Всё началось с американских комиксов после Второй Мировой. Дело в том, что до войны ввели запрет на продажу порнографии, а порнографией нередко занимались бывшие бутлегеры. И вот у них встали печатные станки, и надо было что-то срочно придумывать. Придумались комиксы, и поскольку с накалом обстановки из-за войны начала расти потребность в простых штуках (а комиксы тогда делали так, что читать уметь далеко не обязательно) и простых же супергероях, дарящих утешение.
Появились Супермен и его братва. Чуть позже, примерно с появлением Чудо-женщины, всё это эволюционировало обратно к мягкой порнографии (оценочное суждение). Забегая вперёд — доктор психиатрических наук обвинял эту серию в развитии множества половых извращений у малолетних американцев. Почему? Да потому что для аудитории самый естественный сюжет с дамой в трусах поверх остальной не очень богатой одежды — быть в беде. Сексуально. Ну, насколько тогда было возможно.
Важно: в посте много упрощений и обобщений, что вызывает ряд неточностей (потерь сжатия, особенно заметных для тех, кто прямо конкретно в теме).
Jill Lepore says: “In episode after episode Wonder Woman is chained, bound, gagged, lassoed, tied, fettered and manacled. She is locked in an electric cage. She is winched into a straitjacket, from head to toe… “Her eyes and mouth are taped shut. She is locked in a bank vault. She’s tied to railroad tracks. She’s pinned to a wall.”
Картинки-примеры тут и сама цитата отсюда же.
Итак, во время смутного времени дети покупали всё то, что находили. Сюжеты были просты, герои несколько гротескны по сегодняшним меркам, злодеи однозначно злы и непотребны. Чаще всего в роли злодеев выступали нацисты, и все их побеждали. Супермен бил их голыми руками, Микки Маус бил голыми лапами, в общем, реально все приложились. Это заходило. Дети радовались.
По чуть более поздней оценке проникновение комиксов было примерно на уровне 95% детской аудитории и 70% взрослой. Есть вопросы к методологии, но в целом порядок реалистичный. Тиражи бестселлеров — 500 тысяч штук.
Кризис жанра наступил после войны, когда нацисты как-то кончились. Им в сюжете нужна была срочная замена, а злых русских хакеров ещё не было. И тогда издатели решили, что супергерои будут воевать с преступностью. Очень быстро оказалось, что преступность как антигерои — так себе. Мелки, смешны и вообще недостойны настоящего пафосного дела. Это как тараканов давить танком.
И тут одному из бывших бутлегеров и порнокоролей приходит в голову офигенная мысль: а что, если сделать комикс про преступность? Предполагается, что у него богатое знание вопроса, прямо нутряное. Хороший опыт, он может накидать много фактуры и ярких примеров. Просто надо взять пару историй, переложить на вымышленные рельсы — и выпустить. Пробуем?
Попробовали. Зашло. Офигенно зашло. Рельсы были не так, чтобы вымышленные, но достаточные для того, чтобы никого не привлекать по результатам показаний.
Примерно так появилась массовая серия комиксов, где главные герои — сразу злодеи. Если вы играли в первый Dungeon Keeper, то знаете его слоган — «Evil is Good». Это породило первое явление романтизации преступного мира: как у нас сначала пацаны хотели стать космонавтом, а потом в 90-х «новым русским», так и в США начался этот процесс.
А чтобы привлекать внимание клиентов, надо было отличаться от конкурентов. Поэтому очень быстро по шкале от «слишком жестоко и кроваво» мы переходим к значениям: «фантастически запредельный уровень кровавости», и это уже более-менее привычно.
Ситуация осложнялась тем, что поскольку никакого контроля над комиксами не было, авторы находили экспертов и просили их поделиться опытом. Эксперты с радостью делились. А дальше полиция стала замечать, что некоторые особо одарённые личности используют комиксы как инструкции. И получается, чёрт подери!
То есть сначала просто малолетки признавались, что не знали, как правильно пытать жертву, но у них был комикс, а там всё нарисовано. Все так делают. Потом пошли уже дела серьёзнее: если приводить более современные примеры, то прочитав «Дневник киллера» можно нет-нет, да вынести пару хороших идей. Для бизнеса. Я вот до сих пор цитирую пару строк оттуда про точность постановки ТЗ в духе: «Разберись там с этим, ты знаешь, с кем».
Но молодой преступный мир брал не управленческие идеи, а прямо технологическую схему преступлений. И попадался.
Дальше малолеток отправляли к докторам в психиатрию. Психиатр немецкого происхождения доктор Вертхам видел только таких, и они все радостно делились деталями из комиксов, сравнивали себя с героями и вообще объясняли, какие там крутые ролевые модели. Поскольку нормальных детей доктор не особо видел, у него возникла гипотеза. Заключалась она в том, что комиксы надо изъять из продажи и сжечь, а потом больше никогда не продавать. С ней он пошёл в Конгресс, набрав кучу своих исследований. И даже написав книгу «Соблазнение невинных». То есть готовился не мгновенно, основательно и довольно громко.
Проблема стояла по стране остро, поэтому назначали комиссию и публичные слушания (дебаты по телевизору). Позвали родителей, психологов, полицейских и издателей. Из издателей пришёл только Билл Гейтс Уилл Гейнс из EC, остальные были из старой волны и, возможно, не хотели лишний раз сверкать лицами в месте скопления полицейских. Он был из новой волны: издательство благообразного детского почти-дисней-стиля с цветочками и бабочками досталось ему от папы в наследство. Папу он не так, чтобы любил, поэтому из духа противоречия (и рыночной ситуации) решил занять нишу хорроров и трешака. Что и сделал с большим успехом. И вот после длинного выступления упомянутого доктора он выходит на сцену и произносит короткую речь про то, что нефиг лезть своими грязными руками в искусство.
Я сейчас опять очень упрощу, но состоялся примерно такой диалог:
— А вы как-то думаете о том, что это всё может попасть к детям?
— Ну да, мы делаем хорошие комиксы и рассчитываем, что родители знают, что можно детям, что нельзя.
— А какая-то редакторская работа на эту тему, типа контроля чрезмерной жестокости, ведётся?
— Ну да. Мы всякую чернуху не печатаем, ориентируемся на хороший вкус. У нас же уважаемое крутое издательство.
— Ок, а вот что вы думаете по этому поводу? — спрашивает доктор и показывает в прямом эфире картинку:
— Это хороший вкус?
А надо сказать, что Вилли как раз недавно её редактировал. И попросил художника убрать с обложки реалистичное изображение спила шеи, потому что что-то оно несколько неприятно выглядело. А клиент любит больше, когда страшно, а не когда комикс нельзя читать за едой. Поэтому ответил, широко улыбаясь:
— Несомненно, это очень хороший вкус. Да вполне нормально, это ж крутой хоррор, мужик, ты чего!
Так его с этой улыбкой и запомнили.
По итогам слушаний приняли что-то близкое к Comics Code Authority 54-го года. Вот тут есть точные ограничения, но главное такое:
- Из комиксов изымается всё, что может повредить ребёнку с моральной точки зрения.
- Нельзя показывать схемы преступлений.
- Убирали сцены графического насилия, потому что комикс — это детский жанр.
Следствие: теперь, когда тигр ел человека, он сначала показывался в прыжке, потом чёрный кадр, потом довольный тигр, слегка обмазанный кетчупом. Взрослый получил символическую информацию, ребёнок не увидел, как кошечка играет глазиком, все счастливы.
Второе следствие: бум всяких фантастических комиксов, потому что преступления надо было совершать интересно, но с применением технических средств, которых не существует. Потому что сложно скопировать звуковую отвёртку и пойти с ней на дело.
Потом была назначена специальная комиссия (сначала туда вошли активистки движения против комиксов, то есть что-то вроде глав родительских комитетов), которая не давала никаких более детальных правил, но отвечала за метку «можно детям». Метка ставилась на то, что подходило для детей. Продавались комиксы вместе со взрослыми, но теперь родители могли выделять детям деньги с целевым назначением:
— Сынок, вот, иди купи себе милых добрых «Мстителей», а не «Адский хардкор с преступниками и роботами».
Каждый конкретный выпуск обсуждался экспертами и принималось решение, что важно, что нет. Например, вот Елизавета Ключикова (наш эксперт по лечению детей после ударного воздействия информацией и родителями) показала отличный пример, как телефон показался комитету слишком сексуальным. В контексте сотрудница приходит домой к Нику Фьюри:
Но самое крутое, что несколько десятилетий законов на разделение комиксов в продаже не было. И те, и другие издания продавались с одной полке в одном киоске всякому, кто даст денег. Вот ещё раз картинка в «7-11» в Японии. Дети подходят к стенду, листают открытый хентай, обсуждают, уходят. Но на обложке должно быть прилично.
Уже позже система возрастных рейтингов эволюционировала до чего-то гораздо более продуманное и предсказуемое.
Основные фиксы такие:
- Добавилось разграничение, что и кому можно продавать, что и как можно рекламировать.
- Появились более-менее понятные правила, чтобы сразу делать продукт для определённой возрастной категории. То есть вместо экспертной оценки после выпуска — чёрный список информационных объектов до.
- Появилась ответственность и судебная практика.
Как это выглядит у нас
Я знаю, у кого-то это может вызвать странную реакцию, но моё оценочное суждение — у нас эта система хорошо продумана. В смысле, что ты более-менее точно знаешь, что делать и как. И дети защищены. Есть косяки в размытости формулировок, про них сейчас поговорим, но общий алгоритм очень понятный. Не без перегибов, но пользоваться можно нормально.
Итак, схема:
1. Берёте закон «О защите детей от информации, причиняющей вред их здоровью и развитию», закон «Об основных гарантиях прав ребенка в Российской Федерации», решение Комиссии Таможенного союза от 23.09.2011 N 798 (ред. от 26.09.2017) «О принятии технического регламента Таможенного союза „О безопасности игрушек“ (вместе с „ТР ТС 008/2011. Технический регламент Таможенного союза. О безопасности игрушек“). Из них узнаёте, что очень мелкие детали дети могут запихать себе в нос, из радиоактивного пластика делать матрёшки не надо, и устраивать в детской книге лису, пропагандирующую идею сверхнасилия тоже.
2. Берёте законы о том, что вообще запрещено независимо от возраста. В итоге вряд ли можно делать явно порнографические фигурки (а вот в Японии — пожалуйста), и пропагандировать всякие штуки, которые отмечают звёздочками «запрещённая в России организация».
3. Выделяете из закона про защиту детей от информации вот примерно такую таблицу:
4. Принимаете решение, что у вас определённая категория. Например, 12+. Или 6+. Маркируете этим товар.
Всё, вы великолепны, больше ничего делать не надо. Даже если у вас там колобок с тяжким венерическим заболеванием расшатывает семейные ценности, вы всё сделали правильно.
Но есть ещё петля обратной связи. Как только этот колобок кому-то не понравится из потребителей, на вас ляжет заява. Точнее, сначала жалоба в Роспотребнадзор, они проведут проверку проверку того, насколько вы соответствуете категории. А наш аугментированный колобок из примера явно выпадает за 6+. Дальше суд, штраф юрлицу от 20 000 до 50 000 руб. + конфискация предмета; ИП — от 5 000 до 10 000 с конфискацией или административное приостановление деятельности на срок до 90 суток (ч. 1 ст. 6.17 КоАП). При желании результаты экспертизы можно оспорить, суд назначит свою, и она будет финальной.
Что делать, чтобы этого не было? Либо быть уверенным в том, что вы точно пройдёте экспертизу хорошо, либо же добавляются ещё пункты в алгоритм:
5. Несёте товар эксперту, который находится в списке экспертов РКН, причём по профилю — кто-то проверяет звук, кто-то картинки (и умеет отличать сторублёвую купюру с мужиком с голым первичным половым признаком от порнографии), кто-то по текстам и так далее. Список и все нужные детали вот.
6. Эксперт после изучения товара делает три копии бумажки, одну из которых отправляет в РКН.
Теперь, если на вас ложится жалоба, РКН смотрит: была экспертиза? Была. Товар в своей категории? В своей. По жалобе отказано. Даже если внезапно будет вторая экспертиза, которая покажет категорию хуже, то если заключение составлено экспертами из аккредитованного списка, можно ссылаться на отсутствие вины производителя (как совершившего все необходимые действия по классификации, и, как следствие, состава административного правонарушения).
Вот здесь можно насладиться документами по экспертизе. Вот хороший пример, что именно отсматривается.
Вот этот разбор клипа Шнура меня поразил последней фразой из цитаты и буквенным наращением числительного:
А вот из Манчкина:
Это причина повысить категорию из-за слишком милого андеда.
Там вообще много прекрасного, но я хочу показать другую нашумевшую аналогичную историю — получение разрешения на бренд.
Производитель водочной линейки «Белочка», компания ООО «Русинвест», оспорила запрет Роспатента на регистрацию образа взъерошенной белки, изображенного на бутылочных этикетках выпускаемой ею водки. Ранее Роспатент выносил решение о запрете патентовать мультипликационную «адскую белку»…
«…экспертиза Роспатента не учла, что сам водочный товарный знак «Белочка» известен широкому кругу потребителей и не вызывает возмущения. Доводы экспертизы об «оскаленной морде и выпученных глазах» производители водки сочли весьма субъективными, поскольку понятие красоты является непостоянным. В пользу того, что вид белки не носит антиобщественный и аморальный характер, компания привела аргумент, что этикетка уже запатентована за рубежом, в частности — в США, Литве, Армении, Азербайджане и Казахстане.».
Вот пруф в Известиях. Фраза „Понятие красоты является непостоянным“ стало юридическим мемом. К слову, выпученные глаза они вообще оспорили тем, что это анатомическая особенность белки, закреплённая в языке во фразе «бить белку в глаз». Я же говорю, обожаю юристов с чувством юмора.
Почему этот пример важен? Потому что если производитель оплачивает экспертизу, то эксперт волен толковать размытые вещи на своё усмотрение. А обойти можно много чего: например, жестокость к людям заменяется на жестокость к зомбям, а они почти люди. Или вот лица закрыты масками: под ними кто, люди или пришельцы? Дальше градация такая: кровь зеленеет. Ещё младше? Монстры без лиц и антропоморфных фигур. И так далее. Хотите литературно ругаться? Хрен там, со словарём много чего можно придумать. Но скажу, что то же объявление в газете «Пропала собака, белая сука. Сука!» мне завернули как-то, но по EULA с газетой.
Сейчас большая часть судебной практики связана с рекламой (ФАС весело гнездит тех, кто делает не то). Кстати, типовой косяк — поставить 8+, когда в законе ближайшие доступные 6+ и 12+. Получится, что маркировки просто нет.
У нас был случай, когда рекомендовали в ситуации 12+ на игроков от 8 лет не вводить потребителя в заблуждение, а поставить сразу на игроков от 12 лет. Потому что, с одной стороны, назначение маркировки — чтобы родители решали, делать или нет такое, а с другой — не путать человека при выборе товара.
Поэтому мы сделали три вещи ещё пару лет назад:
— Выпустили версию Шакала без упоминания рома (пираты исторически дезинфицировали им воду).
— Поменяли возраст на базовой версии.
— Ввели правило под каждой меткой про возрастное ограничение подписывать, почему так.
Ещё из наших историй — пришлось переделывать «Зомби в доме», чтобы не было частей монстров и оружия на коробке (поэтому там садовый инвентарь двойного назначения).
А вот у коллег из независимых издателей есть ещё прекрасный пример градации картинок игры «Рейдеры»:
Изображение предоставлено Дмитрием Тэлери
А, да. Поделиться я хотел ещё тем, что сейчас шумиха связана с компьютерными играми, как когда-то она была связана с комиксами. А я просто процитирую кусок поста ivansychev:
Авторы книги Grand Theft Childhood уверены: «Сосредоточившись на такой простой, но малозначимой цели, как жестокость в компьютерных играх, родители, социальные активисты и политики игнорируют более важные и уже известные причины насилия, включая социальные, поведенческие, экономические, биологические и психические факторы».
Так что если «Дети в подвале играли в Гестапо, зверски замучен сантехник Потапов», то это не только информационные объекты из товаров. Это родители. И вообще среда. Ну хотя бы отчасти. Но на компьютерные игры и комиксы целиком перевалить проще.
Поэтому в следующей серии мы поговорим про то, что в итоге становится с теми детьми, на которых информационно повлияли родители, близкие люди, друзья, учительский состав и так далее. И как с ними работать. А сейчас мне осталось сказать спасибо детскому психологу коррекции Елизавете Ключиковой и юристу нашей группы компаний Оксане Груздевой за неоценимую помощь в ответах на мои тупые вопросы.
Автор: Сергей Абдульманов
