Гораздо вероятнее, что на какое-то из исследуемых нами небесных тел проникнут земные микроорганизмы и там приживутся. Такая перспектива крайне неприятна, поскольку, как минимум, лишает ученых возможности изучать планету в ее первозданном виде. Поэтому ее стараются уменьшить, применяя различные средства. Это называется planetary protection. Вот о ней и поговорим.
Отличная от нуля вероятность занесения микроорганизмов существует и для «другой стороны». Знаете, что сделали благодарные современники с первыми астронавтами, побывавшими на Луне? По выходе из спускаемого аппарата всех троих посадили в герметичную капсулу, а затем, уже в Хьюстоне — в капсулу побольше, где герои провели три недели, общаясь с прессой, родственниками и даже Президентом США через стеклянное окно. Ибо карантин! В 1969 году уже никто не верил в селенитов, а вот возможность обнаружения на Луне микробов и контакта с ними рассматривалась всерьез.
Кстати, про Луну. Мы знаем ее обширно, но поверхностно — в прямом смысле этого слова. По последним данным, на Луне есть вода. На глубине в десяток метров уже нет космической радиации и температура, вероятно, выше нуля, а главное — резко не меняется. В таких условиях на Земле живут и хорошо себя чувствуют тысячи, если не больше, разных видов бактерий. Почему бы не рассматривать вариант лунной жизни как потенциально возможный? И прилетающих оттуда путешественников сдавать в поликлинику — для опытов. А еще туда можно занести земные бактерии, которые на новом месте тоже почувствуют себя неплохо. Совершенно тоже самое можно сказать про Марс и еще несколько больших и малых тел Солнечной системы.
Пока же основные силы науки брошены на то, чтобы не допустить заражения иных миров земной жизнью. Ибо уж она-то существует абсолютно достоверно. Поэтому все аппараты, отправляемые в места, где хотя бы потенциально возможна местная жизнь, подвергаются тщательному обеззараживанию, а их сборка проводится в «чистых комнатах». Эталоном здесь до сих пор является дезинфекция АМС «Викинг», отправленных на Марс в 70-е. Тогда результатом всех усилий стало снижение концентрации микробов до 300 тыс на весь аппарат. Это мало — в кубическом сантиметре обычной почвы обитает от нескольких миллионов (в Арктике), до нескольких миллиардов (в тропиках) бактерий. Но, чтобы дать начало новой жизни, хватит и одной.
Кстати, о чистых комнатах. Они иногда исследуются на предмет микробной чистоты и эти исследования дают забавные результаты. В чистых комнатах JPL и NASA за последний десяток лет отыскались около сотни видов бактерий, половина из которых была ранее неизвестна науке. Это олиготрофы — организмы, привыкшие к скудному рациону и, вообще, суровым условиям жизни. Попав в стерильную среду, они ощутили свободу от конкурентов и принялись осваивать жизненные пространства. Именно они считаются наиболее вероятными «выживальщиками» на Марсе.
Эксперименты с земными микробами позволили установить примерно с десяток видов бактерий, способных жить и размножаться в условиях, похожих на марсианские. Надо только обеспечить им защиту от радиации, причем на роль таковой подойдет слой грунта толщиной с миллиметр-другой.
Пока суть да дело, АМС Cassini, отработавшая много лет на орбите Сатурна, была уничтожена путем введения в атмосферу планеты-гиганта. Жизнь на ней, во всяком случае похожая на нашу, считается абсолютно невозможной, а вот на спутниках — может быть. Аналогичная судьба уготована зондам, изучающим Юпитер.
С 1959 года контроль и регулирование всей деятельности, могущей привести к «инфицированию» других небесных тел относится к компетенции комиссии по исследованию космического пространства (англ. Committee on Space Research) или КОСПАР (англ. COSPAR) — международной организации, созданной специально для этой цели.
