Александр Галицкий, Almaz Capital: “Встряхнуть российскую венчурную индустрию некем”

Стартапы года: DocuSign и Cinarra

DocuSign — компания, построенная на простой идее цифровой подписи, в этому году подняла $280 млн при оценке в три миллиарда. И очень сильно растет.

Достаточно посчитать, сколько документов с заверенной подписью приходится отправлять в США, где вопросы с цифровой подписью регулируются законом, и сразу понимаешь — у компании есть рынок.

Ну и не могу не отметить наш портфельный проект Cinarra Systems. В этом году им удалось закрепиться на сложном японском рынке и привлечь сильного глобального инвестора — SoftBank, тот самый, что интересуется бизнесом Yahoo.

Человек года: Оскар Хартманн

К нам он пришел с CarPrice. Мы смотрели на проект осторожно, но он явно выстрелил в этом году. Не скажу, что это уже новый российкий «единорог», однако по динамике — явно одна из самых быстрорастущих компаний года.

Я не ожидал от них такого роста.

СarPrice уже в текущем может идти (и идет) на другие развивающиеся рынки, так как Оскар и его коллеги хотят перестроить модель самой продажи авто.

Но они могут пойти еще дальше — в уберизацию.

Например, постепенно отказаться от владения дорогой инфраструктуры, активами и сделать аукцион для реселлеров. Похожая модель, кстати, уже есть в Штатах. Но модель CarPrice мне кажется интереснее.

Тренды: уберизация и амазонизация

Сам Uber на меня не производит впечатления: смущает их модель, ну не бьется она. Пока их траты растут, как снежный ком, и не очень понятно, как они выйдут на окупаемость.

А вот сама уберизация — это хороший тренд, он пойдет везде. Ведь что такое уберизация — это избавление от посредников в цепочке. По сути, это создание маркетплейсов. Вы можете брать любую вертикаль и говорить: «Я создаю в ней маркетплейс». Прокат авто, самолетов, инструменты, ремонт — можно что угодно делать по этой схеме.

Банковская индустрия очень стара: что ни тронь — все посыпется. Образование — та же история.

Образование, банки и медицина — вот три отрасли, которые ждут компаний, которые перевернут их, как Amazon перевернул электронную торговлю.

Это тоже тренд. Особо я бы присмотрелся к сфере образования — недаром говорят, что в ней появится следующая компании размером с Google.

Ну, а если говорить о том, во что перспективно инвестировать хоть завтра, то это бизнес-аналитика — в ней наконец-то наметился переход от шума вокруг big data к нормальной аналитической работе с данными.

И, конечно, остаются еще тренд на облачные вычисления, интернет вещей, безопасность и M2M.

Компания года: Apple

Они приятно продолжают удивлять. В сравнении с другими популярными гигантами — такими как Google или Facebook — их можно считать «стариками». И многие (да и я сам) считали, что в «постджобсовские» времена компания потеряет дух лидерства. Но Apple не сдают позиции и стартаются быть инновационными.

Закрытие года: все идет по плану

Если мы говорим про большие компании, закрытие проектов — нормальная история, точно такая же, как закрытие стартапов, которые не выстрелили.

Вспомните, например, как Intel в свое время вкладывался в WiMAX.

Сама технология в середине 2000-х наделала много шума, но сейчас мы повсеместно имеем улучшенный Wi-Fi и LTE. Или другой пример — Google и их соцсеть.

Компании пробуют, ошибаются, где-то опаздывают или неправильно позиционируют продукты. Это все в какой-то мере просчеты, да. Но если ты не рискуешь, велика опасность застояться на месте.

Разочарование года: Yahoo и Evernote

А вот обратный пример — некогда динамичная, живая компания не может найти себя и ориентир в будущем. Даже приход Мариссы Майер несколько лет назад мало что изменил: она как-то потерялась, но сложно ее в этом винить. Yahoo всегда был мне симпатичен, и я каждый год жду, что они начнут меняться. Но каждый год разочаровываюсь.

Тоже самое с Evernote — компания, служившая многим ориентиром, теряет себя и позиции. Мне сложно судить, в чем тут причина; может, в неправильном руководстве.

Поглощение года: EMC

EMC имела понятную стратегию, занимала четкую нишу — и была лидером в ней. Плюс к тому, она владела еще несколькими перспективными компаниями — VMware и Pivotal. Не очень ясно, какой будет их судьба после сделки с Dell.

Но как венчурный капиталист, я получил от этой новости большое удовольствие, — освободилась целая ниша, связанная с технологиями хранения данных.

Там есть что ловить и нашим портфельным проектам — StarWind, например.

Инвестор года: Index Ventures

Если брать более близкую нам Европу, явный лидер — Index Ventures. Пожалуй, это единственный настоящий и успешный европейский венчурный фонд. Конечно, есть еще в Европе и Accel Partners, но у них скорее тут офис американского Accel. Вообще, занимательно, что не так много людей сумели построить успешные кросс-атлантические венчурные фонды — не находите?

Проблема года: в России недостаточно фондов, чтобы обеспечить всех (но не это главное)

Венчурный бизнес — низкочастотный. Almaz, например, в среднем делает 3−4 сделки в год. Если грубо разделить на число партнеров, мне нужно за год принять одно решение.

При этом я вижу, что фондов на всех не хватает. Конечно, есть ФРИИ, и у них много сделок — но их нужно сравнивать с Y Combinator, это все-таки модель акселератора для компаний ранней стадии.

В то же время венчур — это не какая-то особая отрасль экономики. Это скорее сервисная функция для ИТ-отрасли иди другой быстро растущей индустрии. Фонд выступает в роли сервисной компании.

В зависимости от ситуации, он может быть «няней», может быть «врачом», да хоть любящим «супругом» для портфельного проекта. И вопрос не в том, сколько компаний кто проинвестировал, а что будет потом.

И тут мы сталкиваемся с главной проблемой — в России до сих пор не сложилось полного цикла венчурных сделок.

Ну недостаточно «покупателей» на «продукты» венчурного бизнеса. Ведь для инвестора «продуктом» является как раз компания. А у нас нет культуры поглощения компании как продукта. И встряхнуть венчурную отрасли в этом плане некем.

С одной стороны, в отечественном хайтеке почти нет компаний, способных на поглощения. С другой, инициатором поглощений не могут выступать производственные компании: им нужны не стартапы и технологии, а решения. Ну, а с третьей — западным игрокам у нас работать сложно.

Вопрос года: что делать?

Есть простой пример. Вот почему паровые машины Ползунова не взлетели, а Англия в то же время стала промышленной державой? В чем разница? В законах, людях, деньгах и технологиях, способных кардинально что-то поменять.

В Англии в 18-м веке были законы, защищавшие частную собственность и местных предпринимателей, там были готовы вкладывать деньги в технологии, — и на этом фоне появились предприимчивые люди. В том числе, это были эмигранты из Франции и Испании, которые встряхнули «застоявшийся» Лондон. Вот все у них и сложилось.

Если посмотреть на несколько циклов развития США (электричество, бензиновые двигатели, компьютеры), окажется, что составляющие не поменялись.

И ровно по тем же причинам на Мальте развивается индустрия игорного бизнеса, а все предприниматели, у кого голова варит в эту сторону, устремляются туда.

То есть всегда, при каждом таком прорыве во главе угла был пакетов законов, которые провоцировали правильные изменения.

Поэтому я не люблю слово «регулирование». Власти должны создавать пакеты законов, которые реализуют стратегию страны и помогают инновациям. Нам нужны пакеты законов для финтеха, медицинских и образовательных сервисов.

При такой вертикали власти — грех этого не делать.

И даже если это у нас не работает, я всегда говорю: власти — это мы, избиратели. Если они там наверху что-то «регулируют» и делают не так, значит, мы не отдавали себе отчет, чего хотим, когда их выбирали.