Среда: Омега-день | Глава 5

Предлагаю вниманию читателей GT четвертую главу фантастического романа «Среда: Омега-день».

Заранее благодарю за любые отклики и желаю приятного чтения!

Текст — под катом.

Глава 5
Раламбу

38

4 года 7 месяцев и 23 суток с Омега-дня

Джошуа задумчиво водил пальцем по пластиковой доске, которую мы использовали для занятий математикой. Похоже, прикосновения каким-то образом стимулировали мыслительные процессы мальчика. Стоило ему обвести (и размазать) все символы в записи уравнения, как ответ был найден. Джошуа взял красный маркер и вывел на доске числа 1 и 7.

— Стоп-стоп-стоп, — возразил я. — Ты должен был решить уравнение, а не угадать его корни.
— Но ведь это правильный ответ! — возмутился мальчик.
Он вновь вооружился маркером и подставил корни в исходное уравнение. Правая и левая части оказались равными, что привело Джошуа в восторг.
— Ответ правильный, — признал я. — Но мне было нужно от тебя именно решение.
— Но почему? Какая разница-то?
— Разница в том, что угадать получится не всегда. А вот знание правил позволит тебе справиться с любым квадратным уравнением.

Я вздохнул и посмотрел на часы:
— Хорошо. Продолжим завтра.
Мы вышли из номера Джошуа в коридор.
— А теперь — пробежка! — крикнул мальчик и умчался вперед.

Он вытянул в стороны руки и протяжно зарычал, изображая самолет. Джошуа «долетел» до конца коридора и свернул на лестницу.
Я прошел еще несколько метров, улыбаясь вслед ученику, а затем периферическим зрением уловил какое-то движение справа. В следующий момент кто-то схватил меня за руку и дернул в сторону. Так, весьма неожиданно, я оказался в номере коменданта лицом к лицу с Юджином.

Комендант выдал серию коротких смешков.
На Массажисте была голубая сорочка, его шею охватывала толстая золотая цепь, а вот брюки он еще не надел. Зато Truvelo был тут как тут.
В комнате стоял спертый воздух. На огромной неприбранной постели сидели две полуголые наложницы коменданта. Они хихикали — должно быть, мой растерянный вид производил комичное впечатление. Одна из женщин занималась волосами другой: она ловко манипулировала косичками подруги — сложная прическа, похожая на раковину моллюска, была почти готова.

— Присаживайся, Отшельник, — сказал комендант. — У меня к тебе разговор.
Мы с Юджином заняли места за столом. Массажист сдвинул на край столешницы грязную посуду, крошки и другой мусор.
— Как успехи у Джошуа? — поинтересовался комендант.
— Он умный мальчик. Добрались до программы восьмого класса.
Со стороны кровати вновь послышалось хихиканье.
— Чай принесите, — пробурчал Юджин.

Наложницы торопливо удалились в коридор.
Я тщетно пытался угадать мысли или настроение Юджина по выражению его лица.
— Отшельник, Симо говорит, ты у нас головастый, — сказал он.
— Лестная оценка, — пожал я плечами.
Комендант выдержал длинную паузу, во время которой я пытался понять, не рассердил ли его мой ответ.

— Если головастый, значит и мне поможешь, — наконец, заключил Юджин.
Он положил на стол пистолет-пулемет, что я, наверное, должен был истолковать, как знак доверия.
— Тебе нравится Мурена? — вдруг осведомился комендант.
Настала моя очередь томить собеседника молчанием.
— Не знаю, — выбрал я наименее рискованный ответ.
— Она помогает мне… — признал очевидное Юджин. — Во многих делах. Старшая по хозяйству…
Я вежливо кивнул.
— Я не Лахи Кинтана, — продолжал комендант. — Есть вещи, о которых я не знаю, Отшельник. Разные вещи. Хорошие и плохие. Не знать о плохих вещах опасно, так?
— Так.

— Ты понял, о чем я? — спросил Юджин.
— Честно говоря, пока нет.
— Я о Мамфо, Отшельник. Есть подозрение.
Мне даже не требовалось изображать интерес. На этом месте вдруг стало жутко любопытно, к чему ведет комендант и какое это имеет отношение ко мне.
— За ней могут быть грешки. Нехорошие дела, — пояснил Массажист.
— Вот как?

Юджин поднял со стола пистолет-пулемет и упер его мне в живот:
— Ты что-нибудь знаешь?
Перед моим мысленным взором промчалась пара ярких сцен с участием Мамфо. Вот она подслушивает, стоя у двери коменданта. А вот — тайно навещает Раламбу, который здорово схлопотал в ходе Воспитания.
— Мне ни о чем таком не известно, — ответил я. — Откуда такие подозрения?
Лицевые мышцы коменданта оставались неподвижны, но взгляд его явно выражал сомнение.
— У меня есть старший по безопасности, Зибко, — сказал он. — Коп думает, что Мамфо нельзя доверять.

Я нервно усмехнулся, но ствол, который Юджин упер мне между ребер, настраивал на серьезный лад.
— Женщинам вообще лучше не доверять, — выразил я свое мнение.
— Почему?
— Потому что они — люди.
Реакция на мою реплику оказалась нулевой.
— Если серьезно, то — нет, я не замечал за Мамфо ничего подозрительного, — поспешил я направить разговор в более предметное русло. — Хотя, согласен. Ее не назовешь простушкой.
Юджин отвел от меня оружие и надолго задумался. Он повернулся на стуле, чтобы посмотреть в окно.

— Зибко говорит, она ходит к мужу, — с жалобной ноткой в голосе произнес комендант. — А Мурена говорит, что Зибко готовит бунт.
Стул скрипнул, когда Юджин вновь сел ко мне передом. Я чувствовал себя неуютно под взглядом его маленьких носорожьих глазок. Неожиданно взор Массажиста провалился внутрь себя, а рука легла на левую часть груди.
— Отшельник, если ты такой головастый, как считает Симо… — проговорил он. — Будь ты комендантом, кого бы из них ты слушал?
— Я…

Трудно было с ходу дать ответ на такой судьбоносный вопрос, да еще и придумать убедительные аргументы.
Электронные часы на руке Юджина ритмично запищали. Массажист посмотрел на их дисплей, а затем поднялся и пошел к пианино, которое стояло у стены номера. Он взял какой-то предмет с крышки инструмента, но я старался не глазеть на коменданта, поэтому не рассмотрел, что именно оказалось у него в руках. Когда же Юджин вернулся к столу, я увидел, что он держит пластиковую баночку с ярко-желтой этикеткой — какое-то лекарство. Массажист отвинтил крышечку и вытряхнул себе на ладонь продолговатую капсулу. Чтобы проглотить пилюлю, коменданту пришлось отклониться далеко назад вместе со стулом, который в этот момент опять тоскливо заскрипел. Кадык коменданта подпрыгнул, когда за ним по пищеводу опускалась капсула.

— Что замолчал? Твое решение? — поторопил меня Юджин, после того как поставил баночку на стол.
— Я бы не спешил с решениями. Но при этом смотрел бы в оба.
Почему-то комендант улыбнулся моим словам.
Вернулись наложницы. Одна из них несла поднос с двумя чашками имбирного чая. Другая — большую плетеную чашу с фирменным печеньем Венди.
— И как долго ты бы глядел в оба? — уточнил Юджин.
— Пока тот, кому нельзя доверять, не выдаст себя, — ответил я.
Наложницы захихикали.

39

4 года 7 месяцев и 25 суток с Омега-дня

Вечером двадцать третьего апреля, спустя три дня после побега Фриза, я, в соответствии со своими обязанностями, занимался чисткой рыбацких лодок.
Погода стояла теплая, но свежий ветерок, несший запах водорослей, пронизывал меня насквозь и временами вызывал озноб.

Зеленые, бурые, местами даже красные наросты на дне лодки медленно сдавались под натиском моей жесткой металлической щетки. Пахучие пары моющего средства вызывали ностальгию по комфортному и безопасному городскому быту. Но истеричные крики чаек и шорох гравия под ногами быстро возвращали меня на Алакосо.

Ежась от пронизывающего бриза, я задумался, насколько легко мог бы воспламениться раствор, которой я использовал для очистки лодки. В моем сознании ожили сладкие фантазии о том, как щедро политая горючей смесью древесина вспыхивает от единственной спички и расцветает огненной клумбой, даря всем вокруг тепло и радость. Совсем, как дом Симо.

Стоило мне подумать о старшем по рыболовству, как со стороны океана до меня долетел его окрик:
— Отшельник, поди сюда!
Приближаясь к Симо, который стоял, облокотившись на свой излюбленный черный валун, я заметил и Джошуа. Мальчик сидел на гальке спиной ко мне в нескольких шагах от Колдуна. На Джошуа была салатовая футболка с темно-синими полосками, окаймлявшими края рукавов и горловину. Скрестив ноги, он разместил перед собой блокнот, клетчатые листы которого соединяла пластиковая пружина. Вокруг на тоскливо-серых голышах лежали яркие палочки цветных карандашей — алые, желтые, фиолетовые, изумрудные. Мальчик, забыв обо всем вокруг, рисовал, а ветерок теребил уголок листочка, норовя без разрешения перевернуть страницу.

— Мы с пацаном разгадываем небесные знамения, — долетел до меня голос Симо. — Решили выслушать твое мнение.
Внезапная вспышка на северо-восточной стороне неба ослепила меня. Это был взрывоподобный сполох, молния-пятно с рваными фиолетовыми краями, какие мы почти каждый день наблюдали над Алакосо.
— Видел, какая большая? — восхищенно спросил Симо. — Нобби, что ты, как человек образованный, думаешь обо всем этом?
— Примерно то же, что и все на острове, — ответил я. — Мне абсолютно неизвестна природа этих явлений.
— Но это не мешает делать догадки. Даже не пытайся отрицать, что у тебя нет хоть какого-то объяснения происходящему.

— Если бы я был физиком, возможно, такое объяснение у меня и и нашлось, — развел я руками. — Но в моем распоряжении лишь логика и общая эрудиция.
— И что они тебе говорят? — ехидно полюбопытствовал Симо.
— Только то, что явление или комплекс явлений, с которым мы имеем дело, развивается, прогрессирует.
— И к чему это приведет?
— Неизвестно, — повторил я, глядя как в небе постепенно тает белесое кольцо, оставшееся на месте сполоха.

Эта вспышка показалась мне более яркой, чем те, что я видел прежде. И продержалась она, как будто, дольше остальных — по меньшей мере, десять секунд.
Темная область, повисшая в зените, за последние недели прибавила к своей площади процентов пятнадцать. Я всматривался в серую полупрозрачную пелену, пытаясь различить какие-либо детали. Однако с уверенностью можно было утверждать лишь одно: ее форма отличалась от круга. Скорее, это был эллипс, большие радиусы которого были направлены на северо-запад и юго-восток.

Я огляделся. Казалось ли мне, что зеленоватый оттенок океана и неба стал еще гуще или так оно и было?
Вечерело, и на восточной стороне небосклона начали появляться светящиеся меридианы. Загадочные полосы брали начало у границ затемнения и, становясь все ярче, ныряли за горизонт.

— Тебе неизвестно, чем это закончится, а нам с Джошуа известно, — вернул меня к разговору Симо. — Да, Джош? — повернулся он к мальчику.
— Угу, — согласился Джошуа, не отрываясь от рисования.
— Вот как? Расскажете мне? — спросил я.
Симо посерьезнел и торжественно произнес:
— Происходит то, о чем тысячелетиями говорят наши легенды. Мир перерождается. Лахи Кинтана поглощает Вселенную, чтобы исторгнуть новую.

Симо почти не смотрел на меня во время разговора. Он то обшаривал взглядом горизонт, то рассматривал зенитное затемнение. Иногда он даже поворачивался в мою сторону, но смотрел как будто сквозь меня. При этом рот его оставался приоткрытым, что почему-то меня раздражало.
— А что будет с обитателями старой Вселенной? — поинтересовался я.
— Лахи Кинтана выберет самых достойных, которым будет суждено заселить Юный мир. Остальные сгорят в негасимом пламени.

Адриан Зибко подошел к нам так тихо, что я вздрогнул от неожиданности, услышав его скрипучий тенор:
— Ух ты, Джошуа, у тебя получается отличный портрет! Ты настоящий, Лахи Кинтана тебя разбери, художник.
— Спасибо, мистер Зибко! — радостно отозвался мальчик.

Каждый его глаз глядел в отдельном направлении, и мне трудно было понять, куда в действительности смотрит Джошуа: на Зибко или на меня.
Зибко присел рядом с мальчиком и вкрадчиво заговорил:
— Маленький совет, от которого вы, господин художник, вправе отмахнуться. Портреты иногда получаются более выразительными, если располагать глаза чуть ниже: примерно на полпути от макушки до подбородка.
— Спасибо за совет, мистер Зибко! — снова улыбнулся Джошуа.
Коп встал и повернулся к нам:
— Как рыбалка, Симо?

Старший по рыболовству достал из-под мышки записную книжку с рельефной обложкой, напоминавшей покрытый «кубиками» пресс атлета. Раскрыв книжку, он пролистал несколько страниц и с досадой покачал головой:
— Все хуже и хуже… Из месяца в месяц уловы падают. Если так пойдет дальше, скоро нечем будет кормить островитян.
— Может, стоит увеличить количество рыбаков? У тебя есть неплохой резерв, а? — предложил Зибко, кладя руку мне на плечо.
— Такие, как Отшельник нужны на берегу, — возразил Симо. — Да и толку в море от них не будет.

— Ну, тебе виднее. Меня, как старшего по безопасности, волнует прежде всего профилактика бунта… А с этим могут быть сложности, если еда на Алакосо подойдет к концу.
— До бунта не дойдет. Все закончится раньше.
— О чем ты, Симо? — нахмурился Зибко.
— Грядет Лахи Кинтана, — ответил за старшего по рыболовству Джошуа. — Все достойные люди заселят новый мир, где будет вдоволь еды.

Зибко повернулся к мальчику и его рисунку:
— Мне кажется, Джошуа, волосы не нужно делать откровенно красными. Рыжий цвет получить очень легко: достаточно использовать желтый карандаш поверх красного.
— Все пока в тумане, — произнес Симо, глядя куда-то вдаль. — Но я чую, кто-то приближается к Алакосо. А чутье меня еще не обманывало.

— Мистер Симо, а Лахи Кинтана вернет тех, кого сейчас нет с нами? — спросил Джошуа.
— Здорово ты поработал над мальцом…. — ухмыльнулся Коп, обращаясь к Симо. — Это Мамфо назначила тебя нянькой?
— Пока Тварь на свободе… — ответил главный рыбак, несколько потупившись. — Кстати, что там с поисками?
— Шесть раз прочесали остров. Нашли места, где он ложился ночевать. Или мы его схватим, или он сам окончательно проголодается и приползет на кухню… У Венди на этот случай дежурит мой помощник, — отчитался Зибко.

В последние дни в облике Копа произошли изменения. Он перестал носить старую толстовку поверх полицейской формы. А сама форма как будто посвежела — у меня возникло подозрение, что рубашку и брюки постирали и возможно даже погладили. Кроме того, усы и козлиная бородка Адриана приобрели более аккуратные очертания. Однако никуда не исчезли фирменные приметы Адриана — неизменная самокрутка, прищур, опухшие, блестящие от пота веки и сломанный нос.

— Может, Фриз уже сдох? — предположил Симо.
— Не исключено. Но лучше бы нет. Когда мы его поймаем, надо будет показать всем, чем заканчивают смутьяны.
— Я думаю, мистер Фриз вернется, попросит прощения у Симо, и все договорятся, как жить дальше, чтобы не гневить Лахи Кинтана, — задумчиво проговорил Джошуа, скобля бумагу желтым карандашом.

— Да, — кивнул ему Зибко. — В детстве я тоже думал, что взрослые умные.
— Мистер Симо, вы так и не сказали… Будут ли в новом мире те, кого сейчас нет с нами? — спросил мальчик, берясь за зеленый карандаш.
— Она была хорошей девочкой, Джош, — после паузы ответил Симо. — Не исключено, что вы еще встретитесь.

40

Сидя на бревне, я наблюдал, как рыбаки выставляют ящики на платформы, и оценивал, насколько тяжело нам, береговым вшам, придется на этапе перемещения улова в холодильные камеры. Платформа под красным флагом «Ричарда» лидировала — всего на ней оказалось семь ящиков с рыбой. Пурпурная и синяя команды добыли по пять контейнеров каждая. Лишь зеленое знамя развевалось над вопиюще пустой платформой.

Конечно, неудача «Джона» оборачивалась для меня небольшим выигрышем — чем меньше улов, тем меньше возни с его доставкой в отель. Однако особой радости сложившееся положение у меня не вызывало — я переживал за Джоновцев, в числе которых был мой приятель Раламбу.
Рыбаки «Джона» выстроились в одну шеренгу, как футболисты перед пенальти. Многие стояли, повесив головы и сложив руки внизу живота. В тела джоновцев ежесекундно врезались десятки острых камешков, заставляя носителей зеленых повязок вздрагивать и потирать ушибленные места. Гравием бросались остальные рыбаки, которым не терпелось выместить злобу на неудачливых товарищах. Уже успев вооружиться палками, представители «Пола», «Джорджа» и «Ричарда» с нетерпением ждали отмашки Симо, чтобы превратить аутсайдеров в отбивную.

Мду, стоявший в шеренге «Джона», горько плакал. Голый рыбак тер лицо ладонями, размазывая по щекам бликующую влагу. Просвистев в воздухе, камешек ударил Мду в лоб, и голыш с криком схватился за голову, чем немало повеселил половцев.
Старший по рыболовству сидел у подножья черной скалы, обняв ногами барабан. Выдав продолжительную дробь, он заговорил:
— Я думаю, вы уже все поняли, ребятки. Есть у нас команда, которая соскучилась по хорошему массажу.
Колдун снова осыпал барабан ударами пальцев, а рыбаки-воспитатели поддержали его единодушным ревом.

— Уловы падают, — продолжал Симо. — Жизнь становится тяжелее.
Колдун достал откуда-то и показал толпе уродливую рыбину с зубастой пастью, разинутой прямо на чешуйчатом боку:
— В сети все чаще попадается вот такое! Всем видно?
Симо швырнул рыбину в ближайшие кусты.
— Однако среди нас остаются те, кому невдомек…

Колдун в очередной раз постучал по барабану, аккомпанируя яростным воплям рыбаков. Осыпаемые гравием и злобными ругательствами джоновцы все сильнее сутулились и втягивали головы в плечи, отчего казалось, будто они оседают, как шоколадные скульптуры на солнцепеке.
— Рыбаки! — крикнул Симо. — Вы слышите меня?
— Да! — хором отозвались представители «Пола», «Джорджа» и «Ричарда».
— Что нужно преподать тем, кто плохо работает?
— Урок!!!

Старший по рыболовству сопроводил вопль рыбаков барабанной дробью.
— Что поможет нам повысить дисциплину? — громко спросил Симо.
— Урок!!!
Снова барабанная дробь.
— Вы гото-о-о-о-о-в-ы?
— Да!!!
Барабанная дробь.
— Точно готовы?
— Да! Да! Да! — бесновалась толпа.
Барабанная дробь.
— Ну тогда…

Симо вставил в рот красный свисток и что было сил дунул во входной канал. Раздался оглушительный писк, сквозь который слышалось, как внутри свистка бешено колотится горошина.
Рыбаки-воспитали с перекошенными от злобы ртами кинулись в атаку, словно сорвавшиеся с цепей собаки. Из-под их подошв брызнул гравий, из десятков глоток вырвался яростный рык.
Морн, оказавшийся в первых рядах «воспитателей», замешкался и оказался сбит с ног остервеневшими рыбаками. Энтони упал на колени, но успел придержать рукой очки, не дав им разбиться о камни.

Глядя на приближавшихся мучителей, джоновцы замерли в страдальческих позах. Некоторые из них встали на четвереньки, обхватив головы. Другие — пытались спрятаться за спинами товарищей по команде. Голый Мду зажмурился, вопя от страха. Лишь Раламбу дожидался «воспитателей» в гордой боевой стойке.

Поднятые для удара палки бросили тени на искаженные страхом лица джоновцев. Однако вместо криков боли в следующий момент послышался истерический свисток Симо. Свист распиливал воздух добрых пятнадцать секунд, и на берегу, наверное, не осталось никого, кто бы не заткнул уши.

— Стоять! — рявкнул Колдун. — Всем стоять! Стоять, маленькие паршивцы!
Возле старшего по рыболовству сидел неизвестно откуда появившийся Адриан Зибко.
Надо сказать, «воспитатели» с большим трудом справились с инерцией — и физической, и эмоциональной: кое-кто из них уже успел влететь в стан джоновцев и одарить неудачников парой-тройкой ударов.
Зибко что-то говорил старшему по рыболовству на ухо, а тут слушал и время от времени кивал. «Воспитатели» и «воспитуемые» с тревогой глядели на Колдуна с Копом, ожидая новых приказов.

— Воспитание отменяется. Отдыхайте, негодяи, — вдруг сказал Симо. — Приказом коменданта с сегодняшнего дня у нас действуют новые правила стимулирования работников. Ребятки, только не подумайте, что виновные в сегодняшнем провале уйдут от наказания — они получат, что заслужили, пусть не сомневаются. Подробности — сегодня, на Совете островитян.
После непродолжительной консультации с Копом Симо принялся отдавать распоряжения:
— Раламбу! Собери у всех палочки и аккуратно расставь их там, где они обычно стоят. Все остальные джоновцы, подойдите к старшему по безопасности, мистеру Адриану Зибко. Есть кое-какие организационные вопросы. Раламбу, как только закончишь, подходи тоже.

41

Прежде чем рассказать о главном событии того дня, стоит упомянуть о коротком эпизоде, который имел место вечером.
Я направлялся в отель, чтобы провести очередное занятие с Джошуа. Подходя к зданию с севера, я случайно взглянул на медблок, и в это время дверь корпуса распахнулась. На улицу вышел Юджин. Я не раз отмечал, что эмоции слабо проявлялись во внешнем облике коменданта. Однако мне приходилось наблюдать Юджина в самых разных ситуациях на протяжении нескольких лет, поэтому я научился определять его настроение даже по слабым мимическим признакам. Глядя на лицо Массажиста, на чуть сведенные брови и глубокие носогубные складки, я понял, что Юджин огорчен и растерян. В довершение всего, комендант держался за левую сторону груди.
Стараясь не привлекать к себе внимания, я проскользнул в отель.

42

После заката островитяне потянулись к Котлу — низине, окруженной пятью невысокими холмами. Находился Котел приблизительно на полпути от поселка до бухты Северо-восточный укус.
Полторы сотни обитателей Алакосо расположились на склонах холмов, как на трибунах амфитеатра.

Дно котла, освещенное множеством факелов, представляло собой почти круглую десятиметровую площадку, на которой стояли столы и скамьи для руководства. Тут же возвышался столб с привязанным к нему Раламбу. Бывший староста рыбаков, одетый в спортивный костюм с белыми лампсами вдоль рукавов и штанин, сохранял внешнее спокойствие.
В нескольких шагах от столба стояла почти до краев наполненная бочка. На водной поверхности время от времени появлялись круги и пузырьки, словно бочка стояла на огне. Иногда из воды показывались блестящие извилистые спины, похожие на змеиные.

От столба до края площадки кто-то насыпал узкую полосу песка. Эта линия отчетливо выделялась на темной почве, деля дно Котла на две равные части.
Столы для руководства были установлены буквой «L» — так, что сидящие за первым из них Юджин и Зибко могли видеть Раламбу прямо перед собой, а Мамфо и Симо, занявшие места за вторым столом, с той же целью должны были поворачивать головы немного вправо.
Команда «Джон» присутствовала на площадке в полном составе. Рыбаки с зелеными повязками на руках стыдливо переминались с ноги на ногу, ожидая начала Совета.

Как и остальные островитяне, я занял место на склоне. Так случилось, что моим соседом оказался вечно мерзнущий Ив. Рыбак дрожащей рукой гладил кота, который сидел у него на коленях.
На противоположном склоне я отыскал глазами Лебедеву. Мы предпочитали держаться на публике порознь, сами толком не зная, для чего.
Публика мгновенно притихла, как только поднялся старший по безопасности Адриан Зибко. Похоже, вечер казался Копу довольно прохладным, по крайней мере, только так я мог объяснить поднятый воротник его форменной куртки.

— Уважаемые островитяне! — начал Зибко. — Команда «Джон» сорвала план по улову. Это поставило под угрозу обеспечение колонии продовольствием, а значит — наше с вами выживание. Мы собрались здесь, чтобы определить виновного в данном преступлении и вынести ему справедливое наказание.
При этих словах Коп выразительно повел рукой в сторону бочки, из которой, словно в ответ, послышался негромкий всплеск. Покашляв, Адриан продолжил:
— Здесь присутствует старший по рыболовству Симо.
Колдун встал, услышав свое имя.

— Симо, — обратился к нему Коп, — кто, согласно действующим правилам, несет ответственность за невыполнение нормативов по улову?
— Капитан команды.
— Кто является капитаном команды «Джон»?
— Раламбу.
Зибко взглянул на Мамфо, и я готов поклясться, что на лице Копа промелькнула ехидная улыбка. Но за Муреной следил не только Зибко. Комендант не мог повернуть к ней головы, однако заметно косился в сторону женщины. Обнаружив это, я почти сразу разгадал смысл необычной расстановки столов. Если бы Золотой квартет сидел в одну линию, у Юджина не было бы возможности тайком наблюдать за Муреной.

Мамфо сохраняла бесстрастное, почти скучающее выражение лица. В руках она крутила цветок хоризии.
— Раламбу, — вновь заговорил старший по безопасности, — ты обвиняешься в саботировании мероприятий по обеспечению колонии продовольствием. Признаешь ли ты свою вину?
Раламбу грустно поглядел на Копа.
— Ты не упомянул, что я также уничтожил Большую землю, мой друг, — ответил подсудимый.
— Раламбу, ты можешь выбрать себе защитника из числа желающих, — сообщил Зибко.
Металлические скобы на афрокосичках Копа поблескивали, отражая свет факелов.
Есть тут те, кто хочет защищать Раламбу в ходе сегодняшнего разбирательства? — обратился он к аудитории.

Осмотревшись, Раламбу разочарованно покачал головой. Островитяне дружно потупили взоры. Некоторые задрали глаза к небу, где среди звезд светились зеленые меридианы. Мамфо внимательно изучала цветок.
Несколько человек вдруг засмеялись. Я не понимал что происходит, пока не увидел, что Голый Мду робко улыбается и тянет руку.

Зибко раскурил очередной сплиф, остановив туманный взгляд на пламени зажигалки.
— Комендант, может ли участник команды выступать защитником своего капитана? — спросил он.
— Пусть попробует, — согласился Юджин.
Раламбу, ты принимаешь этого защитника? — повернулся к подсудимому Коп.
— Ты шутишь, мой друг? — усмехнулся Раламбу. — Я и затеял все только ради того, чтобы побывать в подзащитных у Мду.
Бывший староста рыбаков состряпал забавную физиономию, свернув губы набок.

— Отлично, — пожал плечами Зибко. — Мду, выходи к нам.
С некоторой задержкой я осознал, что встаю и поднимаю руку. Раламбу, к счастью, заметил меня почти сразу:
Позвольте мне все-таки выбрать Нобби, — обратился он к руководству.
Я почувствовал себя в центре всеобщего внимания. Зибко, судя по его взгляду, меньше всего ожидал моей инициативы.
— Э-э-э, — проблеял он и закашлялся.

Старший по безопасности безуспешно пытался поймать взгляд Юджина — Коп очень боялся принять неверное решение. Комендант избавил его от мучительных сомнений, жестом приказав продолжать.
— В качестве своего защитника Раламбу выбирает Отшельника! — объявил Зибко и снова закашлялся.

Поскольку участники процесса были определены, Коп смог начать вступительную речь:
— Уважаемые островитяне! — осипшим голосом заговорил он. — Вы отлично знаете, в каких тяжелых условиях выживает наша колония. За годы, которые миновали с Омега-дня, мы нашли способы объединения и координации усилий, позволяющие сообществу обеспечивать себя продовольствием. От безотказной работы этой системы на сто процентов зависит наше существование. Увы, иногда действия отдельных участников сообщества ставят под удар сложившиеся механизмы выживания. Сегодня мы должны определить степень вины капитана команды «Джон», уважаемого всеми нами Раламбу. Путем опроса свидетелей и дискуссии мы установим, допускал ли капитан «Джона» — сознательно или непреднамеренно — действия, которые привели к падению улова. В случае подтверждения вины Раламбу, суд изберет для него справедливую меру наказания, приняв во внимание чрезвычайные условия, в которых выживает колония. Далее я предлагаю перейти к опросу свидетелей.

— Сначала пусть Отшельник скажет! — потребовал Юджин.
Я никогда не любил выступать публично, но постарался взять себя в руки:
— Все сказанное, безусловно, не лишено логики, — начал я. — Однако наказание имеет смысл только тогда, когда нарушитель действует умышленно или допускает преступную халатность. Уже пятый год Раламбу эффективно, честно и с большой охотой выполняет обязанности капитана команды. Нет ни малейших оснований считать, что он был заинтересован в саботировании возложенной на него миссии. Таким образом, срыв плана мог быть обусловлен лишь неблагоприятным стечением обстоятельств, а наказывать человека за то, что от него не зависит, абсурдно. Скажу больше. К сожалению, на острове прижилась порочная практика — реагировать на проблему или эксцесс поиском виноватых. На практике неудачи далеко не всегда являются следствием чьих-либо сознательных действий, бездействий или решений. Очень часто обвиняемый — это тот, кому просто не повезло оказаться ответственным за тот узел системы, который дал сбой по объективным причинам. Человека наказывают, у колонистов возникает чувство ложного удовлетворения. Кажется, проблема решена. Но в действительности это не так. Порочный элемент или патогенное свойство системы никуда не исчезает, а лишь генерирует новые проблемы и неприятности. Вывод прост: нужно не искать виноватых, а заниматься «ремонтом», исправлять ошибки в устройстве сообщества и его деятельности. В связи с этим, я призываю не превращать сегодняшний Совет в судилище над Раламбу, а заняться выяснением причин падения улова и поиском способов его повысить.

К моему удивлению, несколько человек из числа собравшихся отозвались на мою речь робкими аплодисментами. Это сильно обескуражило Зибко — Коп на время проглотил язык. Но мне было не до гордости за собственный успех: я смотрел на пистолет-пулемет, который лежал на столе рядом с комендантом, и гадал, не захочется ли Юджину отблагодарить меня за выступление порцией свинца.

— Уважаемый суд, могу я вызвать в качестве свидетеля Симо? — продолжал наглеть я.
Следующие несколько секунд прошли в полной тишине.
— Иди, Колдун, — тихо молвил Юджин.
Старший по рыболовству послушно вышел к столбу.
— Симо, — ты ответственно подходишь к учету улова, — начал я с комплимента.
Колдун посчитал это вопросом и согласно кивнул, тряхнув длинными кудряшками. При этом он не смог сдержать самодовольной улыбки — уродливая верхняя губа Симо оттопырилась и обнажила высокие кроличьи зубы.

— Симо, скажи, пожалуйста, сколько раз подвергалась Воспитанию каждая из команд? — спросил я.
— «Джон» — пять, «Пол» — пять, «Ричард» — четыре, «Джордж» — один, — с усмешкой отрапортовал Колдун.
— Как вы все слышали, — повернулся я к публике, — статистика говорит, что среди команд нет худшей. Если бы такая команда существовала, она бы непременно лидировала по количеству наказаний. Перед нами же — картина в целом равного распределения неудач, что говорит об их случайной природе. Таким образом, нет смысла искать виноватых среди рыбаков. Виновный тут один — его величество случай.

Мне снова удалось спровоцировать публику на осторожные аплодисменты. Во время повисшей паузы я наблюдал, как Мамфо почесывает нос.
— Зибко, есть, что ответить? — окликнул Копа комендант.
Старший по безопасности затянулся сплифом, чтобы выиграть еще немного времени.
— Уважаемый суд, — проговорил он, собравшись с мыслями, — я прошу заменить защитника Раламбу.
— Почему?! — хором высказали удивление я и мой подзащитный.
Раламбу вытаращил огромные глаза, как шокированный герой мультфильма.
— Основание? — поддержал нас Юджин.
— Отшельник необъективен, — заявил Зибко. — Он всегда водил дружбу с Раламбу. Мамфо подтвердит!

Коп испытующе воззрился на Мурену. Его примеру последовали все участники и зрители разбирательства. Как бы ни храбрился Раламбу, его взгляд просил жену о помощи.
Мамфо лишь повела плечами:
— Зибко не врет.
От такого ответа глазные яблоки Раламбу едва не выскочили наружу.
— Спасибо, дорогая, — чуть слышно произнес он. — Ты всегда поддержишь в трудную минуту.
— Это достаточное основание для замены защитника, комендант, — обрадовался Зибко.
Я непременно должен был найти возможность для контратаки.
— Отшельник, на место! — приказал Юджин.

Как я ни напрягал мозг, в голову не приходило ни одной дельной мысли.
— На место! — грозно потребовал комендант.
— Уходи! — прошептал Раламбу, испугавшись за меня.
Я поднял руку, призывая коменданта к терпению:
— Послушайте…

Но Юджин не желал ничего слушать. Он схватил Truvelo и без колебаний выстрелил мне под ноги. На мои штаны и ботинки посыпались земляные комки, выбитые пулями из грунта. Я подпрыгнул, будто через землю подо мной пропустили электрический разряд. Многие из числа собравшихся посчитали случившееся невероятно смешным.
Поскольку я уже не сомневался, что следующая очередь будет пущена мне в голову, пришлось снова поднять руки (теперь уже в знак капитуляции) и вернуться на свое место.

Торжествующий Зибко полукашлял-полухохотал.
— Кто желает выступить защитником Раламбу? — покрутил он головой.
Редкие смешки ознаменовали вторую за вечер попытку Мду — голый рыбак снова тянул тощую ручонку.
— Выходи, Мду, — ласково позвал Зибко.
Когда голый рыбак спустился со склона и встал возле Раламбу, старший по безопасности поинтересовался:
— Мду, ты хочешь что-нибудь спросить у Симо?

Единственной реакцией Мду была глуповатая улыбка, так что, Зибко пришлось повторить свой вопрос.
Наконец, все получили возможность услышать щебетание голого рыбака:
— Старший, — обратился он к Симо, — Раламбу…ну это… хорошо работал?
Публика покатилась со смеху.
— О работенке по результатам судят, — снисходительно усмехнулся Колдун.
Мду благодарно кивнул, вполне удовлетворившись ответом.

— Переходим к опросу участников команды «Джон»! — объявил Зибко.
Джоновцы стояли, опустив глаза, как провинившиеся дети.
— Чтобы не засиживаться здесь до утра, я предлагаю провести голосование, — сказал Коп. — Тезис будет такой: Раламбу, капитан команды «Джон», недобросовестно относился к выполнению своих обязанностей, чинил препятствия работе подчиненных и совершал другие действия, которые привели к падению улова.
Глаз Раламбу неистово задергался при этих словах Копа.

— Перед тем, как приступить к голосованию, — продолжал Зибко, — я напоминаю, что обсуждаемое нами преступление чрезвычайно тяжелое, а наказание за него будет самым суровым.
— Самое суровое наказание — это нюхать вонь из твоего рта, Зибко, — не выдержал Раламбу.
Я украдкой взглянул на Мамфо: женщина не сводила глаз с мужа, а ее осанка говорила о внутреннем напряжении. Тем не менее, лицо ее оставалось каменным. Не знаю, какие выводы из этого делал Юджин, который, как и я, следил за Муреной.

— Спокойно, Раламбу, — сказал Коп. — Если ты не виноват, тебе нечего бояться.
— Конечно, — отозвался подсудимый. — Только мне еще не сообщили, виноват я или нет.
— У защитника есть возражения против проведения голосования? — уточнил Зибко у Мду.
Голый адвокат отрицательно потряс головой и блаженно заулыбался.
— Итак, приступим! — с энтузиазмом произнес Коп.— Джоновцы, которые считают, что Раламбу виновен, встаньте справа от черты, вот в эту часть площадки.

Говоря о «черте», Зибко имел в виду песчаную полосу, делившую дно Котла пополам.
— Джоновцы, которые считают, что Раламбу невиновен, — продолжил Коп, останьтесь на месте. Те, у кого есть, что сказать, подходите к столбу.
Зибко выпустил изо рта облако папиросного дыма. Поднимаясь, оно медленно обтекало кривой нос старшего по безопасности.
Понурые Джоновцы замерли в нерешительности.

— Вперед-вперед! Чего встали? — поторопил их Коп. — Голосуем, зеленые!
Пока Зибко боролся с очередным приступом кашля, первый джоновец (долговязый детина с зеленой повязкой на голове) отделился от группы товарищей по команде. Высокий рыбак с видом упрямого праведника встал в правой части площадки. Глаза Раламбу при этом влажно заблестели.
Однако это было только начало. Рядом с первым джоновцем тут же встал второй, за ним — третий, и вскоре почти все обладатели зеленых повязок оказались справа от черты. Под смех публики Голый Мду оставил свой пост у столба и присоединился к остальным участникам команды.

— Спасибо, друзья! — поблагодарил Раламбу подчиненных. — Один за всех и все за одного! Никогда в вас не сомневался.
Подсудимый уронил голову на грудь, губы его дрожали.
Из всей команды «Джон» по левую сторону от черты оставался лишь Энтони Морн. К моему удивлению, он не последовал примеру товарищей. Вместо этого Морн вышел к столбу и попросил слово:
— Я бы хотел изложить свои мысли по поводу происходящего, если можно.

Зибко с легким подозрением окинул взглядом Морна, его белые волосатые ноги, бермуды, зеленую водолазку и румяное, пышущее оптимизмом лицо.
— У тебя три минуты, Очкарик, — согласился Коп.
Морн негромко прочистил горло и заговорил:
— Во-первых, я не понимаю поведения своих коллег по команде, которые, никак не аргументируя своего выбора, перешли на другую сторону площадки. Во-вторых, я считаю, что существует несколько весомых аргументов в защиту Раламбу, и будет большой ошибкой выносить приговор без их учета.

— Ну давай, выкладывай свои аргументы, Очкарик, — ухмыльнулся Зибко.
— Да, конечно, — радостно кивнул Морн. — Во-первых, нужно учесть, что Раламбу не только был капитаном «Джона» последние пять лет, но и занимал должность старосты рыбаков до Омега-дня. Обращаю ваше внимание: не просто занимал должность, а успешно с ней справлялся. Насколько я знаю, в тот период ни у кого жалоб на старосту не было. Кроме того, большую часть жизни Раламбу провел на острове. Алакосо — это его родина, которую он горячо любит, а значит ему и в голову не придет совершать какие-либо действия, которые могут причинить вред островитянам.

Похоже, старшему по безопасности не очень нравилось то, что говорил Морн — чем дольше продолжалась речь Энтони, тем быстрее Коп вращал на пальце цепочку, демонстрируя свое нетерпение.
— Во-вторых, — не унимался Морн, — как и Нобби, я считаю, что провалы команды «Джон» носят случайный характер, а потому целесообразность наказания Раламбу весьма спорна. В конце-концов, можно ограничиться строгим предупреждением и испытательным сроком.
Видя благодарность в глазах Раламбу, я ощутил укол постыдной ревности. Это чувство усилилось, когда публика принялась аплодировать Морну.

— Спасибо! — смущенно поправил он очки. — Однако это не все, что я хотел сказать. Поскольку мы присутствуем на суде, думаю, было бы разумно рассматривать проблему со всех сторон. У меня есть аргументы, не только в защиту Раламбу, но и в поддержку обвинения, и я не имею права умалчивать о последних.
Подсудимый изменился в лице почти мгновенно.

— Система наказаний — сказал Морн, — это не только профилактика саботажа или халатности. Это, скажу прямо, основной двигатель нашей работы. От наказаний ни в коем случае нельзя отказываться, даже признавая, что на улов сильно влияют независящие от рыбаков факторы. Объясню почему. Во-первых, что касается случая. Я не спорю, случай в нашем деле играет важную роль. Но переоценивать эту роль очень опасно, ведь на неблагоприятное стечение обстоятельств можно списать что угодно, вплоть до преступного разгильдяйства. Во-вторых, вероятное наказание, этот дамоклов меч, висящий над головой каждого рыбака, — это, посмотрим правде в глаза, лучший стимул для тружеников моря. Сознавая, что случай, вопреки самоотверженному труду, может привести к низким показателям, рыбаки своим усердием перекрывают вклад случайности в конечный результат. Отменишь наказания — пропадет и рвение. Пропадет рвение — упадут уловы. Упадут уловы — колония погибнет. Подводя итог всему сказанному, я утверждаю, что перед нами встала непростая дилемма, и конечное решение по этому вопросу может вынести только суд. Суд в лице наиболее компетентного представителя колонии — коменданта Юджина.

Публика поставила рекорд по продолжительности и громкости аплодисментов.
— Огромное спасибо за внимание! — одарил всех улыбкой Морн и покинул место выступления.
Энтони не дошел до джоновцев — он остановился на середине площадки, поставив ноги по разные стороны от песчаной полосы, и гордо выпрямил спину.
Раламбу выглядел растерянным, он озирался по сторонам, будто искал среди собравшихся своего спасителя.

— Итак, мнение команды понятно, — подытожил Зибко. — У меня тоже — все. Раламбу, у тебя есть, что сказать суду?
Получив слово, подсудимый некоторое время молчал, подогревая любопытство публики.
— Я не знаю, зачем вы устроили этот вертеп, — устало проговорил он. — Делайте, что задумали. Лахи Кинтана вам судья.
— Слово за комендантом! — радостно воскликнул Зибко.
Юджин поднялся, приковав к себе полторы сотни трепетных взглядов. Левый глаз Раламбу продолжал дергаться, рот скривился в гримасе, но она уже не выглядела забавной.
— Команда не дорабатывает — виноват капитан, — заключил Юджин. — Свидетели это подтвердили. Вердикт…

Комендант скосил глаза на Мамфо. Женщина играла с хоризией, не проявляя заметного интереса к происходившему.
— Виновен, — закончил фразу Юджин.
Мурена проигнорировала и это — будто ничего не слыша, она нюхала цветок. На лбу у Раламбу заблестели мелкие капли.
— Какая неожиданность! — попытался усмехнуться он.

Юджин, который не признавал долгих вступлений, поднял со стола пистолет-пулемет и направил его на Раламбу. Со склонов послышался испуганный коллективный возглас. В этот момент я порадовался, что в Котле нет Джошуа — по всей видимости, Мамфо оставила мальчика у Венди.
Кто-то закричал. Сперва я решил, что это Мамфо, так как голос был женским. Но когда крик раздался второй раз, я узнал Лебедеву.
— Ну-ка стоп! — потребовала Катя, быстро спускаясь на дно Котла. — Вы окончательно спятили?
Маска ярости и длинный шрам лишь добавляли прелести лицу моей возлюбленной.
— Убери это! — ткнула она пальцем в оружие коменданта. — Немедленно убери!
— Пошла прочь! — рявкнул Юджин.
— Положи пушку, тебе говорят!

Грубоватым, мужским движением Кейт почесала у себя под мышкой, как часто делала в стрессовой ситуации. Сбегая по склону, я успел восхититься тем, как ей был к лицу камуфляжный комбинезон.
Я немного успокоился, встав между Лебедевой и Юджином. Однако, о каком спокойствии может идти речь, если находишься в прицеле пистолета-пулемета?

— Стойте! Стойте! — послышался немолодой голос доктора Орэ.
Колени Януса подрагивали, когда он торопливо слезал со склона.
— Сынок! — воззвал он к Юджину. — Подожди! Не торопись! Не обращай внимания на эту идиотку!
— Доктор, шли бы вы на место! — проворчала Катя.
Старик потянул племянницу за рукав, заискивающе улыбаясь коменданту.
— Да никуда я не пойду! — сопротивлялась Лебедева. — Этот баобаб застрелит Раламбу! Он же так самоутверждается, вы не видите? У кого с кожаным стволом дела плохи, тот не выпускает из рук железный.

— Всем немедленно разойтись! — нараспев проговорил Зибко, но никто и не думал его слушаться.
Доктор Орэ протянул к Юджину руку в молящем жесте:
— Сынок, не слушай, эту дуреху. Я прошу у тебя прощения за нее. У нее с рождения не все дома.
— Нет, пусть слушает! — кричала Катя. — Пусть сл…
Симо, который незаметно подкрался к Лебедевой сзади, схватил ее и потащил от столба.
— Отпусти! — вырывалась Катя, — Отпусти меня, гад!
Юджин, как обычно, оказался непредсказуем. После удаления Лебедевой ему ничего не стоило пристрелить меня, а затем и Раламбу, однако комендант внезапно опустил Truvelo и обнажил зубы в кривой улыбке.
— Зибко, развяжи его, — приказал Массажист.

Коп явно не верил своим ушам.
— Делай, что говорят, — прикрикнул на него Юджин.
Пока Зибко пилил ножом веревки, удерживавшие Раламбу у столба, Юджин заговорил:
— Раламбу подвел колонию. Это доказано. Но я прощаю его.
С «трибун» донеслись одобрительные возгласы.
Лебедева перестала вырываться из объятий Симо и внимательно слушала.
— Молодец, сынок! — с гордостью пробормотал доктор Орэ.

Раламбу при всем желании не мог скрыть своего счастья и благодарности коменданту. Мамфо же владела эмоциями куда лучше… либо вообще их не испытывала.
— Шутка! — воскликнул комендант и снова навел пистолет-пулемет на Раламбу.
Помню, что в ожидании выстрела я зажмурился. Однако секунды шли, и ничто не нарушало охватившую Котел тишину. Вместо треска очереди послышался хохот коменданта.
Юджин развернул голову и торс в сторону Мамфо. Но женщина и в этот раз оставалась безучастна к происходившему — с отсутствующим видом она вдыхала аромат хоризии.

Комендант опустил оружие и признался:
— Я хотел посмотреть. Я хотел узнать, как вы поведете себя. В беде ваш товарищ. Вы так легко его предали. Так легко давали против него показания. Я не ожидал.
Не только джоновцы, но и все сидевшие на склонах островитяне пристыженно уставились себе под ноги.

— Без взаимной поддержки, без сплоченности колония погибнет, — сказал Юджин, а Энтони Морн в это время окончательно переместился в левую часть площадки, перенеся ногу через песчаную полосу.
— Мир непредсказуем, — продолжал философствовать комендант. — На месте Раламбу может оказаться каждый из вас. И, случись такое, вы будете рассчитывать на поддержку.
Благодарность во взгляде Раламбу с каждым мгновением росла. Зибко с раскрытым ртом внимал речи коменданта. Коп застыл с ножом в руках, бросив пилить веревки.
— Но пока мы разобщены, — повысил голос Юджин, — пока каждый думает только о себе, результат будет один и тот же.

Вскинув Truvelo, комендант выпустил короткую очередь в лицо Раламбу. Всех, кто стоял недалеко от столба — меня, Зибко, Лебедеву, Симо — обдало горячими брызгами и осыпало кусочками черепной кости. В воздухе повисла взвесь, пахнущая свежим мясным фаршем. Фонтанирующее кровью тело обмякло и повисло на веревках.
Сквозь темную пелену, которая колыхалась у меня перед глазами, я видел лишь дрожащие факелы. Повинуясь странной потребности, я сел на землю.

— Это урок вам всем, эгоисты, — закончил выступление комендант.
Я услышал, как орет, вырываясь из рук Симо, Лебедева. Затем сквозь туман, сгустившийся перед глазами, я увидел, как Юджин разглядывает равнодушно-усталую Мамфо, как та бросает на землю измятый цветок и неторопливо покидает Котел.

43

4 года 7 месяцев и 26 суток с Омега-дня

Следующий день после суда был объявлен на острове выходным, и большую его часть я провел, сидя в тени пальм на самой границе песчаного пляжа. Состояние мое можно было охарактеризовать, как ступор или полнейшую апатию. Песок, подвижная равнина океана, зеленоватое небо, ветки кустов, щекотавшие мне спину, — все это оставалось где-то на периферии восприятия. Ярко и во всех деталях я видел перед собой лишь изуродованный труп Раламбу — видение, не покидавшее меня ни на секунду.

После обеда на пляже появились наложницы Юджина. Молодые женщины в ярких купальниках разделились на две команды и стали перекидывать большой полосатый мяч через сетку, натянутую между двумя столбами. Веселые крики и смех наложниц внесли мажорную ноту в фонограмму океанского берега. Занятые игрой женщины не обращали внимания на вспышки, которые изредка загорались в небе высоко над ними.

Сквозь кокон отрешенности я не сразу почувствовал, что ветки кустов стали тыкаться мне в спину с бóльшим усилием. Сообразив, что причиной этого не может быть обыкновенный ветер, я оглянулся. Среди кустов и мохнатых стволов стоял Робин Фриз. Взявшись за ветку ближайшего дерева, он получил возможность манипулировать ее свободным концом, чем и воспользовался для привлечения моего внимания.

Фриз заметно исхудал. Одежда его была сильно запачкана и во многих местах изодрана. Из-под некогда голубой бейсболки свисали длинные спутанные волосы.
Я бегло осмотрел пляж — нужно было убедиться, что никто, кроме меня, не видит беглого рыбака. К счастью, поблизости были лишь поглощенные игрой наложницы.
— Это ты, Морн? — отчаянно щурясь спросил Фриз.
— Я Нобби.

— А… Отшельник… Да-да, ты абсолютно прав, со зрением у меня все хуже и хуже.
— Вам опасно тут находиться, Робин, — сказал я.
— Как и тебе! — усмехнулся Фриз. — Вообще всем обитателям Алакосо опасно тут находиться. Впрочем, есть те, кто уже в безопасности. Раламбу, например.
— Вы уже знаете… — не без удивления отметил я.
— Эх! Знал бы ты, как я ненавижу этого ублюдка, Массажиста. Потанцевать бы на его морде в альпинистских ботинках! Ты спросишь, о чем это я?

Робин Фриз вполне мог вести диалог без малейшего участия собеседника.
Без паузы он продолжил:
— Отшельник, ты когда-нибудь видел ботинки для ледолазания с кошками? Не видел, конечно же. Кошки — это такие приспособления с огромными металлическими шипами. Эти штуки позволяют твердо стоять на самой скользкой поверхности. Так вот, каждый вечер перед сном я фантазирую. Я представляю себе смертельно раненного, хрипящего Массажиста, который валяется на земле. Я подхожу к нему в таких вот ботинках с шипастой подошвой и начинаю ходить по этому гаду. Я танцую на его животе, а он визжит, как ошпаренная свинья. А потом я встаю прямо на его тупую морду. Шипы протыкают мерзкую физиономию и вонзаются в гладкий, как шар для боулинга, мозг. А я прыгаю, прыгаю, прыгаю!
Лицевые мышцы Фриза свело судорогой наслаждения.

— Злоба — не самая лучшая жизненная опора, — прокомментировал я.
— Знаешь, Отшельник, а я бы поспорил, — задумчиво возразил Фриз. — Только она меня и поддерживает сейчас. В мире, где девяносто девять процентов людей — полные уроды, нормального человека можно определить исключительно по озлобленности.
— Бросьте, Фриз. Тупицы и негодяи бывают озлобленными не реже, чем достойные люди.
Беглец надолго замолчал, о чем-то напряженно раздумывая. Возникшую паузу заполнили задорные возгласы играющих в волейбол наложниц.

— Так дальше продолжаться не может, — заявил Фриз. — Я собираю людей, Отшельник. Мы избавим остров от Массажиста. «Не получится», скажешь ты, но…
— Нет, не скажу, — перебил я. — Все зависит от того, сколько островитян поддержат эту идею. Как много людей готовы составить вам компанию?
Фриз замялся.
— Ты можешь быть первым, — с натужным оптимизмом выдал он.
— И, скорее всего, последним.
— Почему?
— Потому что желающих избавить остров от Массажиста меньше, чем вы думаете, — констатировал я.

Фриз погрустнел: голубой глаз Робина стал темнее и почти сравнялся по тону с соседним карим. Однако беглец довольно быстро справился с отрицательными эмоциями.
— Знаешь, зачем ты спросил, сколько островитян уже присоединились ко мне? — воодушевленно спросил он. — С твоей стороны, Отшельник, это всего-навсего попытка получить некую гарантию успеха. Но в таком деле, как борьба за свободу, не бывает гарантий. Здесь нужна отвага. Смелость — это способность двигаться вперед без психологических ходунков. И да, я понимаю, как тебе сложно, ведь ты не Массажист. Дураку легко быть смелым — ему нечем сомневаться. Но я верю, что у тебя хватит сил принять верное решение. Сейчас я обращаюсь персонально к тебе, Отшельник. Ты со мной?

— Дайте мне время подумать, — попросил я.
— Времени мало. Не знаю, сколько я еще протяну в таких условиях.
Предельно изможденный вид Фриза действительно внушал опасения.
— Я могу чем-то помочь? У вас есть еда? — опомнился я.
— Иногда.
— Я постараюсь что-нибудь раздобыть. Если я вечером оставлю все здесь, вы сможете забрать?
— Надеюсь, — принял мое предложение Фриз.

Взволнованные женские возгласы заставили меня обернуться к пляжу. В критической игровой ситуации одна из наложниц случайно отправила мяч далеко за пределы площадки. Разноцветный шар, подгоняемый ветром, полетел в мою сторону. Две девушки побежали за мячом, что грозило нарушением конфиденциальности наших с Фризом переговоров.
— Святой понос! — воскликнул Робин и поспешил ретироваться. — Отшельник, хорошенько подумай над моим предложением! — напомнил он, напоследок высунувшись из ветвей.

44

Подходя к номеру Юджина, я краем глаза заметил, как открывается дверь Мамфо. Мурена замерла на пороге, поняв, что в коридоре кто-то есть. Ощущая на себе луч ее любопытства, я вошел к коменданту.
Юджин сидел на стуле перед Джошуа — мальчик занимал место на кровати и внимал речам Массажиста. Стараясь не шуметь, я прикрыл за собой дверь и уселся на банкетку у пианино.

— Наук много, — проговорил комендант. — Математика, физика, биология. Науки полезны. Но редко. Есть другие знания. Они — для жизни. Понял?
Комендант навис над мальчиком, оторвав от пола задние ножки стула.
— Понял, — кивнул Джошуа.
— Математика не учит смелости, — изрек Юджин. — Физика не учит достоинству. География не расскажет о добре и зле.

Казалось, Джошуа не дышит и не моргает, ловя каждое слово наставника.
— Ты должен вырасти мужчиной! — заявил комендант. — Мужчина может защитить себя, своих людей, своих женщин. В школах этому не учат. А я учу. Я буду давать тебе уроки мужества.
Мальчик просиял.
— Ты скоро вырастешь, Джошуа. Тебя спросят: «кто учил тебя биологии?». Ты скажешь…
— Доктор Янус Орэ, — подхватил Мальчик
— Кто учил тебя математике?
— Мистер Александр Нобби.

Улыбка Джошуа, наконец, досталась и мне.
— А если тебя спросят, кто научил тебя быть мужчиной и воином, ты скажешь…
— Юджин!
Комендант с удовлетворением откинулся на спинку стула, а затем прочистил горло и придал лицу суровое выражение:
— Сегодня поговорим о правильном и неправильном выборе.
Джошуа сдвинулся на край кровати, поставил локти на колени и положил подбородок на сложенные ладони.

— Иногда сразу понятно, какое решение правильное, а какое — нет, — молвил комендант. — В такие моменты духи шепчут одно и то же в оба твоих уха, как говорил мой отец.
Подавив зевок, я поднялся с банкетки и, бесшумно скользя подошвами по полу, вернулся к двери и встал к ней спиной.
— Если к тебе поползет змея или сколопендра, — продолжил Юджин, — я сразу убью гадину. «Прикончи ее», — услышу я справа и слева.
Комендант оттопырил уши ладонями, чем опять развеселил мальчика.

— Но бывает по-другому, — задумчиво сказал Юджин. — Как быть, если хороший человек поступил плохо? Как быть, если он навредил колонии? Что делать коменданту? «Прости его!» — орут духи в левое ухо. А справа ты слышишь…
Громко запищали часы на руке коменданта. Юджин с тревогой глянул на циферблат, встал со стула и в два шага оказался у пианино. Подозрительно покосившись на меня, он наклонил изваяние золотого Вишну, стоящее на верхней крышке инструмента. Из-под полукруглого основания статуи комендант достал ярко-желтый пузырек, открутил крышечку и вытряхнул себе на ладонь продолговатую пилюлю. Положив ее в рот, Юджин подошел к столу и наполнил грязный стакан водой из графина. С хмурым видом Массажист осушил сосуд и негромко рыгнул.
Джошуа, ожидая продолжения урока, подтянул ноги на кровать, усевшись в позе лотоса.

Комендант со стуком поставил стакан и вернулся на место — стул привычно скрипнул под его тяжестью.
— «Прости его!» — орут духи в левое ухо, — со сдержанным артистизмом произнес Юджин. — «Накажи его! Защити колонию!», — слышу я справа. Что мне делать?
— Не знаю, — робко признался Джошуа.
— Наступит день, когда придется знать. Вот тогда и станет понятно, мужчина ты или нет.
— А как? Как это станет понятно?
— По тому, какое ухо ты заткнешь.
— А какое надо заткнуть?

Комендант чуть помедлил с ответом.
— Где громче кричат.
Точно рассчитав усилие, я толкнул дверь спиной. Послышался скрип, глухой стук, возглас удивления и боли, а потом — удаляющиеся по коридору шаги. Я постарался расслабить лицевые мышцы, чтобы не привлекать внимания Юджина и Джошуа к случившемуся — похоже, они ничего так и не услышали.

— Математика тебе тоже пригодится, — сказал комендант мальчику. — Мужчина должен уметь считать. Ступай с Отшельником.
Джошуа послушно слез с кровати и пошел ко мне. Оставив коменданта в его номере, мы с мальчиком направились в библиотеку. Пока мы спускались по лестнице, Джошуа спросил:
— Мистер Нобби, вы не видели моего отца? С утра не могу его найти…

45

4 года 7 месяцев и 27 суток с Омега-дня

И тогда на острове появились черные бабочки.

______________________________________________________________________________

Друзья! Всех, кого не оставила равнодушными эта история (искренне надеюсь, что такие существуют), я приглашаю в группу VK, посвященную «Среде» (ссылка в моем профиле). Если вы захотите в теплой, неформальной обстановке обсудить последние события на Алакосо или у вас появились вопросы по содержанию романа — милости прошу! Кроме того, буду благодарен за указания на орфографические ашыпки, а также за конструктивную (как, впрочем, и деструктивную) критику. В группе я буду публиковать не только анонсы новых глав, но и различные заметки, касающиеся работы над книгой. Не обойдется и без сюрпризов (но это не точно).

Короче говоря, добро пожаловать!

Автор: alex_kudrin

Источник