О «времени жизни в бою» — бойца, танка, подразделения — наслышаны все, кто имел хотя бы касательное отношение к армейской службе или оборонной промышленности. Но что в реальности стоит за этими цифрами? Действительно ли, отправляясь в бой, можно начинать отсчитывать минуты до неминуемого конца?
Бытующие в широких массах военнослужащих представления о времени жизни в бою удачно изобразил Олег Дивов в романе «Оружие Возмездия» — книге о службе «устиновских студентов» на закате советской власти: «Они, гордо: наш дивизион рассчитан на тридцать минут боя! Мы им открытым текстом: нашли чем гордиться!». В этих двух предложениях сошлось все — и гордость своим смертничеством, и перенос неверно понятой тактической оценки дееспособности подразделения во времени на жизнь его личного состава, и отторжение такой ложной гордости более грамотными товарищами…
Представления о том, что существует вычисленная продолжительность жизни для отдельных частей и соединений, пришли из практики штабной работы, из осмысления опыта Великой Отечественной. Средний промежуток времени, в течение которого полк или дивизия, согласно опыту войны, сохраняли боеспособность, и назывался «временем жизни». Это вовсе не означает, что по истечении этого срока весь личный состав будет перебит врагом, а техника сожжена.
Возьмем дивизию — основное тактическое соединение. Для ее функционирования нужно, чтобы в стрелковых подразделениях было достаточное число бойцов — а они выбывают не только убитыми, но и ранеными (от трех до шести на одного убитого), заболевшими, стершими до костей ноги или травмированными люком БТР… Нужно, чтобы инженерный батальон имел запас того имущества, из которого будут наводиться мосты — ведь по ним батальон снабжения повезет все, что необходимо частям и подразделениям в бою и на марше. Требуется, чтобы ремонтно-восстановительный батальон располагал необходимым количеством запчастей и инструмента для поддержания техники в рабочем / боеспособном состоянии. И все эти запасы не безграничны. Израсходование тяжелых механизированных мостов ТММ-3 или звеньев понтонно-мостового парка приведет к резкому снижению наступательных возможностей соединения, ограничит его «жизнь» в операции.
Губительные метры
Таковы факторы, влияющие на жизнеспособность соединения, но не связанные с противодействием противника. Теперь обратимся к оценке времени «жизни в бою». Сколько может прожить отдельный солдат в сражении, ведущемся с использованием того или иного оружия, с применением той или иной тактики. Первый серьезный опыт таких расчетов был представлен в уникальном труде «Будущая война в техническом, экономическом и политическом отношениях». Книга вышла в шести томах в 1898 году, а автором ее был варшавский банкир и железнодорожник Иван Блиох.
Привыкший к числам финансист Блиох при помощи собранного им уникального коллектива, состоявшего из офицеров Генштаба, попробовал математически оценить воздействие новых видов оружия — магазинных винтовок, пулеметов, артиллерийских орудий на бездымном порохе и с бризантным зарядом — на тогдашние виды тактики. Методика была весьма проста. Из французского военного руководства 1890 года брали схему наступления батальона. Брали полученные на полигоне вероятности поражения ростовой цели окопавшимся стрелком из трехлинейных винтовок. Скорости, с которыми движется под бой барабанов и звуки рожков цепь стрелков, были хорошо известны — и для шага, и для бега, на который французы собирались переходить при сближении с противником.
Дальше шла самая обычная арифметика, дававшая поразительный результат. Если с рубежа в 500 м к сотне окопавшихся стрелков с магазинными винтовками начинает приближаться 637 пехотинцев, то даже при всей быстроте французского порыва к рубежу 25 м, с которого тогда считалось уместным переходить в штыковую, останется только сотня. Никаких пулеметов, проходивших тогда по ведомству артиллерии, — обычные саперные лопатки для окапывания и магазинные винтовки для стрельбы. И вот позицию стрелков уже не в состоянии взять шестикратно превосходящая масса пехоты — ведь у сотни пробежавших полверсты под огнем и в штыковом бою немного шансов против сотни лежавших в окопе.
Пацифизм в цифрах
На момент выхода «Будущей войны» в Европе еще царил мир, но в несложных арифметических выкладках Блиоха уже видна была вся картина грядущей Первой мировой, ее позиционный тупик. Как бы ни были выучены и преданы знамени бойцы, наступающие массы пехоты будут сметены огнем пехоты обороняющейся. Так и получилось в реальности — за конкретикой отошлем читателя к книге Барбары Такман «Августовские пушки». То, что на более поздних фазах войны наступавшую пехоту останавливали не стрелки, а пересидевшие артподготовку в блиндажах пулеметчики, ничего по сути не изменило.
На основании методики Блиоха очень просто вычислить ожидаемое время жизни пехотинца в бою при наступлении с рубежа 500 м до рубежа 25 м. Как видим, 537 из 637 солдат погибли или были тяжело ранены за время преодоления 475 м. Из приведенной в книге диаграммы видно, как сокращалось время жизни при приближении к противнику, как повышалась вероятность погибнуть при достижении рубежей 300, 200 м… Результаты оказались столь наглядными, что Блиох считал их достаточными для обоснования невозможности европейской войны и поэтому позаботился о максимальном распространении своего труда. Прочтение книги Блиоха побудило Николая II созвать в 1899 году в Гааге первую мирную конференцию по разоружению. Сам автор был представлен на получение Нобелевской премии мира.
Однако расчетам Блиоха не суждено было остановить грядущую бойню… А ведь в книге была масса других выкладок. Например, показывалось, что сотня стрелков с магазинными винтовками выведет из строя артиллерийскую батарею за 2 минуты с дистанции 800 м и за 18 минут с дистанции 1500 м — не правда ли, похоже на описанных Дивовым артиллеристов-десантников с их 30 минутами жизни дивизиона?
Третья мировая? Лучше не надо!
Работы тех военных специалистов, которые готовились не к предотвращению, а к успешному ведению войны, перерасти холодная война в горячую Третью мировую, широко не публиковались. Но — парадоксально — именно этим трудам было суждено способствовать сохранению мира. И вот в узких и не склонных к публичности кругах штабистов стал использоваться расчетный параметр «времени жизни в бою». Для танка, для бронетранспортера, для подразделения. Значения для этих параметров получали примерно так же, как некогда Блиох. Брали противотанковое орудие, и на полигоне определяли вероятность попадания в силуэт машины. В качестве мишени использовали тот или иной танк (в начале холодной войны обе противоборствующие стороны для этих целей задействовали трофейную германскую технику) и проверяли, с какой вероятностью попадание снаряда пробьет броню или заброневое действие выведет машину из строя.
В результате цепочки расчетов и выводилось то самое время жизни единицы техники в той или иной тактической ситуации. Оно было сугубо расчетной величиной. Наверное, многие слышали о таких денежных единицах, как аттический талант или южногерманский талер. Первый содержал 26 106 г серебра, второй — всего 16,67 г того же металла, но и тот и другой никогда не существовали в виде монеты, а были всего лишь мерой счета более мелких денег — драхм или грошей. Так и танк, которому предстоит прожить во встречном бою именно 17 минут, — это не более чем математическая абстракция. Речь идет лишь об удобной для времени арифмометров и логарифмических линеек интегральной оценке. Не прибегая к сложным расчетам, штабист мог определить, сколько танков понадобится для боевой задачи, в ходе выполнения которой требуется под огнем пройти то или иное расстояние.
Сводим воедино расстояние, боевую скорость и время жизни. Определяем по нормативам, сколько танков в строю должно остаться на ширину фронта после того, как они пройдут через ад боя. И сразу понятно, подразделению какой численности боевую задачу следует поручить. Прогнозируемый выход из строя танков не обязательно означал гибель экипажей. Как цинично рассуждал в повести офицера-фронтовика Виктора Курочкина «На войне как на войне» механик-водитель Щербак, «Вот было б счастье, если б фриц закатал болванку в моторный отсек: машине капут, и все живы». И для артдивизиона исчерпание получаса боя, на который он был рассчитан, означало прежде всего израсходование боекомплекта, перегрев стволов и откатников, необходимость ухода с позиций, а не гибель под огнем.
Нейтронный фактор
Условное «время жизни в бою» успешно служило штабным офицерам и тогда, когда приходилось определять срок боеспособности наступающих танковых подразделений в условиях применения противником нейтронных боеголовок; когда нужно было прикинуть, какой мощности ядерный удар выжжет вражеские противотанковые ракеты и продлит время жизни своим танкам. Задачи применения гигантских мощностей решались простейшими уравнениями: именно они давали однозначный вывод — ядерной войны на Европейском ТВД необходимо избежать.
Ну а современные системы управления боевыми действиями, от самых высокоуровневых, таких как Национальный центр управления обороной РФ до тактических, таких как Единая система управления тактического звена «Созвездие», используют более дифференцированные и более точные параметры моделирования, которое теперь ведется в реальном масштабе времени. Впрочем, целевая функция остается прежней — сделать так, чтобы и люди, и машины жили в бою максимальное время.
