Привет! Сегодня делимся интервью с директором по цифровым технологиям компании РТС-Тендер, которая занимается организацией электронных торгов с использованием блокчейна, машинного обучения и анализа больших данных. Расспросим про все аспекты бизнеса, а главное — о технической части. Присоединяйтесь. Ну а под катом — текстовая версия.
Цикл статей «Digital Transformation»
Технологические статьи:
1. Начало.
2. Блокчейн в банке.
3. Учим машину разбираться в генах человека.
4. Машинное обучение и шоколадные конфеты.
5. Loading…Серия интервью с Дмитрием Завалишиным на канале DZ Online:
1. Александр Ложечкин из Microsoft: Нужны ли разработчики в будущем?
2. Алексей Костарев из «Робот Вера»: Как заменить HR-a роботом?
3. Федор Овчинников из Додо Пицца: Как заменить директора ресторана роботом?
4. Андрей Голуб из ELSE Corp Srl: Как перестать тратить кучу времени на походы по магазинам?
5. Владимир Свешников из «Робот Вера»: Как заменить HR-a роботом? Техническая часть.
6. Будущий единый B2B-маркет или игра в технологии?
С кем интервью?
Дмитрий Завалишин — российский программист, автор концепции ОС Фантом, организатор и член программного комитета конференции OS Day, основатель группы компаний DZ Systems. В 1990—2000 годах принимал активное участие в создании Российских сегментов сети Интернет (Релком) и Фидонет, в частности, обеспечил прозрачное взаимодействие этих сетей. В 2000—2004 годах отвечал за проектирование, разработку и развитие портала компании Яндекс, создал службу Яндекс.Гуру (в дальнейшем — Яндекс.Маркет). Подробнее можно почитать на Wiki.
Владимир Григоренко — родился в 1969 году в г. Броды, Львовская область. В 2013 году окончил стажировки в North Easten University (Бостон, США) и в Aoyama Business School (Токио, Япония). С того же года начал работать на компанию РТС-тендер в должности заместителя генерального директора. На данный момент Владимир работает в должности директора по цифровым технологиям компании РТС-тендер.
Интервью
Владимир, слово блокчейн сейчас на слуху и все про него говорят разное. Есть позитивные коннотации, есть негативные коннотации. Оно так, немножко, поимело флер баззворда, которое применяют по делу и не по делу. Мы с Вами уже обсудили, что блокчейн активно применяется в технологиях вашей компании. Можете вкратце сказать, какую бизнес-ценность компания продает на рынок и где в этой бизнес-ценности находится блокчейн?
Ну, во-первых, я хочу отметить, что абсолютно согласен с Вашей позицией, что сегодня и в контексте и не в контексте применяется это модное слово, как говорит молодежь «на хайпе». Но мы же практики, мы решаем конкретные практические бизнесовые задачи. Одну поправочку сделаю, что мы говорим о компаннии РТС-Тендер не как просто об одной компании, которая участвует, проводит, собственно обеспечивает проведение закупок для госзаказов, мы говорим о группе компаний. И задачи, которые мы решаем – это задачи группы.
Отсюда, соответственно родилась вот та бизнесовая потребность закрыть некоторую технологическую проблему в группе по обмену ключевой информацией, по контрагентам. Это, в принципе, конечно, обусловлено той регуляторикой, которую мы имеем в группе компаний, потому что с одной стороны у нас очень зарегулированный госзаказ, с другой стороны абсолютно коммерческие задачи, потому что мы коммерческая компания. И это в принципе вызвало необходимость применения данной технологии в группе.
То есть ваш главный клиент – это, собственно, государственные закупки, которые, с одной стороны, выставляют тендера на вашей площадке, с другой стороны – это поставщики, которые борются за эти контракты. Это основной ландшафт?
Это основной ландшафт, да. Это глобальный B2B-маркет. Как бы это парадоксально ни звучало, наверное, вот именно госзаказ и закупки госкомпаний – это, наверное, на сегодняшний день самый большой B2B-маркет в России, который, в принципе, если хорошо развивать, то он, наверное, может и перевернуть экономику, скажем так.
Интересно, что с такой позицией никто пока до вас на моей памяти так это дело не озвучивал. Что реально структура госзаказа, структура, которая построена вокруг ФЗ-44, она являет собой B2B-маркет. И это очень интересно, на самом деле. Да, если смотреть по обороту, то он, очевидно, является крупнейшим в стране.
С другой стороны, если брать традиционные маркетные ландшафты, то в них присутствует не только сама бидинговая платформа, где поставщик и покупатель бьются за цену, а вокруг этого есть еще какая-то инфраструктура, навигационная. Вот мне, к примеру, как поставщику, было бы интересно посмотреть, а кто покупает такие вещи, которые я произвожу. И в обратную сторону, наверное, покупателю интересно было бы расширить свой круг представления о продавцах. Вот на эту тему что-нибудь существует в вашей картине мира?
Конечно, существует, просто комментируя тот тезис, что это Вы впервые слышите такую позицию, я предлагаю просто посмотреть на любого, в вашей терминологии, поставщика, а в нашей терминологии мы называем его «участник». То есть, любой участник, приходящий к нам или думающий прийти – это обыкновенный коммерческий поставщик, который может работать и не в рамках госзаказа в том числе. Да, мы имеем 250 тысяч поставщиков, которые с какой-то периодичностью, что-то совершают на этом рынке.
Если посмотреть на него просто как на коммерческую компанию, которая для того, чтобы что-то предложить, ведет какую-то свою деятельность, в том числе она должна обеспечить и себя чем-то: закупать комплектующие, услуги и так далее, и так далее, и так далее. Вот тогда, наверное, эта позиция становится понятной. И наша как раз цель на сегодняшний день – это работать с участниками, как мы их называем, для того, чтобы их затянуть в этот наш ландшафт, в нашу экосистему, чтобы он к нам пришел и, в принципе, все свои задачи по бизнесу мог бы там решить, да, когда мы говорим именно о поставки, либо создании потребности.
Для того, что Вы сейчас сказали, да, то есть грубо говоря, Вы сейчас говорите простую вещь: у нас есть госзакупщик, который только закупает, есть поставщики, но они закупают тоже, и если их втащить в систему как покупателей, то образуется куда более замкнутая и куда более интересная картина. И такую картину, очевидно, стоит взвешивать через очень простой KPI. У вас должно быть, вообще говоря, наверное, соотношение закупок государственными и негосударственными площадками. Есть такая цифра?
Ну, такой цифры на сегодняшний день, наверное, нет. Она, наверное, в головах акционеров существует, поэтому мы движемся как раз от рынка госзаказа в B2B-маркету, к коммерческому маркету, и это понятно, потому что, еще раз говорю, страшное и пугающее слово «госзаказ» не нужно воспринимать буквально. И для основных игроков этого рынка, которых мы прекрасно знаем, вот. Как раз задача просто обеспечить проведение госзаказа для того, чтобы госзаказчик опубликовал свою потребность, а участник пришел и что-то купил, — это уже пройденный этап. Я думаю, что все это понимают, и это, наверное, ситуация двухлетней давности, если не более.
Поэтому все смотрят на это как на большой коммерческий сектор, который может представить большой интерес для игроков этого рынка. Что мы можем, отвечая на ваш вопрос, предложить в том числе участнику по аналитике – это далеко не секрет. Существуют определенные аналитические инструменты, которые есть BI система, которую мы даем нашим участникам и нашим заказчикам для анализа этого рынка, и они могут в принципе анализировать этот рынок и смотреть, какой какой сектор конкретно им интересен. Это с одной стороны, такой традиционный инструмент. С другой стороны, подчеркну, что мы все-таки являемся высокотехнологичным бизнесом, поэтому на сегодняшний день работает такая предиктивная система, которая уже участнику на основании кластеризации его интересов, которую мы выполняем – группируем, начинаем предлагать ему уже что-то конкретное, что ему может быть интересно. Может быть он это даже сам еще не понимает, не задумывался, не осознает.
То есть он это где-то закупал, видимо, но не у вас?
Возможно, не суть важно, где, на какой из площадок. Мы собираем всю возможную информацию по его активностям и на основании этой информации начинаем строить какое-то релевантное предложение с использованием механизмов искусственного интеллекта (ИИ) и машинного обучения.
Вот тут, может быть, чуть-чуть углубимся. Как это устроено с точки зрения картины мира? Какие технологии используете? Что анализируете? Как это устроено с точки зрения анализа?
Ну, как Вы сказали, конечно же мы анализируем его участие во всех закупках. Эти данные открыты, есть единая информационная система (ЕИС). Это понятно, это основной источник данных. Далее, мы, конечно же, используем его поведенческую какую-то модель: что он делал, какой он закупкой интересовался, скачивал он документацию, не скачивал он документацию, просматривал, готовил ли он заявку. На основании такого вот обогащения данных, мы начинаем уточнять ему предложения. И, конечно же, мы, для того, чтобы вся технология машинного обучения работала, мы анализируем его реакцию на наше предложение и, соответственно, модель уже сама самообучается и выдает все более релевантные предложения.
Ведь на самом деле, для того, чтобы определиться, вы должны анализировать ещё и саму суть конкурсной документации, которую он скачивает. Ведь, одно дело, если он скачивает документацию на поставку молока, а другое дело – на разработку софта. Это очень разные вещи. То есть, вообще говоря, вы должны анализировать тексты конкурсной документации и на основании этих текстов делать какие-то предположения по тематике.
Конечно, эта задача выполняется, у нас есть прекрасный продукт «star», который сейчас имеет, если мне память не изменяет, порядка 15 тысяч уникальных посещений в день, где как парсинг вот этой конкурсной документации производится и на основании этого парсинга строится, в том числе, проводится анализ и уточняются как раз те предложения, которые мы делаем участнику.
Это тоже нейронные сети? Какая технология за этим стоит?
Да, конечно, в том числе и нейронные сети, за этим стоят некие стандартизированные библиотеки, и собственные разработки. Я хочу просто сразу отметить, что мы всегда, наверное, используем гибридную технологию. Это вызвано разными моментами: где-то, я опять повторюсь, это регуляторика, потому что у нас есть там перс. данные и конфиденциальные данные, которые мы вынуждены совсем обезличивать и использовать в вычислениях и которые мы не можем хранить за периметрами своего защищенного контура, и отдавать в облачные решения (в Azure, использовать Batch для этого, Microsoft), где-то можем, где-то не можем. Поэтому во всех, впринципе, технологических продуктах, которые мы используем, мы идем по гибридной такой схеме.
То есть, когда вы используете решения Microsoft, вы, отчасти, обезличиваете данные?
В некоторых задачах – да, которые требуют больших кластерных вычислений, для которых мы используем Batch, мы, конечно, обезличиваем данные, на ходу перестраиваем предложение, анализируем прямо сейчас поведение учатсника.
То есть это процесс real-time?
Да.
Вы вот в реальном времени. А какие вообще параметры реального времени, если мы обсуждаем работу участников на закупочном портале. Это секунды или милисекунды?
Сейчас это некие минуты или десятки минут максимум. Мы итерационно шли, то есть это были модели, которые там перестраивались и предложения формировались раз в сутки, например. Потом мы, соответственно, период снижали, используя вычислительные мощности Batch. Теперь мы строим свое решение на базе Hadoop. в том числе гибридные схемы (о чем я и говорил), интервал снижаем.
То есть облако вы закупаете в основном для того, чтобы получить пиковую производительность?
Да.
А если мы вернемся к именно закупочной деятельности, что там вообще происходит? Насколько это сложная технологически платформа? Какой объем вообще транзакций там происходит, и есть ли там сложности чисто технологического характера?
Конечно, чтобы все понимали, что на сегодняшний день электронная торговая площадка (ЭТП) – это не какое-то монолитное ПО, задеплоено на один компьютер, который стоит где-то под столом.
Да, в углу где-нибудь.
Хотя и такие примеры мы знаем, конечно, на нашем рынке. На сегодняшний день это очень серьезная высоконагруженная система. Мы обеспечиваем производительность 24/7, такой регламент у нас. Имеет х2, х4 дублирование. По нагрузкам, конечно, на сегодняшний день мы проводим по 12-15 тысяч торгов в день. Если выходит на каждый торг порядка 10 участников, то вы можете представить, какая нагрузка. Это первая ситуация. Вторая ситуация – что мы последние несколько лет имеем ситуацию, когда участники тоже растут с рынком (а рынок растет, он умнеет, становится более тоже интеллектуальным, участники – тоже, соответственно). Поэтому все чаще применяются в торговых сессиях роботы.
Со стороны участников?
Со стороны участников, да, которые по определенным границам участвуют в торгах. Конечно, это вызывает дополнительную нагрузку на ЭТП. Мы знаем, видим и мониторим разными средствами – и собственными, и с использованием предыдущих вендоров. Мы видим эту нагрузку, мы отслеживаем ее.
То есть в среднем вы видите, кто из них робот, а кто человек?
Да, конечно, и по поведенческому характеру понять и другими технологическими способами увидеть эту нагрузку.
Получается смешная ситуация. Вы делаете некоторый анализ поведения, который, вообще говоря, предполагает, что там человек. В то же время, человека заменяют с той стороны на робота и анализировать его поведение кажется уже бессмысленным. Или осмысленным все-таки?
Смотрите, мы как раз анализируем поведение человека в части работы до торговой сессии. То есть нам же интересно именно для того, чтобы участник пришел к нам и не уходил, в хорошем значении этого слова.
То есть некоторая фаза, когда поставщик определяет, его это тендер или нет, и это человеческая деятельность? А потом уже приходит робот и дальше доторговывает?
Да, конечно. И это не как сейчас не ограничено законодательно, поэтому эти роботы активно применяются. И это создает дополнительную нагрузку на ЭТП, и мы успешно с ней справляемся на сегодняшний день, но это вот такая ситуация, которую мы имеем в последние несколько лет.
А на анализе, когда, собственно, потенциальный поставщик выбирает для себя интересные ему тендеры, роботы не применяются сейчас? Хотя, казалось бы, что это тоже, в общем-то, такое место, где нейронные сети в состоянии ответить на вопрос. Ну, как правило, у поставщика есть некоторый класс тендеров, которые ему интересны. И получить хотя бы первичную фильтрацию было бы здорово, мне кажется.
Вы знаете, решение в лоб, оно не всегда, наверное, правильное для участников. Потому что, как правило, участник уже понимает, вроде бы, на какую закупку он идет (с одной стороны). С другой стороны, как я говорил, если мы перевернем ситуацию, когда мы делаем ему предложение где-то поучаствовать, он может не знать, что совершенно рядом, в какой-то смежной предметной области (смежной – и предметной, и географической), есть его клиенты.
То есть вы делаете это?
Мы делаем, и я говорю – мы переворачиваем ситуацию, потому что, как правило, мы же тоже знаем всю практику. В больших корпорациях это вообще понятно – список одобренных поставщиков некий. И, зачастую закупщики, которые работают, они, просто так очень узко смотрят по ситуации и, в принципе, больше ничего и не делают. Это понятно…
Есть некоторые наработанные каналы.
Конечно, это дополнительная нагрузка, дополнительный ресурсы, и зачем менять то, что итак работает? С другой стороны, если для участника это ничего не стоит, а мы ему даем очень хорошую информацию о том, чтобы посмотреть немножко шире, то почему нет? И мы стараемся как раз таким образом расшевелить этот рынок.
То есть это и есть ваше движение от чистой тендерной торговли в сторону более marketplace-формата.
Конечно, и я еще раз повторюсь, что вот в чистом виде ЭТП как торговая система – это не то, что вчерашний, это позавчерашний день. И все ведущие игроки рынка это, наверное, понимают.
Если мы говорим о глобальном marketplace (мне правда очень понравилась эта мысль), она действительно обладает большой ценностью. Потому что с моей личной точки зрения, на самом деле, b2b картина в России сильно недоработана. Она явно имеет большое количество дыр, большое количество компаний в нее еще не вписаны, и она такая еще лоскутная – где-то она выстроилась, а где-то существуют, наверное, такие провалы.
Тендерных площадок же много, и поэтому возникает довольно странная ситуация – разные компании тендерятся на разных площадках, и, по-хорошему, поставщик должен отслеживать все площадки одновременно, чтобы иметь всю картину по стране. И это такая фрагментация, которая кажется контрпродуктивной и точно совершенно по отношению к поставщику. С покупателями-то понятно – им удобно работать на одной площадке, особенно если она понимает его специфику. Делается ли что-то, чтобы склеить эти площадки, сделать в них единую точку доступа? Вам как площадке это, в плюс – в минус? Как Вы вообще на это смотрите?
Делается, это понимают наши законодатели и наш регулятор, и в том числе 44-ФЗ, который внес изменения, которые вступят 1 июля, и которые ровно как раз об этом и говорит. Будут формироваться некоторые перечни электронных площадок, к ним будут применяться определенныу критерии. В том числе, как в проекте звучит (как и «Коммерсантъ» об этом сегодня писал), что МинФин предлагает – если площадка имеет менее 10% рынка, то она из перечня исключается. То есть такая некая централизация рынка (первое) происходит. Второе, доступ участников к площадкам и их аккредитация будет осуществляться в ЕИС.
То есть одна аккредитация?
Да, то есть одна аккредитация будет у всех. Я Вам приоткрою занавес, скажу, что мысль как раз использовать блокчейн внутри группы пришла ровно оттуда же, потому что мы прекрасно понимали, что участник, даже по 44 Федеральному Закону, для того, чтобы поучаствовать, должен мониторить, к примеру, 5 площадок; на 5 площадках аккредитоваться – потратить денежные средства, время и так далее, и так далее.
Это все-таки стоп-факторы, которые отпугивают участника как раз от этого большого маркетплейса глобального. И мы, как раз понимая эти стоп-факторы, хотели решить эти задачи, чтобы хотя бы внутри группы наш участник не имел такие кордоны, и, единожды придя к нам (в группе есть удостоверяющий центр) и аккредитовавшись, он уже юольше не повторял эту процедуру и мог, авторизовавшись, зайти, и уже не понимая, как он переходит внутри – где фин. продукты, где тендерные продукты – для него это все должно быть совершенно прозрачно.
А как это технологически реализовано?
Мы говорили об этом, это реализовано на блокчейне. Мы построили блокчейн внутри группы, около каждого технологического продукта развернута своя нода. Понятно, что есть паблик-секции, которые доступны всем участникам. А это закрытый консорциум, получается. Соответственно. А далее мы, сегментируя информацию, полученную в момент аккредитации, с использованием механизма ГОСТ-ового шифрования (это наше технологическое ноу-хау – я не знаю пока аналогов на российском рынке).
То есть сама именно блокчейн-овая структура использует именно ГОСТ-овое шифрование?
Да.
Вот эта привязка блоков в цепочку?
Да. Соответственно, таким образом, мы KYC информацию, передаем внутри группы всем. Скажем так, и бизнес-пользователям, и технологическим продуктам. В том числе нода стоит рядом с нашим data-lake, которая просто, соответсвенно, отдает эти данные в data-lake, которые потом используются для рекомендательной системы в том числе. То есть мы такую технологическую задачу решили – мы сняли все ограничения для участника, чтобы он совершенно бесшовно переходил из одного продукта в другой и вообще не видел этой границы.
То есть с точки зрения системы, участники являются самостоятельными юридическими лицами, которые относятся к разным областям законодательства, грубо говоря, отвечают разным требованиям с точки зрения государственных лицензий. И при этом они покрываются единой системой, и один участник может работать с ними со всеми?
Да.
А какие дополнительные услуги через такую картину генерируются? Основная услуга понятна – это торговля, собственно, на площадке.
Да, но бизнес процесс же так построен, что на сегодняшний день в модели монетизации участнику нужно внести обеспечение, у него сейчас могут быть свободные денежные средства, и, наоборот, могут не быть. И мы можем предложить тендерное кредитование, мы можем предложить банковскую гарантию. Причем задача на сегодняшний день стоит так, что мы не должны участника заставлять выполнять по нескольку раз одни и те же действия: опять заполнять заявку, отправлять где-то какой-то отдельный бизнес процесс… Мы это все должны сделать заранее.
То есть, грубо говоря, как только он зашел в эту вашу блокчейновую авторизацию, вся картина дальнейшая будет для него будет не прозрачна?
Для него она будет прозрачна, а для нас мы уже понимаем этого участника.
У вас появляется некая общая картина его: куда он пошел и сколько он попросил в обеспечение…
Сколько мы можем, не то что он попросил, даже если не попросил….
Вы по транзакциям прикидываете его кредитную историю?
Конечно, да. Мы являемся так же операторами электронного документооборота федерального. То есть понимая, что у нас есть первичка или окрытая информация по данному клиенту, мы также это используем в своих аналитических и скоринговых моделях.
То есть если он через вас гонит еще и документооборот по транзакциям платежным, то вы еще знаете про него что-то еще?
Конечно.
Интересный вопрос, а вы имеете право это знать?
Конечно, мы говорим только о публичной информации.
Которая по определению…
Конечно. В любом случае, информация, которая зашифрована или имеет определенный срок хранения до того, чтобы стать открытой, она будет закрыта. Конечно. Но просто это обогащает наши знания об этом потенциальном участнике. И задача как раз быть на шаг впереди его потребностей.
Можно по операционным транзакциям компании оценить тематику, в которой она работает?
Конечно, по описаниям, по контрагентам мы же можем как раз вот этот глобальный b2b маркет: мы понимаем его взаимодействие с другими контрагентами. Соответственно, мы их тоже можем проанализировать и понять, какие там кластеры, сегменты экономические между ними связаны, и уже предлагать ему. Здесь он участник, с одной стороны, а там он обычный покупатель.
То есть имея некоторый такой граф контрагентов, вы можете предсказать, чем он занимается, что ему может быть интересно и ответить на вопрос, сколько ему можно дать в кредит под очередной госконтракт, если совсем утрировать?
Да, потому что участники имеют тоже разную финансовую грамотность, а ситуация может складываться так, что ему выгоднее взять банковскую гарантию или тендерный кредит, чем вынуть деньги из оборота. Он об этом не задумывается, но мы об этом хорошо знаем, мы это хорошо посчитали, и таки образом мы помогаем ему зарабатывать. Вообще, глобальная цель – помочь участнику наоборот заработать.
Вообще страшную вещь говорите: Вы говорите, что фин.дир. маленькой компании хуже понимает свою картину, чем стоящие вокруг него сервисы.
Why not?
Ну я понимаю, что это, в целом, наверное, хорошо для бизнеса вообще, но это означает тоже очень интересную вещь. Как, к примеру, в бизнесе такси, сам таксист из очевидно центральной фигуры бизнеса, стал, в общем, чистым исполнителем: за него принимают решения некоторые внешние системы, анализирующие большие модели поведения, его модель, ездоков, кого-то еще, и из этого строит его поведение. То, что Вы сейчас сказали, это, по сути, то же самое, только по отношению к малому бизнесу. Получается, что существует сидящая снаружи, условно, нейронная сеть, которая знает про этот бизнес больше, чем он сам. И она начинает, по сути, им руководить. Если так немножко эту линию продлить, то оказывается, что из этого бизнеса можно убрать генерального директора, фин. дира….
Я бы заменил термин «руководить» на термин «помогать». Вы понимаете, это, может быть пока, но на текущий день наша задача ему помочь, снизив где-то его касты, издержки, и предложив ему более широкий рынок, потому что он не видит его.
То есть, по сути дела, вы лучше его знаете цену денег внутри компании и снаружи компании?
Да.
И можете сказать ему, что выгоднее оборотный ресурс оставить там или получить кредит под такие проценты. И это, на самом деле, очень интересно, очень ценно. Потому что если мы смотрим на страну вообще, то это некоторое глобальное повышение эффективности. Даже если это будет 0,5% на всем ландшафте, то, в общем, очень ценно.
Ну, цель этого рынка закупок госкомпаний и компаний с госучастием и создать конкурентный и эффективный рынок. Мы с одной стороны и конкурентность увеличиваем, с другой стороны – помогая как раз участникам, снижаем их издержки, помогаем им зарабатывать.
Если мы говорим про вторичные сервисы: банковские гарантии, кредитование, то на сегодня эти услуги представляют члены вашего консорциума, то есть это, условно, внутренние сервисы?
Да.
Вы не рассматривали картину, когда они становятся тоже внешними?
На текущий момент есть такие модели в бизнесе, с привлечением сторонних финансовых организаций.
То есть, грубо говоря, обеспечить marketplace по вторичным услугам такая картина тоже рассматривается.
Да.
Но тем не менее, хочу в этом месте спросить – стандартная, типовая проблема маркетплейса рынка услуг – это качество услуг. Если мы привлекаем партнера, которого мы продаем на рынке в качестве услуги, то первый вопрос, который и мы себе задаем, и второй, который нам задает потом покупатель – почему он плохо отработал или хорошо ли он отработает. Как вот с этим быть? Если мы привлекаем, скажем, партнера на банковскую гарантию. Что сделать, чтобы говорить «да, это хороший надежный партнер».
Вы сейчас именно о партнерах, которые…
Которые представляют именно финансовые, фин.-теховские услуги.
На сегодняшний момент это такой пока ручной режим добавления этих партнеров. Как это будет дальше, не готов пока сказать.
Я, собственно, с подходом задал вопрос. Если у вас есть хорошие модели, которые оценивают покупателя. То можно ли их развернуть в сторону поставщика? Можно ли построить такую модель, которая на уровне big data делает оценки. Наверное, их можно развернуть в сторону потенциального поставщика, более того, может их можно, на самом деле, и в сторону закупщика развернуть? Вообще говоря, в сторону покупателя сказать «мы того закупщика знаем, с ним вот такой вид проблем, а с этим хорошо…». Рассматривалась ли такая возможность?
На сегодняшний день с точки зрения тех людей, которые формируют потребность – это покупатели. Здесь у нас уже более-менее все стабильно, потому что у нас госкомпания и компания с госучастием. Там, вы знаете, бывают разные, но там регуляторика такая, что, в в принципе, поставщик достаточно защищен в этом плане. Если мы говорим, как раз с точки зрения поставщика и защиты покупателя, то здесь у нас есть технология, которая имеет внутреннее название «модуль исполнения контрактов», где мы как раз вот этот вот, извините за термин, хвост после заключения контракта. Потому что, в принципе, зона ответственности ЭТП заканчивается на заключении контракта.
Там, где у всех все начинается, вы заканчиваете.
Да, а это лишь серединная часть всего бизнес-процесса от формирования потребности до окончания исполнения контракта. И мы, конечно, идем в сторону сейчас с момента заключения и исполнения обязательств по контракту, мы даем доступ покупателям в эту систему и весь ход исполнения контракта в ней как раз и отражаем эти данные.
А как вы их получаете, это же сложно.
У нас есть структурированный контракт, который имеет некие этапы, обязательства…
То есть если через вас прошло заключение, то вы просите…
Да, это раз. Соответственно, вся первичка, которая подтверждает выполнение тех или иных обязательств по данному контракту, это как раз ЭДО (электронный документооборот), о котором мы с Вами говорили, в котором мы всю документацию видим. То есть в принципе мы еще больше знаем о нашем поставщике/участнике, насколько он хорошо исполняет свои контракты.
С другой стороны, давайте будет реальными людьми. Вот известный сейчас скандал с IT Сonsulting идет. Мы все понимаем, что в реальности между документарной составляющей контракта, даже государственного, который достаточно жестко регулируется, и фактической картиной, есть достаточно существенный разрыв. И все, кто работает на этом рынке, знают, что это такой типичный разрыв. Он не то, чтобы редко случается. Он случается если не в 100% случаев, то в 99. Это можно анализировать?
Это, наверное, как раз проблема больших контрактов. Но мы понимаем, что если мы в аналитику посмотрим, то в 70% рынка это контракты до миллиона рублей. Там все проще и эта информация…
То есть как поставка газировки – ее доставили, получили деньги и разошлись.
Да.
То есть такие commodity как раз картины. То есть для вас именно вот такие commodity сервисы являются основным интересом?
Конечно, да. Это жизнь, это b2b маркет. Для нас не интересен один контракт на триллион рублей. Он и с точки зрения наполняемости информацией никакой, и показания влияния…
Да, и он достаточно специфический как правило, его очень трудно положить в какую-то модель и с точки зрения его модели предсказывать. Хорошо. Время наше подходит к концу, и я еще раз так примерно обрисую ландшафт, как я его осознал. Вы, наверное, в двух словах подтвердите или дополните. Если мы говорим про технологическую картину, то она состоит с одной стороны из подсистем на базе нейронных сетей (я так понимаю, это технологии Microsoft), которые в основном занимаются анализом поведения игроков на рынке, предсказанием их поведений и на основании этих предсказаний какой-то рекомендательной системы, которая пытается увеличить связность игроков внутри вашей сети и ваших партнеров.
С одной стороны, увеличить связность, с другой стороны помочь нашему участнику снизить свои издержки, помочь ему заработать.
Она же работает не только на предложениях, она же еще работает на услугах и из всего этого вы имеете определенные шансы чисто финансоые ему обеспечить некоторый уровень, в который он сам бы, наверное, не сразу бы дошел. Это одна сторона картины. Вторая сторона картины – это распределенная транзакционная система на базе блокчейна, которая хранит основной поток транзакций по системе, которая обеспечивает централизованную авторизацию ваших контрагентов, учитывая именно подписание с ними контрактов и трансляцию этих контрактов внутрь некоторого партнерства, которое состоит из разобщенных юридических лиц.
Нет, вот раз мы с Вами коснулись по блокчейну, мы им как раз просто информацию о контрагенте раздаем по технологическим продуктам и нашим лицам.
Через блокчейн?
Да, то есть вся транзакционная история его участия в торгах…
Она там не присутствует?
Не, не присутствует. Мы просто снимаем, еще раз повторюсь, мы решили проблему там централизованного SSO (Single Sign-On), повысив отказоустойчивость систему, отдавая ему информацию, его пробрасывая там, и разграничили доступ.
То есть блокчейн служит инструментом хранения истории контрагентов в первую очередь, и в этом случае является источником для вот этих вот отдельных компаний, на базе которых они могут анализировать…
… компаний и технологических продуктов внутри группы, да.
Каких-то бизнес-юнитов, которые на базе этой информации… То есть, грубо говоря, блокчейн знает все про вашего клиента и внутри компании используется как источник информации для скоринга, принятия решений и отчасти закрывает документооборот, чтобы этот игрок не был вынужден к каждому отдельному партнеру приходить с новым комплектом документов и подписывать отдельные соглашения.
Да.
Правильно?
Да, конечно. Наша задача – растянуться как можно шире в этом плане. На сегодняшний день, самая наша далекая точка – это удостоверяющий центр – туда, куда в первый раз пришел контрагент, когда он пришел получать ЭЦП, и мы ему предлагаем сразу получить ЭЦП, аккредитоваться, чтобы ему впоследствии эту процедуру не приходилось повторять.
Автор: Александр Гуреев
