«Додумались бы воду отключить и свет». Гаджи Махтиев — о конфликтах в Rambler&Co, новом проекте, блогере Соколовском и киберспортивном инвесторе Усманове

21 мая изданию об играх «Канобу» исполнилось 10 лет. За это время оно успело пережить бурную молодость, несколько лет пробыло частью медиахолдинга Rambler&Co, а в 2016 году снова ушло в свободное плавание. «Роем!» поговорил с основателем «Канобу» Гаджи Махтиевым о суде с «хорошей компанией», проблемах молодых главных редакторов, запуске «Netflix про игры», блогере Соколовском и киберспортивном инвесторе Усманове.

«Де-факто я начал с нуля»

«Канобу» уже год живёт без Rambler&Co. Насколько легче или тяжелее стало вне холдинга?

Юридически мы вышли из холдинга только в сентябре прошлого года. То есть без «Рамблера» как без акционера и партнёра мы живём восемь месяцев. Именно с этого момента начался рост компании. За 2016 мы выросли на 34% по трафику и на 50% по деньгам. За первый квартал этого года мы выросли по деньгам на 25% год к году, а по трафу — на 60%. В мае мы показываем трехзначные цифры роста по трафу год к году. Так что можно говорить о том, что без «Рамблера» мы достаточно жизнеспособны.

Ускорившийся рост связан с тем, что игровое направление не было приоритетным в холдинге?

Это не совсем так. Игры, с моей точки зрения, всегда нужны были «Рамблеру» и интерес к этой индустрии, насколько я знаю, у «Рамблера» сохраняется до сих пор.

Давай немного вернемся назад. «Рамблер» появился по собственной воле на горизонте «Канобу» в марте 2011 года в лице Дмитрия Степанова, который сейчас топ-менеджер «Яндекса». Он сказал, что они готовы были выкупить долю моего партнёра Kite Ventures, объединить с Games.Rambler.ru и инвестировать в развитие актива.

Магия Молибога, Степанова и Кати Кругловой сыграла свою роль. Это прекрасные люди и профессионалы. Тогда я понимал, какие большие перспективы могут открыться перед «Канобу».

Осенью 2011 года сделка была закрыта, и чтобы она свершилась, я положил своих денег— порядка $400 000. В декабре 2011 года мы уже начали сотрудничество с «Рамблером» и выкупили AG.ru у «Вымпелкома».

То есть ты докладывал деньги, чтобы купить AG.ru?

Я докладывал деньги, чтобы сделка между мной, «Рамблером» и фондом была заключена, выкупал часть объединенной компании по цене сделки.

Если делить всё пребывание в «Рамблере» на три периода, то 2012 год был классическим романтичным периодом. Выручка в 2012 году у нас выросла в 4 раза. Мы учились зарабатывать деньги вместе с «Рамблером», у нас получалось, и это не могло не радовать. Вскоре «Канобу» заинтересовался один публичный большой холдинг, который предложил $10 млн за 100% компании. Но «Рамблер» был готов продать только свою долю за $10 млн. Это было существенно выше того прайса, по которому «Рамблер» зашёл в «Канобу». Я тогда посчитал, что, в принципе, можно было договариваться. Но, к сожалению, две большие компании не смогли это сделать.

Всё-таки к сожалению?

Или нет. У меня здесь сожалений мало, и я с некоторой иронией, скорее, говорю. Я не занимаюсь рефлексией по поводу этой истории, потому что не управлял на 100% ситуацией.

Этот конфетно-букетный период закончился слиянием с SUP. В марте 2013 года эта информация уже появилась внутри холдинга. По итогам 2013 года наша выручка была порядка $4 млн, но в эти годы (2013−2014) начался следующий этап наших отношений — суровый быт.

Холдинг возглавил специально приглашенный из Apple Петр Захаров. Мы быстро поняли, что у нас было разное видение развития, он не смог убедить меня, а я — его.

Можешь конкретизировать, в чём было различие?

Пётр оказался не на своём месте. И он, к сожалению, был не готов решать задачи такого уровня, чтобы воплощать какую-то стратегию развития. Он пытался быть тем, кем не являлся, и предлагал то, в чём не разбирался. С моей точки зрения, ему не хватало скиллов для управления таким большим холдингом, мозгов, чтобы все быстро и качественно впитывать, и лидерских качеств, чтобы набрать команду, предложить ей план действий и повести за собой. Мне кажется, что он не справился с этим стрессом, и, как следствие, достаточно быстро ушёл.

Ты говорил «Ведомостям», что вы решили, что будете выходить из холдинга в 2013 году.

Да, это было именно с Захаровым. Мы договорились, что «Рамблер» продаст свою долю кому-то, кто будет разделять мои ценности. К нам тогда проявила интерес другая публичная компания. Они были согласны заплатить $10 млн за долю «Рамблера». К сожалению, Пётр провалил переговоры, и сделка не случилась.

В декабре 2013 года уже третья публичная компания проявила интерес к покупке. Но, к сожалению, форс-мажор, который случился осенью 2014 года на их стороне, не дал сделке состояться. Хотя мы были очень близки к подписанию, прошли дью дил, согласовали и подготовили все необходимые документы. Параллельно с этим у «Рамблера» опять сменился менеджмент — пришли Дмитрии Малов и Кочнев.

Как минимум Кочнев — очень близкий к индустрии игр человек. Почему вы тогда не смогли найти синергию внутри холдинга?

Кочнев — очень известный, именно «известный», в среде профессионалов человек. Но за 10 лет он сменил 6−7 мест работы. В какой-то мере это его характеризует. Да и в «Рамблере» он надолго не задержался, как и в «Евросети».

Я не знаю, почему ему не хватило такта и ума интегрировать «Канобу» в «Рамблер». Более того, в 2015 году — в период нашего «развода» — он стал ярковыраженным представителем агрессивной силы со стороны партнёра. Он прессовал нас по периметру, в том числе отключая от трафика «большого брата», что было удивительно и забавно. Также в 2015 году моим партнером было инициировано разбирательство в суде.

По какому поводу?

У нас было условие non-compete, по которому всё, что происходило в холдинге и было связано с играми, должно было проходить через «Канобу». Это соглашение с «Рамблером» мы изначально подписали в 2011 году. Инициативой «Рамблера» было снять эти договорённости и заниматься играми самим. «Рамблер» подал иск в Британский суд, мне пришлось подавать ответную претензию. Мы урегулировали это в досудебном порядке, но мне пришлось потратить на это время, деньги. Спасибо Марии Либерман, которая помогала мне вести переговоры с «Рамблером», и компании CIS London и лично Светлане Лондон, которая представляла меня в английском правосудии.

Зачем вас отключали от трафика?

Отключение от трафа было хотя бы в рамках какой-то логики, но там до смешного доходило. Например, на нас распространялась общая скидка с остальным холдингом на медицинское страхование. «Рамблер» попросил страховую компанию больше не предоставлять нам эту скидку. Хорошо, что мы успели съехать из офиса на Даниловской мануфактуре, а то нам додумались бы там и воду отключить, и свет. Я уже ничему не удивлялся.

То есть это было выкручивание рук и давление. Полгода «Рамблер» давил по всем фронтам. Но когда продавить не получилось, мы сели за стол переговоров и летом 2015 года подписали соглашение о разводе. Следующий год мы провели за его реализацией. Это и стало третьим и последним этапом наших отношений.

Давление было из-за бизнеса или из-за человеческих взаимоотношений?

Во-первых, корректней было бы об этом спросить их. Во-вторых, у меня есть предположение, что они хотели получить «Канобу» целиком. В момент переговоров по продаже своей доли «Рамблер» сделал мне предложение о покупке моей доли исходя из стоимости актива на порядок дешевле той цены, что сам обсуждал с третьей стороной.

Какая у тебя была доля «Канобу» внутри холдинга?

«Рамблер» был мажоритарным акционером, я — миноритарным.

Мое сотрудничество с «Рамблером» в течение 5 лет не принесло пользы ни мне, ни ему. Теперь, на своем собственном опыте, я понимаю, как важно выбирать партнёра и подписывать все документы. За 5 лет у меня сменилось 5 собеседников в компании — Николай Молибог, Петр Захаров, Дмитрий Малов, Рафаэль Абрамян, Дмитрий Сергеев. Причём новый сразу же предъявлял претензии по поводу тех договорённостей, которых мы достигли с его предшественником. Потом он выдвигал свои предложения, мы их принимали, приходил другой человек, и всё начиналось с начала.

Летом 2014 года, когда я пришёл в кабинет к Малову, он был недоволен теми договорённостями, что у меня были и с Молибогом, и с Захаровым. Я ему сказал: «Ты понимаешь, что через год здесь будет сидеть другой человек и говорить то же самое?». И в августе 2015 года я пришёл в тот же кабинет, но уже к Абрамяну, и он начал с того, что ему не понравились мои договорённости с Маловым. Я сказал: «Стоп, пожалуйста, давай мы этот разговор пропустим. Давай мы сразу будем смотреть на подписанные документы и двигаться с этой точки». Единственную здравую позицию я получил как раз от Рафаэля. Он был голосом разума после нескольких чуваков, которые вели себя неадекватно, агрессивно.

После развода де-факто я был вынужден начать с нуля. Например, мы получали трафик с «головы» Rambler.ru, то есть это была аудитория, которая приходила фактически на кликбейт. В каком-то смысле мы даже рады, что у нас нет этого трафика, потому что мы пересмотрели отношение к собственному продукту. В январе нас отключили от трафика, но мы через год улучшили эти показатели по уникам, причём время на сайте и глубина просмотра у нас стали намного лучше.

Ты сейчас являешься единственным владельцем компании?

Да.

Ты же не выкупал долю у «Рамблера» за $10 млн? Речь шла о разделе активов, и ты заплатил существенно меньшую сумму?

У нас действительно был раздел активов. «Рамблеру» ушли Epic.Kanobu.ru — цифровая дистрибуция — и Games.Kanobu.ru — партнёрки и с ними больше половины выручки. Это справедливо, потому что это та часть, которая выросла из Games.Rambler.ru. А она досталась нам в результате сделки с «Рамблером». В мои планы пока не входит делать ни дистрибуцию, ни партнёрки. Урлы Epic и Games остались, конечно же, у меня, и если будут интересные партнерские предложения по витрине — я их рассмотрю.

Про условия сделки я не хочу давать дополнительные комментарии, подтверждать или опровергать любые оценки.

«Я не главный редактор и даже не редактор»

Тебе не кажется, что выход издания из «хорошей компании» и уход Вадима Милющенко любопытно совпали?

Это не синхронизировано и у меня даже не было времени рассуждать о причинно-следственных связях. Я договаривался об условиях развода с партнёром. С Вадимом мы проработали недолго — всего полгода, и он довольно быстро выгорел. Плюс он был не в Москве, поэтому потеря контакта очевидно сказывалась на качестве.

В то же время я видел, как внутри редакции развивался Максим Иванов. Мы с ним договорились в начале 2016 года, что я буду держать это место для него. Максим учился на пятом курсе вуза очно и уже два года вращался на орбите «Канобу». Он стал первым моим опытом выращивания редактора внутри.

И тебе кажется, что удачно получилось?

Я пересмотрел раз десять список опытных людей, которые были на рынке, и ни одному из них мне не хотелось делать предложение. Это всё были люди своей колеи, они не выглядели жизнеспособно и не фонтанировали идеями.

В Максиме я видел и огонь, и стремление. Ему на тот момент был 21 год. Я понимал все риски, связанные с молодым главным редактором, и, откровенно говоря, я их недооценил. Каждый день это боль, это моя головная боль. Если у человека каждый день что-то болит, то он может смело называть это «Максим Иванов». Каждый день про**ы дедлайнов, непонимание базовых вещей — это недостаток скиллов.

Это не отменяет того, что я считаю его лучшим главредом среди игровых медиа, хотя он работает ещё неполный год. Моей задачей было держать для него планку чуть выше, чем она у него есть, чтобы в нём росли качества мотиватора, лидера, стратега и просто разумного человека — всё то, что нужно хорошему главному редактору. За весь свой недолгий опыт общения с главредами я пришел к выводу, что одним из базовых качеств главного редактора должна быть стрессоустойчивость. Выдерживать ненормальных акционеров дано не каждому. Нужны стальные нервы и железная выдержка.

Как тебе было возвращаться к роли главреда, пока не вышел Максим?

С января по июнь прошлого года мне пришлось взвалить это на себя, и я взвалил. Это не моё, я однозначно не главный редактор и даже не редактор. Надеюсь, что я в целом справился.

«Они заставили массу людей выйти из дома и наматывать километры по городу — это здорово. И когда ребенок наводит телефон на памятник и получает информацию, кому он установлен, — тоже здорово. А то, что власти наказывают, — лишнее подтверждение тому, что игры — это медиа с высоким качеством погружения и интерактивностью, которая меняет жизнь человека». Кто и про что это сказал?

Это мог и я сказать про Pokemon Go.

Это твой ответ на вопрос о Pokemon Go и Соколовском. Сегодня озвучили приговор: не считаешь, что это уже не очень здорово?

Я считаю, что эта история не заканчивается, а только начинается. Игры лежат за пределами понимания людей, принимающих решения в нашей стране. Игры всё больше врываются в информационное пространство через истории про Pokemon Go или с каким-то другим скандальным контекстом. Я думаю осознание того, что игры — это самое крутое медиа, тяжело, но приходит в голову к людям во власти. В ближайшие несколько лет к играм будет больше внимания, требований и желания управлять.

Госрегулирование?

Я не буду называть это госрегулированием, но если оно возникнет — не удивлюсь. Игры очень сложно регулировать в том смысле, что игры в Steam, App Store, Playstation Store — это всё world-wide релизы. Нет никакой региональной привязки. Но власти могут захотеть регулировать кириллический сегмент этих платформ, просто мы пока к этому ещё не пришли. Мне думается, что игры идут в списке после онлайн-кинотеатров. Мы, к сожалению, можем стать следующими.

Вот сегодня у вас на главной в топе четыре записи про «дело Соколовского» (разговор состоялся 11 мая — «Роем!»). «Канобу» должен столько писать про это?

Мы про Соколовского начали писать одними из первых среди развлекательных медиа и единственными среди игровых. Если у меня в редакции полтора десятка человек, в основном, 22−23 лет, и больше половины волнует это дело, то вопрос «писать или не писать?» даже не стоит.

Многие считают, что мы пишем это ради хайпа, но это безусловно некий месседж: даже если ты пишешь про игры, ты не можешь быть свободным от происходящего на Родине.

Я в комментариях «Канобу» тоже встречал мнение, что вы хватаетесь за всё, что связано с хайпом. Не кажется, что у издания размазался фокус?

Это хороший вопрос. Летом прошлого года, когда мы заканчивали расставание с «Рамблером», мы задали себе вопросы «кто мы?» и «для кого мы?» и начали искать ответы. Эти вопросы привели нас к тому, что мы написали в ноябре редполитику. Внутри редполитики естественно есть слово «хайп», но это не единственный критерий. Мы договорились, что полгода вообще не будем трогать этот документ и будем учиться по нему работать. Сейчас мы дописываем редполитику 2.0.

Редполитика — это ветер, наполняющий наши паруса на пути. Для нас очень важно, чтобы она была актуальной, современной, а во многом предугадывающая.

Мы, когда делали перезапуск в марте 2013 года, сильно обогнали все российские игровые медиа на рынке — технически и визуально. Этой инерции нам хватило на 3,5 года. Как лидера в велогонке нас догнал пелотон.

Визуальная составляющая возникает из содержания. Поэтому мы понимаем, что наша новая редакционная политика повлияет и на контент, и на визуальный стиль, и на дистрибуцию. Начав реализацию документа в этом году мы снова оторвёмся от всего рынка. Мы не будем себя ограничивать никакими рамками, к которым привыкли игровые медиа.

Можешь дать тизер того, что изменится?

Не могу. Пока ещё документ не финализирован, это было бы неправильно.

Регулярно читаешь «Канобу»?

Да, постоянно.

Можешь назвать свой любимый материал за всё время или за последнее время?

Фух… Я очень люблю Сашу Трофимова. Сегодня с удовольствием прочитал про Гая Ричи. У нас вышел Денис Майоров, с помощью которого мы повысили объём и качество текстов об играх. Мне нравится Паша Пивоваров. Я смотрю все его видео, прогресс заметен даже на цифрах. Если раньше его смотрело 3000−4000, то сейчас средняя цифра по маю — 35 000 просмотров ролика на YouTube. Есть эффект низкой базы и появления лояльной аудитории, но я о том, что динамика не снижается. Это закладывает серьёзную базу для видео, с которым мы пока не решили, что делать.

Какой твой нелюбимый автор в «Канобу»?

Это будет некорректно по отношению к людям, которые у меня работают. (смеётся)

А Башкиров?

Я его очень люблю, но он не очень принимается аудиторией. У нашей аудитории есть любимчик — Трофимов, и нелюбимчик — Башкиров.

У меня нет нелюбимых авторов, но у редакции есть слабые стороны. Я считаю, что мы не очень круты в новостях. Иногда мы просасываем по скорости, актуальности и глубине. Я не очень доволен, как редакция работает с ньюзмейкерами. Мне не нравится, что редакция работает только с привычными источниками. Мы не умеем делать суперфичеры, тексты-расследования… Но всё это мы потихоньку раскачиваем.

«Мы знаем, как сделать капитализацию в миллиард»

Чего не хватает сейчас «Канобу»?

(вздыхает) Это хороший вопрос. При том, что мы прибыльны и все деньги реинвестируем в развитие, нам все еще не хватает денег. Если бы у нас было больше финансовых возможностей, мы были бы более агрессивны в соцсетях, мобайле, видео. Не хватает кадров, даже когда есть деньги. Людей нужно находить, развивать. Если сейчас на рынок придёт игрок с большими деньгами, чтобы делать новое СМИ про игры, то у него вряд ли что-то получится, потому что качественные люди на рынке конечны. И ты, наверное, можешь скупить всех, но получишь не продукт, а компот.

Какая у «Канобу» структура выручки?

40% мы получаем с натива, 50% с медийки, 10% со всего остального — от Яндекс.Директа до экспериментов в с монетизацией в YouTube. У нас всё растёт по деньгам. Понятно, что натив — это новый тренд, но растёт всё.

Самая дорогая нативная реклама, которую вы сделали?

В прошлом году мы на несколько миллионов рублей сделали спецпроект для РЖД. Делали мини-игру, медийку — там мы делали вообще всё.

У вас молодая аудитория?

Больше 70% у нас 18−34. По Яндекс.Метрике 41,6% — 25−34 года. 29,7% — 18−24. Младше 18 лет — 16,7%.

Недавно Всеволод Киров (бывший глава по продажам медиасервисов «Яндекса» — «Роем!») присоединился к вашей команде. Какие KPI ты ему поставил?

Сева присоединился к нам в марте. Он сейчас фактически управляет «Канобу». Я постепенно отхожу от дел. Его основные KPI — это выручка и трафик. Точнее трафик и выручка. Кроме выхода Севы на позицию СЕО у нас создан борд, в который я пригласил Виталия Студитских (заместитель генерального директора «Микрона»), Арсена Исрапилова (бывший директор по маркетингу «Одноклассников») и Алексея Горностаева. И я рад, что они приняли приглашение. Ну и мы с Севой часть этого борда. Мы все вместе хотим и знаем, как сделать капитализацию в миллиард.

Мы говорим о долларах?

О рублях, ты что. (смеётся)

Нужно ждать, что у «Канобу» появится целая команда топ-менеджеров?

Она уже есть, мы активно нанимаем людей последние два месяца. Просто громко не объявляем об этом. Мы увеличили затраты на на 50%, при этом остаёмся глубоко cash-positive и инвестируем в своё развитие.

Ты отойдёшь от операционной деятельности ради нового проекта?

Да, я всё больше концентрируюсь на новом проекте, который мы делаем с Лёшей Горностаевым с осени. Это глобальный сервис, который будет решать проблему дискавери в играх. Он называется Rawg.io.

На какой стадии сейчас находится этот проект?

Первая релизная версия была в начале апреля. Мы получили фидбек от первых тестеров. Вторая тест-группа у нас была в конце апреля. Публичный релиз мы планируем в конце мая.

Ты анонсировал его как «IMDB про игры».

«IMDB про игры» я его назвал очень условно. Мы делаем крупнейшую игровую базу, и на базе этой базы — прости за тавтологию — кроссплатформенный рекомендательный сервис.

Сейчас геймер играет на двух-трёх-четырёх платформах, а правила этих платформ не позволяют рекламировать кого-то с конкурирующей платформы. PlayStation Store никогда не будет промоутить игры конкурента.

Мы сделаем афишу, которая будет отвечать на вопрос «во что поиграть?». Это самый популярный вопрос, который люди задают друзьям или Google. Сейчас афиши игр — это сервисная функция размазанная по разным медиа. У сериалов, музыки и кино это сделано намного лучше.

Называйте это «Netflix про игры».

Netflix и GoodReads являются нашими ориентирами. Отсылка уместна, но Netflix даёт сразу конечный продукт — просмотр. Мы не даём конечного продукта — возможность играть, но мы собираем данные со всех доступных платформ и даем рекомендации. Нашей целью является создание персонального ассистента, который будет помогать геймерам с выбором игры.

Будет, к чему стремиться.

(смеётся) Да, это хорошая история.

«СМИ всегда отстают на пару тактов от игр»

«Впереди нас есть один независимый ресурс» написал ты про «Канобу», когда объявлял работу над Rawg.io. Это ты о ком?

Playground. Он старее «Канобу».У них та аудитория, которая вбивает «скачать dishonored бесплатно», а мы никогда не играли на этой стороне, даже рецензии никогда по пираткам не писали — всегда дожидались легальной копии. Но такой запрос у аудитории существует. В этом отношении их есть за что не любить, но фактически они номер один на рынке. Одним словом, Playground — молодец, но мы его будем бить.

Кто ещё на рынке делает крутые медиа про игры?

Мы получили хороший пинок от того, что сделали Цыплухин, Хасаншин, Сиротин и Бабаев. Когда они запустили DTF, это был хороший звонок, что надо двигаться. Мне нравится их b2b-часть, но мне кажется, что она не уживётся с b2c-частью. Это вопрос только времени, когда b2c канибализирует b2b.

Хорошо, что перезапустилась «Игромания». Правда их цифры не растут. Но они молодцы в YouTube — у них более 1 300 000 подписчиков.

Симпатичны ребята, которые делают «Завтракаст». Они, правда, считают, что их главный актив — подкаст, но я считаю, что Twitter-аккаунт. Я не верю в подкасты, у «Отвратительных мужиков» подкаст, у которого было под 80 000 прослушиваний. Когда они попытались это монетизировать, то они с потенциальных 80 000 человек собрали то ли $200, то ли $250. Мы подкасты делаем скорее как хобби, чем как обязательную программу.

Вот «Мужики» нравились полтора года назад: они росли, были интересны с точки зрения подачи. Но сейчас они выбрали всю возможную аудиторию и стабилизировались. Мне кажется, им нужно продавать долю и инвестировать в развитие, правда не понятно, чего именно. Я слышал, что они искали деньги на рынке в этом и прошлом году. Не удивлюсь, если кто-то решить инвестировать в них.

Что случилось с OGL.ru, Gameslife.ru и Worldgames.ru (ресурсы, которые «Канобу» покупал во время, когда был частью Rambler&Co — «Роем!»)?

Не полетело, потому что я считал, что нужно делать, как сейчас можно говорить, unbundling, то есть отдельный ресурс по консолям, отдельный по MMORPG, отдельный по казуалкам и так далее. Игры меняются слишком быстро, они всегда в авангарде развития технологий. СМИ всегда отстают на пару тактов от игр.

Ты спрашивал в «Фейсбуке», сколько люди готовы заплатить за AG.ru.

Да это шутка была. В тот день Mail.ru Group купил за $10 млн AM.ru. Я посчитал очень весёлым предложить купить AG.ru. Но мне в личку посыпались предложения — «продавай!», «сколько стоит?». И что-то я так крепко призадумался, хотя внутренне ещё не созрел. Необходимости продавать его нет, но с удовольствием рассмотрю интересное предложение.

Я его покупал как раз для того, что мы сейчас делаем на Rawg.io. Мы пока не решили, пригодится ли он в этой истории. Если захотим раскатывать Rawg.io отдельно на русскоязычную аудиторию, то нам это может и пригодиться.

И сколько тебе предлагали за AG.ru?

(смеётся) Несколько сотен тысяч долларов.

За сколько готов продать?

$700 000, чтобы без всякой канители и торга. Пусть это будет публичным оффером.

Предприниматель Гаджи Махтиев несколько раз пытался сделать Kanobu Network, а каждый раз получалось только «Канобу». В чём, по твоему мнению, проблема?

В том, что любой предприниматель по ходу созревает, меняет взгляды, подходы и многое другое «Канобу» периода 2007−2011 годов делался на фоне бурного роста рынка — казалось, что нужно отдельный ресурс для этого, отдельный для того. История с «Рамблером» предложила новую реальность с большими целями и погасило инициативу с множеством разных редакций. «Рамблер» предложил делать медиа плюс сервисы. Но Steam быстро всех убедил, что конкурировать с ним — глупо.

«Деньги у киберспорта есть. Проблем нет»

Лучшее, что случилось с киберспортивным рынком за последнее время?

Усманов. Потому что он подтвердил, что инвесторам это может быть интересно. Но это если быть оптимистом. С другой стороны, по прогнозам аналитиков рынок киберспорта приближается к миллиарду долларов в прыжке. Но в рамках всей игровой индустрии это меньше процента, это погрешность. $100 млн из этого миллиарда положил Усманов. Конкуренция за этот миллиард очень большая, рынок перегрет. Конечно, там может появиться, например, некий беттинг. Но он, во-первых, не везде легален. Во-вторых, правообладатели и платформы могут быть против беттинга, потому что это чужая экономика.

Ходишь на ивенты?

Последнее, где я был — это «Мейджор» в Киеве. Сказать, что мероприятие прошло плохо — нельзя. Но и однозначно похвалить тоже язык не поворачивается. Понятно, что Киев — недорогой город, относительно Москвы. Казалось, что там можно было добиться вау-эффекта, с учетом выделенных на ивент 1,5 миллионов долларов, но этого не случилось. С другой стороны там есть троица заказчиков и исполнителей — Valve, PGL и StarLadder, так что вопросы лучше задавать им.

В России порадовала «Лига легенд» на «ВТБ-арене», которая собрала 8000−9000 человек. Это было хорошее шоу. Для меня ключевой вопрос, насколько это экономически выгодно. Возможно, это отбивается имиджево и в долгую.

Главная проблема киберспортивных ивентов в России?

Да нет никакой проблемы. Есть ресурсы, команды, опыт. Делать ивенты хорошо русскоязычные команды и менеджеры умеют. Деньги есть. Проблем нет.