Добрый вечер, уважаемые читатели! Делюсь с вами следующей главой. Благодарю за вашу поддержку и дельные советы! Как всегда буду рада любым отзывам и конструктивной критике здесь или в моей группе. Приятного чтения:)
На выходе со станции Партийная их ждали трое. В одном из офицеров Ойтуш без удовольствия узнал Катокина. Его экзоскелет на этот раз был неисправен: поддержка левой ноги вышла из строя, но энтузиазм солдата от этого ничуть не поубавился.
— Первая вылазка, верно, Ойтуш? — Катокин приподнял забрало экзоскелета и по-дружески улыбнулся, отчего его усы-щетки заходили ходуном.
— Меня зовут Терри, — вяло откликнулся Ойтуш.
— О, конечно, конечно, — Катокин хитро подмигнул ему. — Тебя не проведешь.
Пожелав удачи, охранники на КПП запустили единственный из исправных эскалаторов. Путь наверх начался.
Окраины Метрополя встретили их предрассветной прохладой. Снаружи станция была почти разрушена: из земли торчали руины, исписанные граффити и поросшие мхом. Наверняка трое людей, одетых весьма прилично, странно смотрелись сейчас в этом безлюдном забытом всеми месте.
Дорога в центр была неблизкой, а до открытия метро оставалось еще полчаса, поэтому Ойтуш, Карен и Тора решили выпить кофе в ближайшей круглосуточной забегаловке.
Заведение под названием «Борода Тако» встретило их грязным с разводами полом, пластиковой мебелью и засыпающей официанткой, которая лениво протирала посуду. Сделав заказ, троица уселась за столиком у окна. Здесь, в нулевых районах можно было не опасаться ока протектория. В подобных забегаловках собирался всякий сброд, и даже если Айзек когда-нибудь решит сделать в «Бороде Тако» корпоратив, пригласив Нейта и весь личный состав, никто и глазом не моргнет.
— Отличная рубашка, дорогой, — неожиданно сказала Карен, рассматривая светло-синюю рубашку Ойтуша. Такую обычно носили офисные клерки, вкалывающие с семи до шести.
— Но твои волосы слишком растрепаны. — продолжала она, извлекая расческу из маленькой сумочки. — Иди намочи их и расчешись.
— И тогда ты купишь мне десерт, мамочка? — Ойтуш опешил от такой наглости.
— Не забывай, что я отвечаю за нашу группу, — грозным шепотом добавила Карен. — Поэтому сделай милость: веди себя хорошо.
— А тебе никто не говорил, что порядочная жена должна во всем слушаться мужа? — съязвил Ойтуш.
Тора с тревожным лицом смотрел на их перепалку.
— Кстати, а тебя как зовут? — Ойтуш повернулся к нему.
— Натан Сидней, — представился Тора.
В этот момент сердитая официантка с грохотом поставила на стол их заказ.
— Кстати, про волосы я серьезно, — шепнула Карен. — Ты похож на мятежника из городских канализаций.
— Как скажешь, любимая, — оскалился Ойтуш, стараясь вложить в слово «любимая» как можно больше яда. Схватив расческу со стола, он отправился в уборную.
Успевшие порядком отрасти волосы действительно выглядели неподобающим для клерка образом. Умывшись холодной водой и зачесав их назад, Ойтуш заметил несколько седых прядей. «Вот ведь зараза», — мысленно выругался парень, припоминая сколько же ему лет. Должно быть, уже двадцать один. Пожалуй, с точки зрения биологии, еще рановато для седины, но в самый раз для того, что он пережил. Не зря граждане Второго класса стареют очень быстро.
Двадцать один, а еще ни разу не был с девушкой. Он не был уродом, более того, многие дамы из Второго класса считали его симпатичным. Но Ойтуша всегда интересовала лишь Сати, однако ее, по этическим соображениям он считал слишком юной. «Ну не дурак ли? Ведь она всегда любила меня», — подумал он, глядя на себя, словно на последнего идиота.
Вернувшись в обеденный зал, Ойтуш застал чудесную картину: Карен, облокотившись на спинку стула, мило ворковала с одним из посетителей кафе, а Тора со скучающим видом листал меню под прицелом сонных глаз официантки, что стояла рядом.
— Дорогая, нам пора уходить, метро уже открылось, — громко объявил Ойтуш, глядя на часы.
— Как скажешь, Терри, — как-то очень естественно ответила Карен, кинув на него нежный взгляд. В простом, но элегантном платье, без сигареты и ножей, она выглядела совсем не так, как в подземке. Попрощавшись со своим собеседником, она взяла сумочку и направилась к выходу.
— То… Натан, поднимай свою задницу, — сказал Ойтуш, выхватывая меню из его рук и отдавая обратно официантке.
У метро стояло несколько сонных людей, которые дожидались открытия. Не успел Ойтуш и глазом моргнуть, как Карен уже выпытывала что-то у сухонького мужчины лет сорока.
— Что она делает? — упадническим голосом спросил Ойтуш у Торы.
— Собирает информацию. Ее стиль, — ответил тот, улыбнувшись одной половиной лица.
— Айзек сказал не привлекать к себе внимания, — напомнил Ойтуш.
— Я-то знаю. А ты попробуй ее переубеди.
— Да что вы говорите? Казнили двух мятежников в Хаммацу? — обрывки разговора долетели до их ушей.
— Да, и очень жестоко. По всем каналам показывали прямую трансляцию, — ответил мужчина, не отрывая глаз от груди Карен. — Разве вы не видели?
— Вы знаете, не смотрю новости, — деловито объяснила она. — Со своей бы жизнью разобраться.
Метро открылось, и люди заспешили внутрь, торопливо схватив под мышку свои портфели. Глазок сканирующего дрона мелькнул синим цветом — запрос на установление личности был отправлен в протекторий
— Какого черта ты болтаешь с кем попало? — проворчал Ойтуш, когда узкие плечи мужчины растворились в толпе.
— Я многое узнала, — спокойной ответила Карен.
— О чем? О чем ты могла узнать?
— О том, что лекарство от дот-вируса больше не поставляют в Метрополь, о том, что во многих районах объявлен комендантский час в связи с угрозой терактов и еще о том, что на любого, кто хоть как-то причастен к сопротивлению, объявления самая настоящая охота! — выпалила Карен остановившись. — Кстати, о последнем я узнала, пока ты ходил поссать.
— Какого… я ходил мочить волосы, дура! — вспыхнул Ойтуш, краснея от того, насколько глупо это прозвучало.
— Хватит цапаться, эй! — недовольно проворчал Тора, обгоняя их. — Мы здесь по делу, не забыли?
Исторический центр Метрополя встретил их пылью и смогом, сквозь который безуспешно пыталось пробиться солнце. Здесь, в самом сердце города было много старых построек, переживших войну, а также больше деревьев, чем где-либо еще. Сотни людей спешили на работу, а в дымном метропольским небе парили с десяток сканирующих дронов. Жизнь под наблюдением, как жизнь насекомого в стеклянной банке, может быть довольно сносной, пока ты ведешь себя послушно. Соблюдаешь закон, делаешь то, что тебе велят. Но как только у тебя появляются секреты, существование моментально превращается в ад.
Психиатрическая клиника «Максимиллиан» была старым зданием из серого камня, располагающемся в окружении высокого забора из зеленых деревьев. Как это ни странно, внутри было довольно приятно. Ойтуш никогда не бывал в заведениях подобного рода и ожидал увидеть сумасшедший дом с сотней орущих психов. Или мрачный склеп с именами сатаны на стенах, написанными кровью и фекалиями. Однако здесь было весьма современно и комфортно: много цветов в больших горшках, приятная ненавязчивая музыка, в холле — диваны с мягкой обивкой, а за стойкой регистратуры — милейшая девушка, которая любезно предложила проводить их.
В коридорах было тихо, чисто и неброско. На фоне всеобщих спокойных тонов, ярко-рыжие волосы Карен выглядели словно пожар. «Максимиллиан» вполне можно было принять за недорогой отель или хостел, если бы не кое-какие странности. Например, старик, что стоял лицом в угол и покачивался наподобие маятника. Или ребенок с длинными спутанными волосами, выглядывающий из-за тумбочки. А вот залаяла собака, или не собака вовсе, а человек, решивший, что он собака.
— Давайте поскорей разберемся со всем этим, — нахмурившись, прошептал Тора. С ним трудно было не согласиться.
— Пожалуйста, подождите здесь. Я приглашу мистера Монтанари, — сказала медсестра, оставляя их в комнате отдыха для пациентов.
Первое что бросилось в глаза Ойтушу, это поразительное сходство с детской комнатой. Пространство для досуга больных было отделано мягкими стенами, вся мебель была без углов, словно кукольная, не было ни книг, ни настольных игр — лишь примитивные конструкторы и карандаши с бумагой. На одной из стен транслировали какой-то сериал с перерывами на выпуски новостей. Но наиболее удручающе выглядели сами больные: с десяток мужчин и женщин разного возраста были одеты в одинаковые пижамы тошнотворно-пастельных тонов; они то слонялись туда-сюда, то были заняты примитивным досугом.
— В этом местечке любой отупеет, — сказал Тора, мрачно озираясь по сторонам. Судя по всему, на него больше всего действовало здешнее уныние и безысходность, спрятанное под маской доброжелательности и любви к пациентам.
— Спорим, что у каждого второго здесь лоботомия, — шепнула Карен, рассматривая женщину, что пыталась укусить себя за локоть.
— Разрушить проще, чем его лечить, — сказал Ойтуш. — Давайте разделимся и поспрашиваем их.
Карен кивнула и с энтузиазмом направилась к огромному бородачу, что пытался своими толстыми пальцами нанизать бублики пирамидки на ось. Ойтуш какое-то время просто глазел по сторонам, а затем его внимание привлек сутулый мужчина с залысинами, который увлеченно рисовал что-то в дальнем углу комнаты.
Незаметно зайдя за его спину, Ойтуш бросил взгляд на рисунок. На нем была изображена маленькая девочка с короткими белоснежно-пепельными волосами. Вместо ее глаз были пустые черные провалы, которые мужчина старательно закрашивал черным карандашом.
Рисунок был настолько живым, что Ойтушу стало не по себе, словно эта девочка действительно смотрела на него своими пустыми глазницами.
— Кто это? — спросил Ойтуш, без особой надежды на то, что мужчина его услышит.
— Это Сарасти. Наша маленькая королева, — старичок с залысинами выглядел вполне адекватно, и даже фраза «маленькая королева» звучала как бы между делом.
— Пациентка?
— Бывшая. Теперь она в другом месте.
— Ее выписали? — удивился Ойтуш.
— Молодой человек, — мужчина грустно улыбнулся. — Это место похоже на то, из которого выписывают?
— Не очень, — честно признался Ойтуш, глядя, как одна из женщин размазывает слюни по стенам.
— Сарасти увезли люди с берега, — сказал мужчина, вытирая вспотевший лоб салфеткой.
Ойтуш почувствовал, как сердце его на миг остановилось.
— Вы имеете в виду с Острова? — спросил он, чувствуя, что нащупал нечто важное.
— Да, оттуда. Куда увозят одаренных. А Сарасти была одаренной и еще какой, — с улыбкой сказал старик.
— И в чем заключалась ее одаренность? — спросил Ойтуш, наклоняясь ближе к своему собеседнику.
— Она могла видеть без глаз. Правда, бушевала иногда, за что ее частенько сажали в ящик…
— В ящик? — переспросил Ойтуш.
— Да. У нас в подвале стоит несколько. Особо буйных заковывают в кандалы и сажают туда на сутки или двое.
— Ого, — только и мог сказать Ойтуш. — А кого-нибудь еще люди с берега забирали?
— Они частенько забирают кого-нибудь из нас, — тут мужчина приблизился к самому уху Ойтуша и прошептал: — По мне, так самых отъявленных психов.
«А ты, конечно, здесь самый нормальный», — подумал Ойтуш.
— Ну или таких, как она. Особенных.
— Но зачем?
— Дэнни, ты опять пристаешь к посетителям? — проворковала медсестра, появляясь в самый неподходящий момент. — Мистер Сэнков, ваш коллега, мистер Монтанари здесь.
«Черт бы его побрал», — выругался Ойтуш, но справился с собой и, придав лицу максимально скорбный вид, направился к человеку в кресле-каталке.
— Здравствуй, дружище, как ты? — спросил Ойтуш, с надеждой, что Монтанари не доставит их команде лишних хлопот.
— Впервые вас вижу, — ответил полный мужчина лет тридцати, с трудом помещающийся в инвалидное кресло, — Откуда вы знаете меня?
— Дорогой, он совсем нас не помнит, — едва не плача, сказала Карен, ухватившись за локоть Ойтуша.
— А вы кто такая? — продолжал Монтанари, демонстрируя чудеса здравого рассудка.
— Как это кто?! — воскликнула Карен. — Жена твоего лучшего друга! Может, ты и племянника своего не помнишь? Натан, подойди!
— Привет, дядя, — мрачно выдавил Тора, опуская руки на спинку кресла.
— Может мне хоть кто-нибудь объяснить: кто все эти люди? — сказал Монтанари, возмущенно уставившись на медсестру.
— Должно быть, какой-то вторичный синдром после травмы, — пробормотала та, переводя взгляд с одного лица на другое. — Я схожу за его карточкой.
Медсестра убежала, а толстяк открыл было рот, чтобы снова выразить свое недовольство, но тут уже Карен вышла из себя. Незаметным движением она выхватила нож из своей дамской сумочки и воткнула его в складки дряблого тела мистера Монтанари.
— Еще одно слово, жирдяй, и ты лишишься пары своих драгоценных килограммов, — с очаровательной улыбкой сказала она ему на ухо.
Монтанари побелел, а его нижняя губа затряслась, словно у плаксивого ребенка.
— Кто вы? — спросил он, стараясь максимально отдалиться от лезвия ножа Карен.
— Я — Мила Сэнкова, он — Терри Сэнков, а это, — девушка мотнула головой в сторону Торы, — Твой чертов любящий племянник Натан Сидней. Все запомнил?
— Да, я все запомнил, миссис Сэнкова, — быстро сказал Монтанари.
— Вот и молодец, — подмигнула Карен, убирая нож.
Вернувшаяся медсестра была приятно удивлена чудесным возвращением памяти к своему больному и, наконец, оставила его наедине с друзьями.
— Знаешь что-нибудь о пропавших пациентах? — спросила Гравано, внимательно глядя в водянистые глаза Монтанари.
— Н-нет, — промямлил он.
— А Мониша Бергера знаешь? — спросил Тора.
— Не знаю. Я не так давно здесь, — ответил толстяк, заискивающе глядя то на одного, то на другого.
— Не бойся, больше тебя никто не тронет, — заверил его Ойтуш.
— Если будешь молчать насчет нас, — добавила Карен. — Идемте, осмотрим палаты.
— Я догоню, — сказал Ойтуш, возвращаясь к Дэнни.
Рисунка на его столе больше не было. Да и сам Дэнни больше не походил на сутулого старика: вальяжно развалившись в кресле, он посасывал пустую курительную трубку.
— Ну а ты, друг, не слышал про Мониша Бергера? — спросил Ойтуш, присаживаясь на соседнее кресло.
— Какой я тебе друг? — возмущенно ответил тот. — Первый раз тебя вижу, а уже в друзья набиваешься!
Ойтуш нахмурился, решив, что это просто стариковское самолюбие.
— Дэнни, мне нужна твоя помощь! Постарайся вспомнить хоть что-нибудь.
— Я не Дэнни. И вообще, проваливай отсюда, офисная крыса! — сердито фыркнул старик, брызгая слюной.
Все было понятно. Единственный вменяемый собеседник растворился под маской надменного брюзжащего типа с трубкой. Наверняка сейчас “Дэнни” мнил себя другим человеком, возможно, каким-нибудь писателем или политиком, и даже розовая пижама и отсутствие табака в трубке не мешало ему в этом усомниться.
Ничего не ответив, Ойтуш встал со стула и вышел из комнаты отдыха. Торы и Карен нигде не было, должно быть, прочесывали палаты. И правда, в одной из женских палат Ойтуш заметил смущенного и красного как рак Матиаса. Он пытался заговорить с одной молодой и очень тощей девушкой, а та всеми силами старалась продемонстрировать ему свое нижнее белье.
О Монише Бергере никто ничего не слышал… Ну и черт с ним, информация, которую заполучил Ойтуш, была не менее важна. Люди с Острова регулярно забирают психбольных, вот только зачем? Для экспериментов? Неужели именно они “обработали” Бергера?
Ойтуш взглянул на таймер: до самоуничтожения пиратского чипа оставалось еще девятнадцать часов. Если он хотел разузнать о Сати, нужно было идти прямо сейчас. Оставалось только найти Карен и попробовать договориться с ней о самоволке.
***
Девушка обнаружилась в подсобке. Вытянув ноги, Карен сидела на маленьком детском стульчике и курила. Заметив Ойтуша, она отвернулась.
— Что ты здесь делаешь? — начал было он сердито, но тут же понял, что Карен очень расстроена. — Ты плачешь?
— Конечно нет, идиот! — огрызнулась она, не поворачивая голову.
— Ты плачешь, Карен! — повторил Ойтуш и подошел ближе. — Взгляни на меня.
Девушка взглянула на него исподлобья. Ее глаза были распухшими, а тушь размазалась, оставляя на щеках темные дорожки. Признаться, такого Ойтуш не ожидал. Он привык считать Карен Гравано этаким неунывающим солдатом, совсем забыв о том, что женщины очень хорошо умеют притворяться.
— Не буду спрашивать у тебя, что случилось, — произнес он, доставая из ее сумочки упаковку салфеток. — Захочешь — сама расскажешь.
Вместо того чтобы протянуть их ей, Ойтуш принялся старательно оттирать тушь с ее лица. Карен не противилась этому; она сидела, совсем по-детски прижав колени к себе и рассеянно глядя в одну точку.
— Расскажу тебе, что я узнал, — продолжал Ойтуш, закончив с одной щекой и переходя ко второй. — У мистера Сиднея роман с девушкой из палаты номер семнадцать. Я полагаю, тебе надо принять меры.
Карен фыркнула и вяло улыбнулась. А потом попросила:
— Никому не говори о том, что ты здесь видел, хорошо?
— Клянусь, — заверил ее Ойтуш, интуитивно догадываясь, что для Карен это очень важно. — Тогда и я попрошу тебя кое о чем.
Карен подняла на него усталые глаза.
— Мне нужно отлучиться по делам, — сказал Ойтуш.
— Куда именно?
— Не могу сказать, — покачал головой Ойтуш.
Карен ничего не ответила, но и яро протестовать тоже не стала.
— Я хотела найти информацию об отце, — вдруг сказала она после небольшой паузы. — Когда я была маленькой, опекуны водили меня к нему. В одну из таких больниц.
Ойтуш вынул из ее рук сигарету и затушил о кафельный пол.
— Все, что я помню — это серый камень, серые коридоры и серые лица людей. Все, как в черно-белой хронике. Папа был очень счастлив, когда меня приводили к нему. В те дни, когда он меня узнавал.
Ойтуш не знал, что сказать. Своего отца он не знал, как и маму.
— Поэтому я так стремилась попасть в вашу группу, — подытожила Карен.
— Тогда ты поймешь меня, — сказал Ойтуш. — Мне нужно отыскать одного человека в Метрополе.
— Твою девушку?
“И откуда она только узнала?”
— Не удивляйся, — усмехнулась Карен. — Всегда заметно, когда у парня кто-то есть.
— Она мой друг, — ни с того ни с сего начал оправдываться Ойтуш. — Нас арестовал протекторий. Мне была обещана мучительная смерть в тюремной камере, а ей — долгие годы рабства. Я должен убедиться, что она в безопасности.
— Тогда иди, — легко согласилась девушка. — Другой возможности может не представиться.
— Ты прикроешь меня? — убрав волосы с лица Карен, Ойтуш внимательно посмотрел ей в глаза.
— Конечно.
— Да, кстати, — сказал Ойтуш уже в дверях подсобки. — Я узнал кое-что важное. Скажу сейчас, а то мало ли что… Это одаренные похищают людей. Увозят на Остров, вот только для чего…
— Чтобы сделать из них аниматусов, — закончила Карен.
От этой фразы Ойтуш буквально остолбенел.
— Айзек давно расследует проект “Х”, так мы называем его. То, откуда берутся аниматусы и какова их природа, — продолжила девушка. — Разве снимки из морга с изображением изуродованного тела Мониша Бергера тебе никого не напомнили?
— Но аниматусы — это оружие протектория, разве нет? Какое отношение Остров имеет ко всему этому? — нахмурился Ойтуш, вспоминая те самые фотографии.
— Самое непосредственное. Айзек считает, что аниматусы — это химеры, созданные на основе человеческого сырья. Их сознание изменяют, превращая в исполнительных солдат, сверхсильных и сверхбыстрых. Опираясь на то, что ты узнал, мы можем предположить, что их выращивают на Острове, а затем доставляют сюда.
— Продают?
— Да, как оружие, — кивнула Карен. — Но с Бергером не сработало; он оказался бракованным или вроде того…
В коридоре послышались чьи-то шаги.
— Потом договорим, — сказала Карен, поднимаясь со стула. — Поспеши, в запасе не так уж и много времени.
Ойтуш взглянул на таймер: 18:02:34
— Спасибо, — искренне сказал он Карен. — Ты это… береги себя.
— И ты.
Ойтуш ушел, не тратя больше драгоценных минут.
***
Большое красное солнце медленно садилось между домами. Начали зажигаться знакомые светодиодные вывески, смог наконец исчез, но на смену ему пришла жуткая духота, смешанная с запахами уличной еды, помоек и выхлопных газов.
Терри Сэнков разменял двадцатый час своего существования. Он еле стоял на ногах, глаза слипались и даже десятая чашка эспрессо не могла ничего изменить.
Ойтуш быстро понял, что без системы “Око-2” ему не отыскать Сати. Он посетил ее школу, где его заверили, что Сати Лаллеман никогда не училась у них, обошел несколько наиболее крупных компаний, предоставляющих сиделок, таких как “Няня Момо” и “Гейша”, но и это оказалось безрезультатным. В каталогах не было никого даже отдаленно похожего на Сати, а договора о ее продаже не существовало. Протекторий заставил Сати исчезнуть в буквальном смысле бесследно.
В конце дня, перед тем как вернуться назад в подземку, Ойтуш просто не мог не посетить это место. Их дом.
Знакомые дворы-котлованы с дерьмовым, хоть и дешевым жильем ничуть не изменились, вот только вывески на аптеках стали другими. Вместо “Вакцины нет и будет” на многих из них виднелось “Закрыто”. Как Карен и сказала, в Метрополь нагрянули суровые времена.
Ойтуш миновал бараки, за которыми виднелась череда заброшенных складов. На пороге своего бывшего дома он в нерешительности замер. Железная дверь болталась на петлях, а внутри был полный разгром. Здесь явно кантовались какие-то асоциальные личности: на кровати многократно занимались сексом, о чем красноречиво свидетельствовали пятна на простынях, их с Сати вещи были разграблены или уничтожены, а на месте кухни был общественный туалет.
Среди горы разбитой посуды Ойтуш нашел рассыпанный экстазин. Должно быть, его. Повертев в руках маленькую таблетку, он растер ее в порошок.
Не нашлось ни одной уцелевшей вещи, которая бы напомнила ему о прошлом. Наверное это к лучшему, незачем сопли разводить.
Что он надеялся найти здесь? Зацепку, послание от Сати, где было бы написано, что она жива и здорова? Бред. Даже если бы она была на Острове, неужели не нашла бы способ связаться с ним?
В ванной обнаружилось треснувшее зеркало. На минуту Ойтуш остановился, уставившись в него. Мятая рубашки и брюки действительно принадлежали Терри Сэнкову. Даже прическа, старательно прилизанная по просьбе Карен. Но вот лицо. Такое не носят офисные работники, не носят служители морга. Это было лицо мятежника, преступника, опасного террориста. Ойтуш носил его со времен, когда в институте подделал документы, впервые пойдя против воли начальства.
Старая была история. Один его друг, гражданин Второго класса, срочно нуждался в пересадке легкого. Ойтуш сделал все возможное, чтобы найти ему донора, но в последний момент орган решили отдать мальцу, что захлебнулся собственной рвотой, после передозировки метамфа. Закон требовал жертвовать всем ради Первого класса, но Ойтуш молча послал всех подальше и “перепутал” документы.
Разумеется, история вскрылась. Ойтуша обвинили в халатности и исключили из университета; поставили крест на карьере врача и определи работать в морг. А уже через два дня к нему принесли тело того самого школьного друга. Протекторий убрал его, чтобы продемонстрировать Ойтушу свою власть и силу, и дело было уже не в органах.
Ойтуш знал, что никогда не сможет забыть, как безуспешно пытался сдержать слезы, когда его принудили вскрывать труп перед комиссией важных шишек из протектория. У него никогда не было шансов стать добропорядочным гражданином, жаль, что он понял это только сейчас. Ему не место было в Метрополе, его место среди сопротивления, среди таких же мятежников, как и он сам.
И если он хотел двигаться дальше, ему нужно было забыть о Сати. Жива она или мертва, ее больше нет для него, и пора было смириться с этим.
***
Оставалось еще три с половиной часа: как раз столько, чтобы спокойно вернуться. В последний раз окинув взглядом химический склад, Ойтуш вышел на воздух. Было душно и пыльно. Солнце уже почти село, в последний раз окрашивая алым стены бараков.
Ойтуш мог заметить, что за ним следят, еще в метро, где он провел почти час, перемещаясь с одного конца Метрополя на другой. Но за более чем двадцать часов на ногах он настолько вымотался, что не заметил бы, наверное, и толпу аниматусов.
Дорога к заброшенной станции лежала через лесопарковую зону. Солнце давно скрылось и на пригород опустила холодная ночь. Ойтуш шел быстрым шагом, то и дело дуя в кулак, чтобы согреться.
“Успеть бы до дождя”, — подумал он, прислушиваясь к отдаленным раскатам грома. Кода до станции оставалось около двух километров, Ойтуш понял, что за ним хвост. Фигура в светлом то и дело мелькала между стволов деревьев, озаряемых молниями.
Собрав в кулак последние силы, Ойтуш принялся петлять. Нельзя было допустить, чтобы шпион проник на станцию вслед за ним, ведь тогда под угрозой окажется не только он, но и охранники на контрольно-пропускном пункте.
Охранники… Очередная вспышка осветила лес, и Ойтуш явственно разглядел экзоскелет преследователя. Экзоскелет с нефункционирующей левой конечностью.
Продолжение в следующий вторник:)
Вернуться к предыдущей главе --> Глава 19
Автор: Masha_Kramkova
