. Одна радость, что ожидание в хранилище оказалось незначительным.
На этот раз Хмам в лотерею не выигрывал: все произошло естественным образом. Насколько он понял, ожидание в хранилище зависело от количества людей, обитающих на планете: чем больше людей, тем меньше очереди, и наоборот. Так как количество жителей на Земле за последние века увеличилось, время ожидания в очередях сократилось.
Но сама биография оказалась смазанной. Сколько Хмам ни бился, так и не смог выбраться в люди – и это несмотря на гигантский запас накопленных знаний. Его окружение не помнило дальше собственной жизни. А он знал древние языки, был осведомлен в подробностях Крестовых походов и быте племен Амазонии, но нигде не встречал искреннего интереса. Не могли помочь даже ученые мужья, признавшие за неожиданным самоучкой обширные познания в наиболее малоизученных областях.
В результате в бессмертной душе зародились революционные настроения. Хмам жаждал реванша, жаждал социальной справедливости для тех, кому по силам непосильное – для новых белокурых богов! – но не знал еще, как новейший порядок установить, и только страдал понапрасну.
Помогла следующая жизнь, в которой Хмам впервые ощутил себя на своем месте – настолько, что отдался поставленным перед ним задачам с почти позабытыми страстностью и нетерпением. Некогда, будучи молодым мидийцем, он с подобным упорством жаждал стать сельскохозяйственным десятником. Имея более высокие и изощренные цели, жаждал и сейчас, хотя отлично сознавал, насколько тщетны в подлунном мире человеческие достижения: всех умерших, кроме него, ожидает зачистка памяти и последующее перерождение.
Но слишком великие цели были поставлены лидером нации перед восторженным народом. Зиг хай! Зиг хай! Блаженные времена!
Нарушив правило не становиться военным, Хмам дослужился до звания бригаденфюрера – однако, Рейх проиграл войну, пришлось спасаться. Будучи опытным человеком – самым многоопытным из всех, кого только можно представить, – бригаденфюрер позаботился о путях отступления, но проиграл. Элементарно не повезло: подводная лодка, на которой он спасался, затонула у берегов Южной Америки. Обидно получилось.
Зато в следующей жизни Хмам реабилитировался полностью: родившись евреем, смог устроиться в военную разведку.
Вторая Мировая давно закончилась, но расследования деяний военных преступников продолжались полным ходом – здесь молодой аналитик сделал блистательную карьеру. Естественно, опираясь на полученные в прошлой жизни специфические познания. Хмам расследовал деятельность одного бригаденфюрера – не самого в нацистской верхушке заметного, но энергичного и чрезвычайно опасного, – а также деятельность его ближайшего окружения. Въедливый еврейский парень буквально шел по следу, некогда оставленному нацистским преступником, предугадывая каждый его шаг, выясняя до того неизвестные факты биографии и даже находя запрятанные на черный день тайники с важными документами. Венцом расследования стало обнаружение возле аргентинских берегов затонувшей подводной лодки, в которой, вместе с другими трупами, нашлись останки преступного бригаденфюрера. Как, посредством тонких умозаключений, разведчик предсказал приблизительный район гибели подводной лодки, совершавшей секретный рейс, уму непостижимо!
За сорок лет непрерывных расследований Хмам дослужился до должности заместителя главы Моссада и сделался бы полноправным главой, но остановился в полушаге по причине резкого почечного обострения.
Эта жизнь стала для него последней. Она заставила задуматься о нравственности, а именно о том, насколько биография зависит от конкретных жизненных обстоятельств. Возможно, Хмам пришел бы к определенным выводам и смог сформулировать критерии новой нравственности, на которые следует перейти человечеству в непрерывном хождении по кругу, но не успел. Снова не повезло, на этот раз фатально.
Наверху – то есть ТАМ, в небесном хранилище, – установили улучшенный софт, и допущенный баг исчез. Он попросту исчез, и все. В результате чего память скончавшегося заместителя главы Моссада очистили точно так же, как память миллионов других – не дефективных и изначально мало что помнящих – людей.
И Хмам позабыл прошлые жизни.
И был помещен в небесное хранилище.
А потом, когда подошла очередь, жизнь началась для него заново.
Вы можете спросить, откуда мне это известно? Если бы вы были логически последовательны, то догадались, что такое возможно в единственном случае: если я являюсь тем самым программистом, который допустил баг, а затем потихоньку исправил. И если я излагаю подробнейшую историю похождений дефективной не по своей воле души, во всех прожитых ей жизнях, то только по той причине, что это совершенно безопасно. Мое начальство никогда сюда не заглянет.
Автор: Михаил Медведев (Эм)
