Бум-бум-бум-бум-бум, звучит бесконечный, бессмысленный, броуновский шум, стук, какофония, напоминающая капли дождя, бьющие по жестяной крыше. В этом звуке нет ритма, он — единая масса, полотно, скульптура, по своей монументальности не уступающая статуе Свободы. Его создатель — швейцарец со странным именем Зимун, король картонных коробок и ватных шариков.
Да, именно картонные коробки, пробка и шарики из различных материалов — основные инструменты Зимуна (и конечно, не стоит забывать о скрытых в недрах скульптур электродвигателях). Он строит из мусора композиции высотой в несколько этажей, и эти композиции звучат. Звуковая скульптура — относительно молодое направление в искусстве, разновидность саунд-арта, в котором принимает участие не только акустическая, но и материальная составляющая. Звук в данном случае является не самостоятельным произведением искусства, как в музыке, а неотъемлемой частью инсталляции. Сам же Зимун, несмотря на молодость, — мастер саунд-арта высочайшего класса, а его картонные инструменты — шедевры кинетического искусства.
Точка отсчета
Многие современные мастера звуковой скульптуры начинали как музыканты, архитекторы и художники. Зимун не исключение. Он родился в Берне в 1977 году и еще в детстве обучился игре на нескольких инструментах. Нулевые Зимун посвятил музыке: играл в различных группах, пытался начать сольную карьеру, создал ряд амбициозных проектов. Однако звук никогда не был единственным интересом в его жизни: швейцарец с детства увлекался и другими видами искусства — фотографией, анимацией, живописью. А в 2000 году даже получил специальный приз на престижном конкурсе фотографии Swiss Youth Photo Award.
Но время шло, и Зимун хотел не просто записывать треки, а создавать звук в режиме реального времени, причем такой звук, который бы не зависел от музыканта-исполнителя. Так он пришел к звуковой скульптуре — первая работа такого плана увидела свет в Швейцарии, в бернском арт-пространстве Tonus-Music Labor. С тех пор Зимун получил широкое признание по всему миру, его выставки проходили в Париже, Лихтенштейне, Сан-Паулу, Бухаресте, и главное, что он нашел свой собственный стиль. Звуковая скульптура переродилась в звуковую архитектуру, жанр значительно более сложный и монументальный. В последние годы Зимун проводит пять-шесть собственных выставок и остается дома лишь на пару месяцев в году, отрешаясь от мира и размышляя над новыми инсталляциями.
Полное погружение
У его работ нет названий. Поэтому любой сайт, посвященный творчеству Зимуна, или картинная галерея, выставляющая его экспозицию, встречает зрителя заголовками вроде «16 двигателей постоянного тока, вата, картонная коробка 60 x 60 x 60 см». Впрочем, даже на самом незатейливом видео понятно, в чем именно состоит ценность подобной простоты: Зимун совершает чудо, преобразовав мертвую материю во что-то новое и самоценное, а кроме того, живое, двигающееся, развивающееся, иногда — даже угасающее. Это тот случай, где сумма явно превосходит слагаемые.
Для иллюстрации можно взять одну из последних работ Зимуна — «329 двигателей постоянного тока, ватные шарики, цистерна для толуола». Эта стационарная инсталляция, расположенная в швейцарском городке Доттикон, представляет собой огромную, построенную в 1951 году на территории местного химического завода цистерну для хранения толуола. Зимун отшлифовал ее внутреннюю поверхность, выкрасил ее в белый цвет и равномерно покрыл компактными двигателями постоянного тока. К каждому двигателю прикреплена нить с большим ватным шариком-катышком, беспрерывно и бессистемно бьющимся о металлическую стенку цистерны. 329 «броуновских» ударных установок в сумме своей создают эффект дождя, те самые бесконечные «бум-бум-бум». Огромную цистерну для удобства работы срезали с основания и перенесли в другое место — к чему тут мелочиться, при таких-то объемах?
Или еще одна скульптура, «318 двигателей постоянного тока, пробковые шарики, картонные ко-робки 100 x 100 x 100 см». Выглядит она как длинный коридор, построенный из картонных коробок и освещенный изнутри. Зритель идет по темному ангару, видит свет, заходит — и попадает в странное царство мерного дождевого шума, пробковые шарики бьются, как птицы, о картонные стены. Бум-бум-бум, гипнотический эффект. Надо сказать, что у Зимуна есть целая серия (более десятка) работ, построенных из картонных коробок и пробковых шариков. Звучание у них сходное, различается только планировка и конструкционные решения. Но в этом и суть звуковой архитектуры.
Машины или природа?
Критики характеризуют работы Зимуна как преображение, демонстрацию окружающей среды посредством технических средств. Его скульптуры соединяют в себе визуальную, звуковую и пространственную составляющие. На первый взгляд, они — манифест неживой природы, царство машин и кинетики, однако стоит попасть внутрь, и их механическая, однообразная работа оборачивается практически точной имитацией знакомых мотивов: тут и стук дождя, и треск пламени, и шум бегущего ручья, и шорох листьев. Как говорит сам скульптор, в этом нет никакого противоречия, поскольку главная цель — создание бесконечно сложных систем с помощью бесконечно простых средств.
На заре своего творчества Зимун использовал в инсталляциях значительно большее количество элементов и компьютерные контроллеры — это позволяло достигнуть поистине швейцарской точности. Однако позже он предпочел запланированному и размеренному ходу вещей сложность и непредсказуемость единожды запущенного процесса. Интересно, что отказавшие элементы Зимун ремонтирует далеко не сразу, потому что самостоятельность — неотъемлемая часть любой из работ швейцарца. Замкнутая система склонна к энтропии, и запущенные в определенный момент времени звуковые скульптуры развиваются, живут и угасают. Отказывающиеся прыгать шарики для пинг-понга или остановившиеся моторы время от времени становятся объектом насмешек посетителей инсталляций. Но даже они — часть системы.
Еще один пример — это бесконечная волна, которая называется по‑зимуновски просто: «36 вентиляторов, 4,7м3 пенополистироловых гранул». Под воздействием искусственного ветра эти гранулы образуют в замкнутом пространстве беспрерывно шевелящийся белый океан, на который зритель может смотреть снаружи через полукруглые окна. Хаотичное мельтешение гранул создает, помимо визуального эффекта волны, характерный звук сильного ливня.
Возвращение к истокам
Интересно, что настоящие имя и фамилию швейцарского скульптора можно найти только в связи с его самым ранним увлечением, музыкой. Мы оставим их в секрете — заинтересованным предлагается провести самостоятельное расследование, тем более что записываться Зимун продолжает и по сей день. Обычными эти работы назвать трудно, даже здесь их автор остается верным себе, экспериментируя с жанром, формой и содержанием. Его музыкальные композиции неуловимо напоминают другие, архитектурные аудиосистемы — то ли общей сложностью и невероятной четкостью, то ли ощущением преходящести всего и вся, которое после них остается.
В интервью Зимун говорит, что заворожен возможностью создавать сложные структуры из ничего, представая в образе холодного интеллектуала, скорее препарирующего природу, чем восхищающегося ею. Вместе с тем в творчестве швейцарца парадокс все же есть: в какой-то момент он сознательно отказывается от контроля над системами, отпуская свои детища в свободное плавание. И они стучат, шуршат, шумят, жужжат, дергаются, шевелятся, танцуют. И в этом броуновском шуме проявляются очертания нового здания.
Саунд-арт как вид искусства окончательно сформировался в первой половине XX века. Огромный вклад в его развитие внесли, в частности, советские футуристы 1920-х годов — Евгений Шолпо, Михаил Цехановский, а также изобретатель Лев Термен, чей знаменитый терменвокс конструкционно представлял собой значительно больший интерес, нежели издаваемые им звуки. Высшей точкой искусства, в котором звук имеет ценность только в сочетании с производящим его инструментом, можно назвать Блэкпульский приливной орган, огромную скульптуру, построенную в 2002 году Лайамом Кертином и Джоном Гудингом. Восемнадцать труб этого 15-метрового гиганта через сложную акустическую систему соединены с кромкой берега и «поют», используя энергию приливов и отливов. Таким образом скульпторы позволяют услышать голос моря. Аналогичные поющие структуры установлены в хорватском Задаре («Морской орган») и Сан-Франциско («Волновой орган»).
