Как жить и работать с психиатрическим диагнозом: расшифровка эфира, часть 1

И снова привет.

Две недели назад я написала пост с каминг-аутом, что я работаю в IT с тяжелым психическим расстройством и предложила задавать вопросы. И форма ответов просто взорвалась! Впервые за время, которое я на площадке, я увидела человеческую часть нашего коммьюнити так близко.

Поэтому перед публикацией расшифровки я хочу сказать спасибо за поддержку и доверие. Я постаралась ответить на все вопросы во время эфира — вышло длинно, поэтому расшифровка выйдет двумя частями: в целом о жизни с БАР и практические вопросы, вроде как найти врача.

Под катом часть первая — о жизни с БАР.

Меня зовут Сания Галимова, я хочу поговорить о психических расстройствах, о стигме, и о том, как жить с диагнозом и при этом работать и оставаться в строю. Будет много триггеров и история будет жестокой, поэтому лучше уберите детей от экранов.

Отражение, которое пытается разбить зеркало и убить вас – это жесть, у вас такое было регулярно? Вы запомнили это четко? Если да, почему долго не обращались к врачу?

Я думаю, с этого хорошо начать рассказ. Я очень долго не обращалась к врачу, потому что я не догадывалась, что в моем состоянии есть что-то неправильное. Первые 25 лет моей жизни были довольно хардкорными, с моей жизнью происходило много такого, что заставляло чувствовать себя несчастной – то есть, у меня были объективные причины быть несчастной и быть в стрессе, и я все списывала на это.

Началось все, когда я уехала в школу с пансионатом. Тогда мне было 11 лет. Мы очень много учились, было по 12 часов каждого из двух языков в неделю, много заданий, плохо кормили. Хотя я благодарна школе за знания, за возможности, но это было тяжело. Плюс, к стрессу учебы добавилось то, что (как оказалось) школа спонсировалось экстремистской религиозной организацией — и я попала в религиозную секту. Я читала намаз и ходила в закрытых платьях. Это не была «медресе», а просто для одаренных детей из деревень с пансионатом, куда было довольно сложно попасть.

В 9-ом классе я прочитала в учебнике обществознания о сектах и начала задумываться: этот тайный организационный строй, которые поддерживают наши учителя и на котором все построено, как-то сильно напоминал именно секту. Я была жутко болтливой и начав об этом думать, я начала это обсуждать: стала рассказывать о сомнениях своим подругам – при том, что полгода назад я чуть ли не сама втянула их в эту организацию.

Особенность секты в том, что, пока ты в ней, тебе хорошо. Как только ты пытаешься вырваться – тебе перекрывают кислород. Представьте подростка, живущего без родителей в школе, в которой есть любимые и уважаемые учителя (а я действительно уважала своих учителей, это были люди, которые растили меня, воспитывали и заботились) – и вдруг он осознает, что эти люди им манипулируют. Это тяжелый внутренний конфликт даже для взрослого человека.

Плюс, когда я начала эти разговоры, учителя начали на меня давить. В какой-то момент классная вызвала меня на разговор и сказала, что «если ты не прекратишь это делать, я превращу твою жизнь в ад.» И вот тогда моя жизнь впервые превратилась в ад.

Тогда же у меня и дебютировало заболевание, случился первый депрессивный эпизод. После школы я довольно быстро забеременела в 17 и решила оставить ребенка – мне очень сильно хотелось его родить и растить, это был замечательный опыт, но физически тяжелый. Потом были годы, когда я с трудом зарабатывала на жизнь себе и ребенку – представьте 18-летнюю девчонку с ребенком на руках в Москве. Нужно работать без остановки. Днем я сидела с ребенком, по ночам кодила плохие сайты на php — это позволяло как-то держаться.

Потом был следующий стресс: на волне мании решила уехать в Питер и открыть бизнес, связанный с производством десертов. Мне удалось, но дальше снова было 2 года непрерывной работы. Я опять мало спала и много работала: я либо шла в сторону цели, либо ползла, либо лежала в ее сторону. В общем, было хардкорно, и у меня всегда была причина чувствовать себя усталой и не до конца счастливой. Никаких расхождений с реальностью и моим внутренним состоянием не было.

Но в какой-то момент мне исполнилось 23 и я решила, что хватит. Составила список вещей в моей жизни, которые делают меня несчастной: мало денег, нет времени отдыхать, нет хороших отношений, неуютное жилье и так далее. Я закрыла свой бизнес и ушла в ИТ, и каким-то образом мне удалось закрыть список. Я жила в Питере, мне нравился город и новая работа, денег было достаточно, появился классный парень. Но у меня снова началась депрессия. Тогда я сделала логичный вывод, что что-то не так со именно мной – не с обстоятельствами, а внутри меня. Так я пошла к психотерапевту и честно все рассказала: про суицидальные мысли, что у меня болит в груди, что я долго сплю. Она направила меня к психиатру.

Насчет галлюцинаций и бредовых состояний: я всегда находила объяснение: стресс, усталость, недосып, яркое воображение, приснилось. Поэтому я не обращалась к врачу. В мое оправдание стоит сказать, что я однажды пыталась обратиться за помощью еще в школе, когда в первый раз началась депрессия и у меня впервые появилось ощущение, будто мне воткнули нож в солнечное сплетение: было тяжело дышать, спать, есть, ходить. Я сказала маме, что мне плохо, и попросила отвести меня к психологу.

И с тех пор я не доверяю психологам. Эта женщина даже не поняла, что со мной что-то не так. Я до сих пор сама не могу понять, как это — я узнаю подростков, которые явно находятся в пограничных состояниях, даже когда встречаю их в метро: у них порезанные руки, отчаянный, плохой взгляд. Такой человек явно нуждается в помощи, и его легко определить, особенно, если он сам пришел к тебе на прием. Но эта психолог ничего не сказала маме, она не сказала «у вашего ребенка депрессия, ваш ребенок режет руки, надо что-то делать», а только «да, приходите еще на сеанс». Я не хожу на психотерапию, потому что не доверяю психологам, а, если прихожу, то не рассказываю ничего важного. Вот такая у меня есть травма от психотерапии.

Когда болезнь вызвана дисбалансом на уровне химии, психотерапия может быть не нужна?

Например, если у человека нарушен обратный захват серотонина и пропала радость жизни, то при нормализации уровня серотонина вернется чувство счастья, и психотерапевту нечего делать.

Когда вам ставят диагноз, связанный с химическим дисбалансом в мозге, с биологической причиной — психотерапия необходима для того, чтобы пройти этап принятия диагноза и нового образа жизни. Очень тяжело поверить в то, что ты сумасшедший, еще тяжелее — принять это. Нужно регулярно принимать лекарства и не соскакивать с них – поэтому человеку предлагается поддержка в виде психотерапии. Поэтому не нужно забивать на нее, особенно, если у вас есть проблемы с принятием диагноза.

Ты все о проблемах на работе, а с личной жизнью как? Кроме путешествий и карьеры

Раньше было плохо. Биполярники — это сверх-эмоциональные люди, которые часто не могут контролировать эти эмоции. Человек в мании может вести себя безответственно – например, снять все деньги со счета и проиграть, вступать в случайные связи, просто вести себя некрасиво: со стороны может казаться, что он урод какой-то, хотя он просто не может контролировать себя из-за болезни и не видит себя со стороны.

Раньше в отношениях и в жизни у меня было не очень. Когда я начала получать лечение и вышла в относительную ремиссию, стало гораздо легче поддерживать отношения с друзьями. Раньше жизнь просто неслась, не было времени даже написать смс-ку и со мной оставались только те люди, которые сами каким-то образом поддерживали отношения. Их было много, и я им благодарна.

Но когда началась ремиссия, я поняла, что не все проблемы из-за болезни. Все зависит от того, уважаешь ли ты других людей, признаешь ли их право думать иначе, иметь другие интересы, действовать не так, как ты хочешь. Чтобы вырасти во взрослого человека, с которым нормально и жить, и учиться, и работать, и проводить время, мне понадобились не только таблетки, но и работа над собой.

Как с производительностью или креативностью? Сложные проекты и идеи, которые подъемны во время маниакальной фазы, вообще осуществимы?

Да. Вообще, все стоящие проекты, которые я сделала, делались не за один щелчок; реализация проекта может требовать 2-3 месяца включенной работы, когда ты обращаешь внимание и на подрядчиков, и на коллег, решаешь вопросы. Я менеджер, мне важно быть включенным во все задачи.

Мания может ускорить тебя до какого-то момента, допустим, на 7 дней, но после этого тебя выключит депрессия на 2 месяца, проекты будут загублены, все разбегутся и тебя уволят. Мания — это вообще не ключ к чему-либо, так кажется только в теории.

Какие анализы нужно делать; если проблема с биохимией, анализы являются четким индикатором?

К сожалению, анализа, который мог бы точно доказать и показать, есть ли «биохимический» диагноз, нет. Диагноз ставит психиатр на основе длительных разговоров с вами, у меня первый прием длился 4 часа, спрашивали очень конкретные вещи: когда первый раз почувствовала себя плохо, что тогда чувствовала, были ли такие или сякие мысли, болело ли в разных местах, сколько месяцев это длилось. Все это нужно помнить; мне повезло, потому что я всю жизнь вела дневники — пыталась выговориться, понять, что со мной.

Когда я училась в школе, я как-то в шутку нарисовала «график моих страданий» — и когда получила диагноз, открыла статью в Википедии, увидела почти идентичный график и рассмеялась. Несите на прием все ваши записи. Анализы можно сделать на щитовидку – иногда гормональный дисбаланс вызывает эмоциональные всплески. Если придется принимать препараты лития, сначала проверьте печень и почки – они страдают от него; потом, когда будет идти прием, нужно будет регулярно проверять уровень лития в крови. У него очень маленькое терапевтическое окно – нужно, чтобы было не больше и не меньше определенных значений, и при превышении концентрации могут быть плохие последствия для ЦНС.

Как перебороть себя и пойти на прием к психиатру?

Я могу рассказать, как переборола себя я. В том разговоре с психотерапевтом, в котором я все честно рассказала, она сказала: у тебя сейчас пограничное состояние, возможно – пограничное расстройство личности.

Я спросила: то есть, мне нужно к психиатру?
Она сказала: да, нужно провериться.

Я пришла домой и поняла, что вот он — тот нож в груди, из-за которого мне больно, и я не могу быть счастливой. Это может быть просто в моей голове, что я больная и поэтому мне плохо, и единственный шанс что-то с этим сделать – пойти сейчас к психиатру, узнать, как все обстоит, и, если все плохо – начать лечиться. У меня не было другого выхода. Я уже так много сделала, чтобы получить хорошую работу, дорастила ребенка до 4-х лет – это были 4 года борьбы, и нашла парня, с которым мне хотелось строить отношения – и все это я могла потерять. И я должна была пойти к врачу, чтобы был шанс выиграть битву и сохранить все это. Поэтому я сразу же, в тот же день записалась на прием. Мне было очень страшно, я не могла заставить себя ехать сама, поэтому я попросила друга пойти со мной – мы просто вышли из офиса в середине рабочего дня, сели на такси и поехали. Он сидел 4 часа и ждал меня, и, когда я вышла, в полной прострации, с диагнозом, как тогда казалось, фатальным — он просто отвез меня домой.

То есть, надо понять, чего вы хотите от жизни. Если вы хотите выиграть — вам придется поехать на прием, это неизбежно.

Каково работается вашим коллегам с вами? Диагноз предполагает внезапную смену настроений и проблемы с коммуникацией

Это вопрос к моим коллегам. Но на двух последних работах коллеги ни разу не видели меня во время эпизодов, потому что я уже 3 года в ремиссии. Если бы я опять попала в одно из состояний, я бы взяла отпуск, и они бы меня все равно не увидели.

Коллеги (не руководство) знали заранее, какой человек приходит в коллектив, или узнали постфактум из статьи?

Я не говорила никому из коллег. Они, конечно, могли нагуглить и все узнать – я не скрываю ничего, но и не рассказываю специально. Зачем грузить и расстраивать людей? Отдельный поклон моему боссу: перед тем, как я запостила статью, он аккуратно предупредил коллег, поэтому после этого личка не начала разрываться от вопросов.

Вижу у своей жены характерные признаки БАР, как можно ей помочь осознать состояние и начать последовательное лечение? Отчасти она понимает, что с ее нестабильным настроением что-то не так, но категорически отказывается признавать себя «психической» (это цитата)

Вижу отрицание, негативное восприятие самой идеи психических проблем. Я понимаю, что лечить другого человека невозможно без ее желания и без понимания ситуации, но и жить так невозможно. Чрезвычайно выматывают нервные «качели», бури в стакане, бесконечные обиды на ровном месте, но расставаться с ней не хочу.

Это очень сложный вопрос. Но у меня есть на него ответ, и он жестокий: НИКАК. Если человек отрицает и не хочет лечиться, не осознает, что ему надо лечиться, то вы ничего не сделаете. Я скажу, почему: я очень много общалась с другими биполярниками и вообще людьми с диагнозами; когда узнала свой диагноз, подписалась на все телеграмм-каналы об этом, мне было интересно узнать, как это.

И оказывается, что в ремиссию не выходит почти никто, хотя я вышла довольно быстро. Я пришла на очередной прием к психиатру и спросила: почему на людей не работают таблетки?

Он ответил, что пока человек не хочет лечиться, пока у него есть бонусы от наличия диагноза, его жалеют, его любят, на него подписываются в интернете — он не вылечится. Я не поверила, думала мне просто повезло, а психиатр хочет подогреть мое ЧСВ. Но теперь опыт говорит мне, что он сказал правду.

Поэтому, пока ваша жена в отрицании, вы ничего не сможете сделать. Даже если она поверит, но будет сомневаться в диагнозе и будет, например, то принимать таблетки, то не принимать – ничего не получится добиться без стабильного желания выздороветь.

Если биполярникам нравится мания, то почему бы туда не переехать? Зачем быть нормальными? Вряд ли такой Джокер долго протянет, зато умрет счастливым

И вот жестокий ответ: либо поступить как христианин и оставаться в этом браке, либо — если вы не хотите всю жизнь жить так — уходите. Я думаю, что, если бы у меня был такой партнер, я бы ушла. Я не такая сильная.
Нет, счастливыми вы не умрете. Вы будете умирать в страданиях и бесплодных попытках вернуть себе управление своим телом и разумом. Безумие – это одна из самых страшных вещей, с которыми я встретилась в жизни. Это страшнее, чем смерть. Я бы предпочла умереть, но не сойти с ума окончательно.

Вообще я хочу привести комментарий от KivApple к предыдущему посту, с которым я совершенно согласна

Как помочь близкому в таком состоянии, особенно, если он замкнут в себе и не пытается сам себе помочь? Как вести себя родным в таком случае, если человек слушает кого угодно, но только не близких?

Если человек в депрессии, все, что вы можете делать сейчас — заботиться о нем, как о больном. То есть не грузить сильно, следить, чтобы человек не наносил себе вред и не совершил попытки самоубийства, предоставлять помощь и поддержку. Предложить вместе пойти к врачу, предложить помощь в лечение (давай мы тебя выведем из этого состояния, сходим к врачу, я вместе с тобой схожу, я буду тебе напоминать, что пора пить таблетку), напоминать о том, что надо есть, спать.

Когда человеку совсем плохо и он собирается выходить в окно, надо вызвать скорую. Это очень важно. Если у человека уже попытка суицида — значит, он в крайнем состоянии; особенно, если он в мании — тогда его нельзя оставлять одного ни на минуту. Я видела такие состояния у людей, это очень страшно и мы вызывали санитаров. Скорая приезжает очень быстро, если вы говорите, что у вас суицидник.

Не могу спать без снотворного. До депрессии сон был нормальный.

По моему опыту, бессонница — это самый быстрый убийца. Очень важно получить помощь как можно скорее.

У меня была клиническая депрессия один раз. После того, как я переехала в Питер — я два года работала без выходных по 12-16 часов, чтобы запустить бизнес, оплачивать квартиру и няню для двухлетнего ребенка. Это было очень тяжело, сначала у меня была гипомания, потом мания, потом — депрессия, а потом у меня началась бессонница.

Я не спала около 3-4 дней, и за это время у меня конкретно поехала крыша. Было очень плохо. На исходе третьих суток у меня было спутанное сознание, и я поняла, что должна так или иначе поспать – и либо засну, либо умру, но посплю я в любом случае

Я спокойно, без всякой тревоги, составила список дел, которые нужно сделать до вечера, и все сделала, потом уложила ребенка спать… и пошла на крышу. Спокойная, уравновешенная и счастливая, что теперь я посплю. В этот момент мне позвонил друг, который понял, что со мной что-то не так. Он приехал и смотрел за мной всю ночь; я смогла заснуть примерно на час. Он тогда сказал, что, наверно, надо было вызвать скорую, но он не вызвал, потому что думал, что я «просто эмоциональная».

После этой ночи меня провалило в клиническую депрессию, и это была жесть. Я лежала два месяца подряд, каждый день становилось все хуже. Я не могла заснуть ни ночью, ни днем; иногда забывалась тревожным сном на час, а, когда просыпалась, жалела о том, что заснула («может, если бы не заснула, я бы уже умерла и все закончилось»). У меня уже не было сил, чтобы покончить с собой. Дошло до того, что просто лежала и не вставала даже в туалет (терпела до самого последнего, вставала, держась за мебель и стены, добиралась до туалета, потом снова падала).

Каждый день я думала, что сегодня должно стать лучше; я и не догадывалась, что депрессия выглядит именно так, думала «я просто переработала, устала, приболела, я молодая и сильная, я поправлюсь – завтра станет лучше». Но завтра лучше не становилось. В какой-то момент мой один час сна превратился в 20-30 минут.

Каждый день я была уверена, что станет лучше — в один из таких дней внезапно упало зрение и все стало мутным. Я все равно верила, что станет лучше — но через пару дней перестала усваиваться пища.

Наверно, это был тот момент, когда я впервые встретила смерть: не тогда, когда хоронила друзей, а когда через два месяца посчитала, сколько дней я уже лежу, что который день думаю, «сегодня будет лучше», но лучше не становилось. Я тогда вдруг поняла, что если динамика все время идет вниз, возможно, она и не пойдет наверх – вероятно это всё и я таким образом ухожу. И я поняла, что не боюсь, я рада, что все было весело, интересно, не скучно.

И после этого я пошла на поправку – на следующий день вернулось зрение и постепенно все остальное.

К чему я это говорю: бессонница — это жутко, она может быстро убить. Если у вас есть бессонница — решайте эту проблему, пока она не решила вас.

На чем вы специализируетесь по профессии?

Я руковожу отделом маркетинга. То есть, я отвечаю за то, чтобы все хорошо и стабильно работало. Придумываю акции, придумываю их реализацию, думаю, кого надо привлечь, сколько это будет стоить, выгорит ли это, заработаем ли мы с этого. В том числе курирую наш блог на Хабре, ищу авторов, интересные им темы и так далее.

Повлиял ли БАР на привычки и образ жизни Сании? Работа маркетолога требует маниакальной креативности, возможно, это связано

У меня есть своя теория насчет того, как связаны креативность и БАР. Действительно, есть много указаний на то, что люди с биполярным расстройством более креативны.

Я думаю, что у людей с БАР, особенно в гипоманиакальных и маниакальных состояниях, более эффективно работает мозг. Они могут держать в голове можество вещей и связи между ними, строить сложные системы, все замечать и помнить. Произведения искусства – такие, когда ты входишь в картинную галерею и просто застываешь – это бесконечно гармоничные системы, в них огромное количество маленьких деталей, идеально и гармонично сложенных. Чем гармоничнее, тем монументальней и прекрасней произведение.

Я думаю, что осознанно невозможно такое сделать, но талантливые люди делают это интуитивно — и у людей с БАР лучше работает интуиция в период мании — и поэтому они более приспособлены интуитивно создавать произведения искусства. У них все достраивается в голове.

Я думаю, с этим же связано то, что у биполярников доказана более высокая чувствительность к произведениям искусства — мы их глубже понимаем. Есть еще такой забавный симптом – сложный речевой аппарат: человек умеет, любит и практикует говорить сложным, более выразительным языком с большим количеством оригинальных оборотов; я думаю, что моя теория это объясняет.

Но это просто моя теория, которая ничем не подтверждается.

Смотрю цены на консультацию с психиатром в разных организациях – они впечатляют. Консультация, необходимое обследование, наблюдение – все стоит довольно больших средств. Если я пойду к более дешевой организации – будет ли оказанная помощь хуже? Куда обращаться, если бюджет не очень?

Это действительно дорого. Когда я узнала диагноз, я поняла, что загнана в угол: мне нужно лечиться, чтобы работать, и работать, чтобы лечиться — а, когда начинаешь лечиться, работоспособность падает, пока идет подбор лекарств.

Я не думаю, что более дешевые психиатры всегда хуже; я слышала, что люди отваливают по 20 штук за один прием, когда как я платила только 2.5. Как-то я сделал глупость: пришла на регулярный прием (просто показаться психиатру и удостовериться, что все идет хорошо);

я такая: класс, у меня новая работа, теперь зарплата лучше, и врач в ответ: о, тогда теперь прием 3500 :)

В общем, смотрите. Многие врачи делают скидки, потому что они хотят помогать людям, и действительно помогают нам, и не обязательно это должно быть дорого. Смотрите на его квалификацию, как я расписала выше: он должен ездить на конференции и искать новые материалы и методы.

Например, есть относительно новые нейролептики 2-го поколения, и я принимаю как раз их. Но, если бы я попала к закостенелому врачу «старой закалки» — сидела бы на галоперидоле, может быть, и не было бы у меня хорошей жизни. Если бюджет не очень, можно обратиться в ПНД – просто внимательно посмотрите отзывы. И в ПНД, и в бесплатной клинике вполне могут оказать качественную помощь, но как повезет.

Бессонница по 3-4 дня. Присутствует безумная усталость, появляются яркие картинки при закрытии глаз, уснуть не получается

3-4 дня это уже опасно, лучше сразу врачу. Пусть хоть галоперидол прописывают, только не бессонница.

Наркотики и психические заболевания. Почему нельзя?

Потому что галлюцинации и прочие спецэффекты, вызванные наркотиками — это тот же психоз, как и при болезни. Такое состояние может начаться само при заболевании: на пике мании или депрессии, или при шизофрении.

А еще точно такое же состояние вызывается, например, грибами. Когда люди покупают всякие вещества, чтобы нарочно вызвать психоз, и считают, что при этом как-то «познают себя»…

Психоз — это не открытие тайн мироздания, а копание в дерьмовом отстойнике вашего мозга. Если хочется откровений — идите на работу, встретьтесь с реальными людьми, с отцом поговорите. Я борюсь с психозами уже много лет, боюсь их, хочу от них избавиться – меня поражают люди, которые их специально ищут.

Говоришь ли ты партнеру про БАР? Психиатр советует не говорить

Это не дело психиатра, а ваше личное.

Своему партнеру я рассказала сразу, потому что решила, что он имеет право знать, и уйти, если захочет. Но он не ушел. Мы уже 4 года вместе; когда я узнала диагноз, мы были вместе всего 2 месяца. Когда я сказала ему, он лег на диван лицом к стене и весь вечер так думал, а потом сказал, что он будет мне помогать, и мы через это пройдем. И мы прошли.

Он меня поддерживал и во время лечения, когда я не могла встать, и когда я носилась гипоманиакальная — сейчас он может заметить приближение фаз раньше всех, по скорости моей речи и какой-то микромимике. И я обращаюсь к врачу на самом раннем этапе, наверное, в этом один секретов ремиссии — я даже не успеваю войти в фазу.

Так что сами решайте, говорить или не говорить, психиатр тут не советчик.

Как партнер может помочь своей половинке, прожигающей жизнь на 200 км/ч, оставаться в поле зрения и не забывать о троих детях? Если что – няню наняли, родители помогают, но это не спасает. Партнер не хочет лечиться – «все хорошо».

Я вам очень сочувствую, потому что понимаю, что няня, бабушка с дедушкой – это не мама и папа. Это должно быть очень тяжело – ведь хочется, чтобы у твоего ребенка все было супер. Но, если человек не захочет сам лечиться, с этим ничего нельзя поделать. Вам решать, будете ли вы так жить дальше – партнер уже свое решение принял.

Как думаешь, опасно пить алкоголь с лекарствами?

Все зависит от лекарства. Некоторые нельзя мешать вообще – можно просто отравить себя. В моем случае – просто не рекомендуется, я принимаю лекарство даже после посиделки с друзьями с вином и хачапури.

Скажите, если бы была возможность, вы вернулись бы на 10 лет назад и прожили бы жизнь заново – без психических расстройств, в теле заурядного человека?

Если бы была возможность вернуться на 10 лет назад, я бы не изменила ничего – даже вот эту стремную татуировку, которую я сделала во время мании. Как я уже писала на Хабре – жизнь была тяжелой, но жизнь была прекрасной. Было столько всего хорошего! Да, есть моменты, за которые мне стыдно (например, когда за мальчиками бегала), но это даже как-то мило – есть о чем пожалеть, о чем посмеяться. Тем более, что я даже в мании принимала хорошие решения. Мне повезло, что я родила ребенка до того, как села на таблетки – он скоро в школу пойдет и вообще замечательный. Или мой бизнес — я очень многому научилась, встретила потрясающих людей. Это все стоит того.

Мания ведь уравнивает депрессию?

Нет. Мания — это тоже страдание. Я говорила, что это «наслаждение», но она все равно приправлена страданием. В мании часто присутствует опасное поведение — ты можешь навредить себе, другим людям, например, если сядешь за руль.

Когда она сильно разгоняется, ощущения очень неприятные — голова будто разрывается. Когда начинается психоз, галлюцинации и бред — это вообще кошмар. Это никак не уравнивает депрессию, это не то, к чему хочется возвращаться.

Как можно в здравом уме отказаться от начальной фазы мании, ведь это так прекрасно. Гениальные планы, простые решения сложных проблем, легкие знакомства, секс по 12 раз за ночь

12 раз за ночь в туалете клуба с разными людьми — это не прекрасно, это «вы потом умрете от стыда (и, возможно, от ВИЧ-инфекции)». А простые решения сложных проблем на проверку оказываются ненастоящими. А гениальные планы оказываются недостижимыми.

Каков порог, разделяющий нормальную смену фаз активности и подавленности обычного человека в этом мире, со всеми его нюансами, и диагнозом «биполярное расстройство»? Что является «звоночками» диагноза?

Явные психотические симптомы, когда есть галлюцинации, бред, позывы к самоубийству или нанесению вреда себе. Это – «звоночки», это означает, что у вас есть диагноз, и надо срочно идти проверяться.

В мании хорошо заметно, что человек не в себе; он быстрее говорит, меньше спит — есть явные количественные показатели, по которым можно понять, что человек вышел в манию. И для депрессии тоже: сильная подавленность, а потом начинаются деструктивные штуки вроде неспособности читать, спать, что-то может болеть. То есть, есть конкретные симптомы, по которым можно отличить это от фаз обычного человека.

Как найти работу, если тебя уволили, у тебя не самая популярная специализация, при этом – шизотипическое расстройство плюс рекуррентная депрессия?

Начните с малого: регулярно принимать лекарства, и старайтесь взять под контроль эту штуку. Если вам интересна ваша работа, скорее всего, вы будете работать всегда, от этого ваш уровень будет расти, вам будут больше платить, работодатели будут вас перекупать. Если она неинтересна — я советую найти то, что интересно. Это единственный способ стать крутым специалистом, который может себя обеспечивать – в том числе, обеспечивать лечение.

Расскажите побольше о соматическом проявлении болезни. Вы писали, что еда перестает усваиваться – как это происходило?

Из того, о чем не рассказывала, могу упомянуть такое: я однажды почувствовала, в одно мгновение, как депрессия потихоньку уходит. Дело было в торговом центре. Я зашла туда по работе, надо было что-то купить, и я очень плохо себя чувствовала; не было сил ни на что. Я потерялась в этом центре – не могла понять, в какой части я нахожусь, где нужный магазин. В депрессии снижаются когнитивные способности. Я помню, что стояла и смотрела в пол, пытаясь собраться с силами, и, в какой-то момент резко повысилось качество звука, будто бы наушники были надеты кое-как, и их всунули в уши как надо.

Тогда я вдруг заметила, что на заднем плане играет музыка и зрение вдруг стало четче – я заметила рисунок на полу по кедами. То есть, соматические проявления действительно есть, они очень явные, и это очень печально – из взрослого трудоспособного человека ты превращаешься в старика.

Как вести себя, если у близкого человека БАР? Что можно и нужно делать, что нельзя?

Как я уже сказала – лечить, поддерживать, помогать. Обещать, что вы всегда будете поддерживать, если вы действительно собираетесь это делать, если вы готовы к этому сложному пути. Не следует относиться к человеку с БАР как к ребенку. Нужно уважать его решения. Я часто получаю письма с подобными вопросами: человек познакомился с девушкой (парнем), начали встречаться, и тут другая сторона говорит, что у него БАР, и он не готов к отношениям, а потом — «ты не вывезешь, пока».

Чаще такие письма пишут женщины про мужчин, и поясняют: «я готова к нему приехать, переехать, быть рядом, стеной для него, лечить, помогать, переживать фазы – как убедить его, чтобы он дал заехать к нему в квартиру и лечить его?» Надо понимать, что главная фраза от партнера «я не готов к отношениям с тобой».

«У меня БАР» — часто это просто вежливая отмазка. Если у человека биполярка, не стоит считать его каким-то ребенком, неразумным, которого вы сейчас спасете. Многие люди с биполяркой многое могут — и для себя, и для других, и, если они чего-то не делают, может и просто не хотят.

Посоветуйте, как найти хорошего и доступного по оплате врача в Москве для лечения этого заболевания.

Мой друг Андрей Бреслав делает сервис Альтер, и он для него отбирает проверенных психотерапевтов, с дипломом и состоящие в ассоциациях. Если бы я сейчас искала для себя психиатра, я бы зарегистрировалась там, отобрала бы одного-двух психотерапевтов, пошла бы к ним, и попросила бы их направить меня к их знакомым психиатрам, про которых известно, что они ездят на конференции и узнают про новые лекарства и методы.

Если психотерапевт работает с вашими заболеваниями, то у него должен быть пул психиатров, с которыми он уже вылечивал людей, и к которым он может вас направить. Так бы я искала.

Как и когда распознать такую особенность у ребенка? Как вести себя, если распознал?

Очень тяжелая тема. Я очень боюсь, что у моего ребенка будет моя проблема, хотя это совершенно не гарантировано — например, у моих родителей нет биполярки, и у брата нет, есть только у меня. Я думаю, если вы заметили подобное у ребенка, если у него действительно есть симптомы, и ему тяжело, надо поговорить с ним. Заходить надо именно с такой стороны: «Расскажи, тяжело ли тебе? Если тяжело, давай что-то с этим сделаем? Я знаю такую вещь, которая может помочь». Не запугивайте его. Если он маленький — можно подать это как есть: «тебе тяжело, но есть врачи, которые помогут». Если он взрослый, то все сложнее, и стигма работает, и вот это все. Я думаю, что надо любить и уважать своих детей, и они будут отвечать тем же, и тогда подобные разговоры будут проходить легче.

И, как я уже говорила, если у вашего близкого БАР, самое главное — не дать ему убить себя. У нас очень высокий процент самоубийств, выше 25%, кажется, и за этим надо следить.

Здравствуйте, как вы достигли ремиссии? У меня тоже БАР

Здоровья вам. Я достигла ремиссии довольно простым для объяснения, но сложным для выполнения способом. Я нашла хорошего психиатра, и я решила для себя, что буду и хочу лечиться. То есть, я не видела ни одного «плюса» в БАР, я не хотела маний и гипоманий, я хотела просто вырулить на норму, дожить до старости с большим счетом в банке, классным мужем и большим количеством детей в домике на море. Я осознала, что эта цель будет недостижима, если я не откажусь от этих коротких наркотических приступов удовольствия от мании, поэтому мании мне не хотелось вообще.

У меня много друзей, я не страдаю от нехватки внимания, и мне не нужно было дополнительной популярности, так что, такого плюса как повышенное внимание к своей особе я тоже не получала и не видела. Я составила для себя список вещей, ради которых я хочу вылечиться, и у меня не было ни одного голоса против. После этого я, как послушная девочка, принимала все, что прописывал мой психиатр, с побочками, естественно. Ходила на приемы, на психотерапию — хотя она и не помогала мне, после двух месяцев я просто спросила врача, можно ли уже прекратить, и он ответил, что у меня вроде бы решены проблемы с принятием диагноза. Вот так я вышла в ремиссию, пока все держится.

Повлияло ли БАР на привычки? Как удержать ремиссию?

Да, конечно. Может, вы смотрели фильм «Beautiful Mind», про Джона Нэша, который, когда к нему подходят новые люди, спрашивает: «ты его тоже видишь?» и убеждается, что это не галлюцинация. Иногда я тоже уточняю у мужа, видит ли он что-то, слышит ли он что-то, если что-то необычное. Слава богу, за последние 4 года это всегда было что-то реальное. Я отслеживаю свое состояние, я хорошо сплю, звоню врачу, если происходит что-то не то. Если мне кажется, что что-то не так – сразу еду на прием.

Мне несколько раз повышали дозы, и это помогало удерживать ремиссию.

Можно ли в таком состоянии и с таким диагнозом найти себя, самоопределиться с профессией, как это сделать? Спасибо.

Да, можно. Когда мне поставили первичный диагноз — пограничное расстройство личности, я начала много читать о ней читать. Многие симптомы сходились, они действительно сильно пересекаются; но я дочитала до того момента, где написано, что пограничное расстройство личность – это такая болезнь, которая в ядре имеет отсутствие у человека понимания, кто он. То есть, первопричина в том, что у него как будто бы нет своей личности, интересов, стремлений, желаний, и поэтому он находит партнера, вцепляется в него, перенимает все это, и, когда партнер его бросает, ему кажется, что из него вырвали кусок.

Я поняла, что у меня не пограничное расстройство, потому что я всегда знала, кто я, что я, чего я хочу. Я думаю, наверняка у вас есть интермиссии, или этапы с не самой жестокой депрессией или манией. То, какая в там – это, скорее всего, то, какая вы есть.

Как понять, где ты, а где диагноз?

Я хотела еще сказать кое о чем важном. Я могу рассказать о том, что человек ощущает после того, как ему говорят диагноз, и о том, как его принять. То есть, как принять, что тебе нужно будет постоянно лечиться.

Когда мне сообщили мой диагноз, мне было очень, очень, очень тяжело. По двум причинам. Я боялась, что я никогда не выйду в ремиссию и никогда не буду счастливой, как в детстве; что это чередование никогда не закончится и мне придется всю жизнь так мучиться, еще и дополнительно – из-за лечения и побочек.

Как я уже говорила, у меня жизнь была борьбой за то, чтобы мне было нормально, чтобы стало легче – я боролась за деньги, карьеру, чтобы поднять ребенка и самой не свихнуться; и я думала, что борьба когда-то должна закончиться, потому что мир справедлив, и все должно получиться, потому что я старалась.

И тут оказывается, что я могу как угодно стараться — проблема в голове, и, возможно, никогда не решится. Это был тяжелый удар. Оказалось, что от моих стараний и умений зависит далеко не все.
Вторая сложная вещь – это дифференцировать себя и свой диагноз. Эта болезнь влияет на личность человека, изменяет его.

Когда мне сказали диагноз, я вернулась домой и начала читать о том, как себя ведут биполярники, как они думают, как строят свою жизнь. У меня было ощущение зловещей долины: все, что я считала своим собственным характером, чем я гордилась, что я считала сильными сторонами себя, оказалось симптомами болезни.

70% моего характера оказалось симптомами. Я – это болезнь? Или наоборот? Какая я бы была без болезни? Без болезни меня не существует?

Есть такой сериал – «Мир Дикого Запада» про роботов, которых программируют жить определенной жизнью и проигрывать свои сценарии. Во втором сезоне есть сцена: шлюха из парка видит другого робота, который проживает ее сценарий.

У героини фраза: «А ты мне нравишься, в тебе нет черствости. Я дам тебе скидку», которую она повторяет каждый раз, когда в бар заходит новый мужчина.

И вот она сама заходит в бар как посетитель, видит другого робота, который точно так же поворачивается и повторяет ее фразу – и у героини такая боль на лице. И я испытала то же самое – я сидела и читала свои скрипты. Из-за того, что когда мне поставили диагноз, я была в глубокой депрессии, эти мысли меня постоянно грызли, я каждый день думала об этом.

Но, хотя мне было плохо, и я обо всем этом думала и думала, зачем все это, я продолжала пить лекарства. И вы продолжайте. Плохие мысли не должны отвлекать от главного. Ешьте свои таблетки, пока страдаете.

Но я вышла в ремиссию и привыкла к этим мыслям, и мне теперь все равно, где я и где эта болезнь. Я такая, какая есть. Да, мой опыт значительно сформировал то, какой я человек сейчас, как я поступаю и как говорю, но это – мой опыт, хотя он и похож на других биполярников.

У меня всегда оставалась воля, моя собственная, выборы всегда делала я сама – неважно, в мании, депрессии, гипомании. Эти выборы делают мой путь уникальным, они делает меня мной.

Я думаю, это еще и отвечает на такой важный вопрос: как вообще относиться к людям с заболеваниями. Я верю, что вас не определяет то, с каким дерьмом вы столкнулись. Многие страшные вещи могут случиться: можно заболеть, оказаться психом, быть ограбленным, оказаться на войне, попасть в плен к террористам. То, что вам не повезло, никак вас не характеризует. Вас характеризует то, как вы с этим справляетесь, как вы себя ведете в этой ситуации и какие решения принимаете.

Поэтому мне не страшно рассказывать работодателю о том, что у меня биполярка – я думаю, что я с честью с этим справляюсь. Это меня греет. И я понимаю, что мои люди, которых я уважаю, тоже это видят и понимают.

Вместо выводов: 5 самых важных пунктов, не все из которых я упомянула на эфире

1. Мой друг очень советует в Москве это место для лечения. Его цитата:

Граждан, имеющих постоянную регистрацию в Москве и страховой полис, они принимают бесплатно. И что самое главное, НЕ заводят специализированные карты. Иными словами никто кроме твоего лечащего врача не знает диагноз.
Штамп никакой ни где не ставится. В легких формах болезни можно, приезжать только днем, а спать дома.

2. Электрошок — один из самых эффективных и безопасных способов лечения депрессии. Люди избегают его, потому что это классический элемент ужастика о психиатрической клинике — тем не менее, доказано, что это более безопасно для мозга, чем длительное употребление нейролептиков, антидепрессантов и антипсихотиков. Электрошок помогал Кэрри Фишер в борьбе с биполярным расстройством — принцессе Лее, о которой мы мечтали все детство. Я сама электрошоковую терапию не пробовала, но если придется — пойду.

3. Одна из самых полезных книг о биполярном расстройстве — это "Беспокойный ум. Моя победа над биполярным расстройством" Кэй Джеймисон. Это врач-психиатр, специализирующаяся на биполярке и сама страдает БАР. Это та самая книга, которая расставила все точки над i для моей мамы — по ее словам, после прочтения ей стало намного проще жить, потому что она поняла все мои срывы, склонность к фатальности и жесткость в некоторых ситуациях.

4. Если ваш друг говорит о мыслях о суициде — отнеситесь к этому со всей серьезностью. Здоровый человек никогда не помышляет о суициде, если он, конечно, не самурай. Один из моих друзей писал мне о своих суицидальных мыслях и я не отнеслась к нему с достаточной теплотой из-за внутренних конфликтов в нашей ACM-тусовке — и мне было вдвойне тяжело помогать его маме организовывать похороны.

5. Если вы чувствуете, что теряете контроль — обратитесь за срочной помощью. Чувствуете, что выйдете в окно — позвоните в скорую. Лучше пролежать неделю в клинике и потом рвать всех на соревнованиях в Topcoder, чем уйти так бесславно. Если пытается выйти ваш друг — тоже позвоните в скорую. Когда вы успокоите его и уйдете домой — с огромной вероятностью он попытается сделать это снова и неважно, что этот человек был душой компании и собрал все дипломы на всеросе. Лучше испортить отношения, чем с тяжелым сердцем прощаться насовсем.

Продолжение завтра в это же время...

Автор: galimova_ruvds

Источник