Сказ о русской артиллерии. Электронный мозг артиллерии и при чём тут русско-японская (1905-1991 гг.)

Развитие артиллерии в Холодную войну настолько переплелось со всеми видами деятельности человека, что в двух словах не объяснишь. Сейчас артиллерия — это сплав механики, физики, химии, материаловедения, машиностроения и металлообработки и, конечно же, электроники. И начну я издалека, мы отправимся в далёкие годы, когда новейшие японские броненосцы отстрелялись гораздо лучше русских.

Если во время сражения в Жёлтом море наши броненосцы имели вполне себе нормальный процент попаданий, то в Цусиме эскадра, выдержавшая плавание аж через весь шарик, выдала почти в два раза худшую стрельбу, чем японцы. Но примечательно во всём этом было то, что точность стрельбы оказалась крайне низкой, а дистанции, с которых открывали огонь, перескочили отметку в 6 км (броненосец «Asahi» открыл огонь с 7 км, «Mikasa» — с 6,4 км), тогда как те же хозяева морей англичане старались не стрелять дальше 2,5-3 км. Это привело к огромному расходу боезапаса (маячил неиллюзорный шанс, что в сражении мог закончиться БК) и невысокой точности стрельбы. Дальномеры Barr&Stroud FA3, стоявшие на кораблях противоборствующих эскадр, были недостаточны для точной стрельбы на таких дистанциях, а ведь сами пушки били уже под 20 км.

Русские корабли, кроме обычных дальномеров, имели систему приборов управления стрельбой (ПУС) Гейслера, которую у нас иногда называют полноценной СУО, хотя автоматизацией не пахло: фактически, это была корабельная система связи, обеспечивающая обмен данными между дальномерными постами, боевой рубкой, центральным постом, орудиями и погребами боезапаса. Нечто подобное сооружал на японском броненосце «Asahi» Хирохару Като, так что его на родине считают отцом СУО. Чтобы не стрелять по мушке (а орудия с механическими прицелами в нашем флоте были), новые пушки стали оснащать 8-кратными прицелами Перепёлкина. Вся эта система работала кое как, на учениях разные корабли 2-й эскадры выдавали разницу в замерах до одной и той же цели на расстоянии 100 кабельтовых до 24 кабельтовых, т.е. ошибка почти ¼ дистанции! А скорость цели определили в границах от 6 до 17,6 узлов при фактической 10.

СУО от всего этого отличается наличием средств автоматизации расчётов. Над этой проблемой стали серьёзно задумываться уже после боя в Жёлтом море. В 1911 году появился так называемый столик Дрейера (или же Dreyer Fire Control Table) по имели его создателя, англичанина Фредерика Чарльза Дрейера. Он объединил получение информации с дальномеров, от экипажа корабля, анемометра, гирокомпаса, лага, флюгера на одном приборе(том самом столике) для обработки всего этого на механическом калькуляторе Дрейера (не в честь Фредерика, а Джона, его брата). Когда этими устройствами оснастили новейшие линкоры, артиллерийские офицеры прям вздохнули с облегчением, по их словам: «Столик Дрейера предоставил нам свободу от бесконечных вычислений». Это британцы показали при Ютланде, сведя в ничью сражение с вышколенными немцами после эпично слитого тимфайта линейных крейсеров.

И в эту гонку с двух ног ворвались США. Сперва элементы СУО были установлены на 305-мм дредноуты, а с некоторыми доработками — на 356-мм. В 1916-ом появился первый элетромеханический компьютер (не калькулятор!) Форда, который в непрерывном режиме обрабатывал поступающие данные и решал дифференциальные уравнения. В отличие от англичан, где основные расчёты брал на себя главный артиллерийский пост в боевой рубке и пост управления огнём на фок-мачте, американцы же все расчёты проводили на артиллерийском посту в глубине корабля, что усложняло коммуникацию на техническом уровне ПМВ, но повышало живучесть системы. В США гордились, что за 2 мин с 18 км дивизия кораблей могла добиться 19 попаданий. Но, как показали совместные стрельбы с британцами в 1918 г., заокеанское СУО было сложнее и выдавало худшие показатели. А ещё оказалось, что температура заряда сильно влияет на стрельбу: на линкорах заряды проходили рядом с паропроводом, из-за чего сильно нагревались. После изоляции подачи порохов кучность улучшилась почти в 2 раза! В общем, в США в 1918 г. впитали и свой опыт, и опыт англичан.

И вот дальше пошло-поехало. В 20-х — 30-х, в ходе модернизации, линкоры с 356-мм бабахами начали оснащать новой СУО Guns Fire Control System Mk.2. Это была первая в мире система, где приборы, находящиеся в разных частях корабля, были комплексно объединены в систему обмена данными. Компьютеры выдавали данные вертикального и горизонтального наведения с учётом курсов, скоростей корабля и цели, температуры, ветра и др., вплоть до степени износа каждого отдельного ствола. Постепенно автоматикой стали оснащать орудия противоминного калибра, зенитное вооружение. В 1938-ом в систему включили РЛС XAF на «Нью-Йорке» и CXZ на «Техасе», которые передавали данные о воздушной обстановке, а более поздние SG позволяли вести огонь по вражеским судам при нулевой видимости. На новейших «Iowa» СУО стало ещё круче, вкупе со снарядами с радиовзрывателем обеспечив практически идеальную защиту от налётов японской авиации. Вершиной развития артиллерийских компов в США в годы ВМВ стал ENIAC — первый в мире полноценный компьютер, созданный в 1943-1945 гг. для составления таблиц стрельбы орудий.

А что же СССР? В дредноутную гонку уже перед ПМВ наши корабли начали отставать по управлению огнём, «Севастополи» несли доработанную систему Гейслера. Они и так и не построенные «Измаилы» несли в себе очень много иностранных компонентов, в т.ч. немецких, посему в идеальных условиях надо бы было в 20-е начинать догонять, но с пустыми карманами и слабой промышленностью строить линкоры, да даже просто современные лёгкие крейсера, никак не получалось. Во время модернизации в 30-е «Севастополи» оснастили системой центральной наводки Гора для главного калибра и Каземат для ПМК. Также ставили приборы для управления зенитками СОМ. Как показала практика ВОВ, эти системы серьёзно устарели. Например, 11 ноября 1941 г., чтобы подбить He. 111, «Парижская коммуна» потратили 157 76-мм снарядов и 554 37-мм. 16 июня 1942 г., когда экипаж приловчился, в стоячем положении на сбитие самолёта истратили 44 шрапнельных снаряда.

Прогресс пошёл на крейсерах проекта 26, на которые поставили ПУС Молния и МПУАЗО (морской прибор управления артиллерийским зенитным огнём) Горизонт. В состав последнего входил механический компьютер СО-26. Многое в конструкции и технологии производства почерпнули у американцев (в том же Горизонте гировертикаль Газон скопирована с приборов Sperry) и итальянцев,а для МПУАЗО линкоров применили немецкие приборы Anschütz. В это же время появились ПУС Мина-7 для 130-мм артиллерии эсминцев, приборы для торпедной стрельбы ТАС. Но всё довести до ума быстро не получалось, доделывали уже в годы войны, добавляя ленд-лизовское оборудование (например РЛС). Первые полученные от промышленности вычислители ЦАС-2 и ЦАС-1 оказались примерно на уровне итальянца, не самого лучшего на 30-е годы.

Но куда ближе к теме цикла относится появление перед войной ПУАЗО у сухопутных зенитчиков. Разрабатывался он с 1930 по 1932 гг. в Артиллерийской академии им. Дзержинского (ныне Академия РВСН им. Петра Великого) под руководством К.В. Крузе. ПУАЗО-1 был простейшим прибором, расчёты которого строились без учёта кучи условий и при гипотезе прямолинейного равномерного движения цели. Вычисления проводились по графикам и имели кучу косяков и тем не менее приборов заказали 400 штук (сколько сделали — непонятно). Для ликвидации части недостатков первого образца в 1934 г. сделали ПУАЗО-2. Он отличался наличием электрической синхронной передачи вычисленных данных от прибора на пушки, позволил обстреливать маневрирующие цели и увеличить плотность огня.

И даже ПУАЗО-2 был сложен в эксплуатации, давал большие погрешности и вообще устаревал из-за бешенного развития авиации и появления новых зениток. Для управления огнём последних в 1939 г. рождается ПУАЗО-3 — машина куда как более серьёзная. В его состав включили трёхметровый оптический дальномер, а счётное устройство учитывало скорость и направление ветра, температуру и влажность воздуха. Но у него был большой недостаток — размеры системы и расчёт в 7 человек. Фактически, механические системы управления огнём на этом зашли в тупик — чем больше нужно учитывать, тем больше людей нужно в расчёте и тем сложнее этим управлять. Но и остановка в развитии смерти подобна, для новой 85-мм пушки КС-1 обр. 1944 сделали ПУАЗО-4А, который имел установщики дистанционных взрывателей снарядов. В конце 40-х — начале 50-х в ходе дальнейшего развития ПУАЗО уже включал в себя совместную работу с РЛС, но всё равно не мог эффективно поражать современную авиацию. А позднее такие системы уступили место ЗРК с аналоговыми компьютерами.

Над автоматизацией управления огнём полевой артиллерии задумались в 50-е, а в 1958 г. началась разработка цифровых ЭВМ для РВиА. Учитывая точность ракет тех лет и ракетоманию руководства, с кандидатурой первых подопытных разобрались быстро. Всего через два года появились компьютеры Удар, Транзистор и Молния для ракетных дивизионов. В 1962 г. принимаются компьютеры ВМ-11 и ВМ-11Б для ОТРК, а в 1963-1964 гг. — ВМ-3 и ВМ-3М для тактических ракет, сократившие время расчётов в сотни раз! Во время Большого перевооружения была дана отмашка на создание ЭВМ и систем управления пусками ракет нового поколения. В 1972 г. специально для ТРК Луна-М создали первую КСАУ (комплекс средств автоматизации управления) Руина на базе цифрового компьютера 1В510. Для Эльбруса и Темпа в 1975-ом принимаются на вооружения КАУ-1 и КАУ-2 для дивизионного уровня и КАУ-10 и КАУ-20 для бригадного.

Естественно, к 80-м возникла потребность менять эти системы на что-то более пристойное. Так, в 1984 г. на вооружение принимается КАУО Плед для управления ОТРК, а для Точек и Смерчей — 9С729 Слепок. В частности, вариант 9С729М1 Слепок-1 позволяет управлять огнём всей реактивной бригады 9К58. В состав этой КАУО входит лишь один тип УКШМ (универсальная командно-штабная машина) — МП32М1 на базе КамАЗ-43114. В кунге у него расположены четыре автоматизированных рабочих места, объединённых в локальную сеть. С другими КШМ МП32М1 может держать связь на дистанции до 300 км на позиции и до 20 в движении. Закрытые каналы связи передают информацию на скорости до 16 кбит/с.

Пока суть да дело, в 60-е в США начали внедрять компьютеры в систему управления огнём полевой артиллерии. Этим серьёзно повысили эффективность стрельбы в том же Вьетнаме. Благодаря новым компам, в 70-х американская артиллерия представляла бОльшую опасность, чем технически более совершенная европейская. Естественно, подобный вызов во время Большого перевооружения в Союзе пропустить не могли и началась разработка и внедрение специализированных машин управления для повышения качества огня артиллерии. Она стартовала 4 июня 1967 г. с Постановления ЦК КПСС и СМ СССР №609/201. В НИИ Сигнал к 1973 г. создали КСАУО (комплекс средств автоматизации управления огнём) 1В12 Машина-С для самоходной артиллерии и 1В17 Машина-Б — для буксируемой и реактивной. В них входило несколько машин, которые проводили расчёты, поддерживали связь, осуществляли топопривязку.

1В12 использовал базу новейшей на тот момент МТ-ЛБу, отчасти унифицированной с Гвоздикой. Организация управления происходит на дивизионном уровне. В КСАУО входят 8 машин, из которых в батареях находятся машина командира батареи 1В14 и машина старшего офицера батареи (СОБ) 1В13, в дивизионе — машина командира дивизиона 1В15 и машина начштаба 1В16. В зависимости от самоходок, огнём которых управлял КСАУО, сперва сварганили варианты 1В12-1 (для дивизионов 2С1), 1В12-2 (для 2С3), а во второй половине 70-х — 1В12-3 (для 2С4), 1В12-4 (для 2С5) и 1В12-5 (для 2С7).

Машины командиров (КМУ — командная машина управления) отчасти являются передвижными командно-наблюдательными пунктами (КНП), которые могут вести разведку и поддерживать связь. Для этого машины оснащаются приборами наблюдения, лазерными дальномерами, средствами навигации, радиостанциями и бессмертным ТА-57. КШМУ (командно-штабная машина управления) 1В13 СОБа и 1В16 начштаба непосредственно управляют огнём САУ. На них ставили навигацию, связь и, самое интересное, приборы управления огнём ПУО-9М, расчёта корректур ПРК-75. Отдельно на 1В13 стоял артиллерийский поправочник АП, а на 1В16 — компьютер 1В59, автоматические приёмопередатчики команд 9В59, аппаратура передачи данных Т-244-1. Всё это позволяло 1В12 решать задачи:

• поддержание связи и обмен информацией внутри дивизиона, с вышестоящим звеном в артиллерии, с общевойсковым командованием и с приданными силами разведки;

• самостоятельное ведение разведки, наведения и корректировки стрельбы;

• привязка позиций дивизиона на местности;

• формирование выносных командно-наблюдательных пунктов (КНП);

• сбор, обработка, хранение и выдача данных о состоянии дивизиона и разведанных целях;

• планирование огня артиллерии, подсчёт расхода снарядов и способов обстрела целей, выдача индивидуальных поправок для каждого орудия, в т.ч. и при стрельбе по подвижным целям;

• документирование данных при помощи компьютера;

• радиационная и химическая разведка;

• ведение колонн в плохую погоду.

Как видно из сей простыни, КСУАО решал титанический объём стоящих перед пушкарями задач. Время подготовки к стрельбе сократилось в 2 раза, а точность огня повысилась до трети. 1В12 до развала Союза выпустили 500 штук, что покрыло почти все потребности в этих комплексах.

1В17 от своего гусеничного собрата отличался в основном шасси. Машины командира дивизиона (1В19 Клён-2) и батареи (1В18 Клён-1) располагались на базе БТР-60ПБ, а штабные 1В111 Ольха и 1В110 Берёза — на базе ЗИЛ-131 и ГАЗ-66. По возможностям управления огнём от 1В12 отличий особых не было, зато он обходился дешевле, ведь шло это всё на простые мотострелковые части, а не на танковую элиту Советской Армии. Но, в отличие от старшего брата, выпуск Машины-Б был скромнее — всего около 300 комплексов, из-за чего куча дивизий в тыловых округах гигачадила как в старые-добрые времена.

Естественно, КСАУО модернизировались. В 80-е, при появлении модернизированных САУ типа 2С3М1 и 2С7М и развитии электроники, появились новые комплексы 1В12М Фальцет и 1В17-1. В частности, на командирские машины стали ставить баллистические вычислители 1В520, а на штабные - компьютеры 1В510 Ядро, куда лучше обрабатывающие метеоусловия и расчёты прямоугольных координат. В новые самоходки для обмена информацией с КСАУО внедрили аппаратуру 1В514 Механизатор. А ещё машины из 1В12М/1В17-1 оснастили аппаратурой подсветки целей, что указывала на нехороших дядей новейшим управляемым боеприпасам типа Краснополя. Тогда же ВДВ стали получать 1В119 Реостат — та же начинка, но на десантируемом шасси. В 1989-ом были разработаны ещё более совершенные комплексы второго поколения 1В12М-1 Фуникулёр-С и 1В17-1М Фуникулёр-Б, но, опять же, из-за развала страны они не пошли в серию.

Всё бы хорошо, но в 80-е в США появился TACFIRE, а во Франции — Atila. Они обладали передовой электроникой и могли выдать команду на новую цель через 25 и 35 сек соответственно, тогда как 1В12М нужно было потратить 240-300 сек! А между тем, эти обновлённые комплексы так и не вытеснили предшественников. Справедливости ради стоит заметить, что наши всё-таки имели плюс в виде высокой мобильности ККМУ (комплекса командных машин управления), большого количества побочных плюшек, возможности начинать работу вскоре после прибытия на место, а не разворачиваться в идеальных условиях минимум полчаса на месте прибытия.

Кроме опытного Фуникулёра в 80-е разрабатывался 1В126 Капустник-Б, способный управлять всем вплоть до бригады, состоящей из любых имеющихся тогда в СССР орудий, миномётов или РСЗО. В частности, этим КСАУО оснащались дивизионы Мста-С. Обмен данными внутри комплекса, между орудиями, командными пунктами и разведкой происходил в реальном времени. В состав Капустника входят: КНП (командно-наблюдательная машина) 1В152 и КШМ 1В153. Как видим, упрощение налицо. Автоматизированный обмен данными происходит на дистанции до 30 км. По быстродействию 1В126 и 1В12М-1/1В17-1М приблизить к TACFIRE (30 сек для выдачи данных на открытие огня на новую цель). Но… До ума довести Капустник смогли лишь к 00-м годам. В каком состоянии находились работы по нему на 1991 сказать сложно.

Но над всеми этими системами была ещё надстройка — автоматизированные систему управления войск (АСУВ). Они создавались как для больших однородных соединений и объединений (например, ракетной дивизии), так и для общевойсковых группировок. В 1961 г. начались работы над первыми из них по НИР Управление для звена батальон-фронт (самое логичное название) и по НИР Дельта конкретно для ракетчиков и артиллеристов. Какого-то выдающегося результата добиться на имеющейся базе не удалось, посему уже в 1964-ом стали делать куда более известную систему для уровней фронт-армия-дивизия Манёвр, которую мучали до 1982 г. Менялись заказчики, исполнители, требования, машины, электронная база и т.п. Оснастить все войска ею не удалось, тем более, с новой элементной базой нужно было её модернизировать, что и сделали к 1988 г. Фактически Манёвр был допилен в 1991 г., за считанные месяцы до развала страны.

В состав Манёвра входила АСУ РВиА, которая, как понятно по сокращению, управляла действиями артиллерии в объединениях и осуществляла взаимодействия с другими войсками. КШМ в ней работали на ЭВМ Улан. Состояла она из нескольких подсистем: Вискоза (для управления ОТРК), Батя (артразведка в тактическом звене), Виварий (для управления РСЗО), Унификатор (для ствольной артиллерии) и уже упомянутый Слепок-М. В них входили: КШМ МП24Р (МП24М) для высшего звена командования, центральные электронно-вычислительные комплексы (ЭВК) МП95 Бета-3М, фактически сервера в нашем понимании, пункты управления средствами автоматизации и связи (ПУСАС) МП24 (МП21М) для администратирования и управления сетью.

На календаре уже 1991 г., до развала СССР, единой армии и всех этих автоматизированных систем счёт пошёл уже на недели, а испытания только заканчивает АСУВ Манёвр-ТМ. Для неё был разработан КСАУ Унификатор для артиллерийских бригад и полков (о котором писал выше). В его состав входили: машина командира МП24Р-2, машина начштаба МП32 (МП24Р-3) и машина пункта управления артиллерийской разведкой МП32 (МП24Р-4). Но самый цимес был в том, что все эти системы, вопреки названию, разрабатывались… отдельно от существующих КСАУО батареи-дивизиона и потому ствольная и реактивная артиллерия, кроме Смерча, работали бы словно в информационном вакууме, введи Советский Союз Манёвр массово в войска.

Собственно, не смотря на уйму затраченных усилий, советской автоматизации управления артиллерией не суждено было выстрелить. В Афганистане оказалось, что прибывшие туда ранние 1В12 и 1В17 мало подходили и для боёв в горах, и для противодействия боевикам. После распада СССР наиболее сложные АСУВ начали быстро деградировать, а в горную Чечню снова пошли Машины-С и -Б. Артиллеристам снова, как под Сталинградом, надо было бегать с буссолью да биноклями на своих двоих и давать наводку как в известном фильме: «Трубка 20, прицел 120!»

Пресловутый TACFIRE, включённый к Буре в пустыне в общевойсковые сети и модернизированный, оказался для нас недостижим из-за новейшей электронной базы. Так, в память у американца можно было загрузить до 1428 формуляров о целях, в ЭВМ Бета-3М — 200, а в ЭВМ более простых КШМ всего 50. Быстродействие компьютера Улан в 4,8 раза уступало HP 330. Конструкция ЭВМ АСУВ Манёвр не позволяла обновлять софт, проводить трудоёмкие работы по документообороту и оперативно-тактическим расчётам. Принтеры у нас могли выводить до 30 знаков в сек против 250 у американца, а отображение информации на картах давало ошибки на 50-100 м.

Автор: Алексей Борзенков

Оригинал