В 1969 году два исследователя из Беркли, Пол Кэй и Брент Берлин, опубликовали книгу о довольно новаторской идее: каждая культура в истории, развивая свой язык, придумывала названия для цветов в одном и том же порядке.
Они выяснили это на основе простого теста на идентификацию цвета, в котором 20 респондентов распределили 330 цветных карточек по названию.
Если язык имел шесть слов, это всегда были чёрный, белый, красный, зелёный, жёлтый и синий. Если четыре, это всегда были чёрный, белый, красный, а затем зелёный или жёлтый. Если их было всего три, то это всегда были чёрный, белый и красный, и так далее.
Теория была революционной — и она сформировала наше понимание того, как появляются цветовые термины.
Если бы я показал вам эти образцы и попросил назвать цвета, что бы вы ответили?
Перевод выполнен при поддержке компании EDISON Software, которая профессионально занимается разработкой для web и недавно сделала редизайн своего сайта.
Вы бы вероятно сказали, что это синий, фиолетовый и коричневый.
Но если ваш родной язык Wobé из Côte d’Ivoire, то вы вероятно используете одно слово для обозначения всех трех цветов.
Это происходит потому что не во всех языках такое же количество базовых цветовых категорий.
В английском их 11. В русском 12.
А в некоторых языках вроде Wobé только 3.
Исследователи обнаружили, что если язык имеет только 3 или 4 основных цвета, они могут обычно предсказать какие это будут цвета. Так как они это делают? Как и следовало ожидать, в разных языках используются разные слова для обозначения цветов.
Но исследователей интересовали не эти простые переводы, а то как цвета в принципе получают названия. Потому что несмотря на то, что мы привыкли думать о цветах в категориях, на самом деле цвет это спектр.
Совершенно непонятно почему у нас должен быть базовый цветовой термин для этого цвета:
но не для этого:
До 1960 года среди антропологов было распространено мнение, что народы просто выбирали цвета из спектра случайным образом.
Но в 1969 году два исследователя из Беркли, Пол Кей и Брент Берлин опубликовали книгу, опровергающую это предположение.
Они попросили 20 человек, которые говорили на разных языках, посмотреть на эти 330 образцов цвета и классифицировать каждый из них по их основным цветам.
И они нашли нечто похожее на универсальную картину: если в языке было шесть основных слов для обозначения цвета, они всегда были для черного (или темного), белого (или
светлого), красного, зеленого, желтого и синего.
Если у них были четыре основных цвета, они были черным, белым, красным, а затем зеленым или желтым.
Если всего три, то черный, белый и красный.
Было выдвинуто предположение, что по мере развития языков люди создавали названия цветов в определенном порядке.
Сначала черный и белый, затем красный, затем зеленый и желтый, затем синий, затем другие цвета вроде коричневого, фиолетового, розового, оранжевого и серого.
Эта теория была революционной. Они не были первыми исследователями, заинтересованными в вопросе о том, как мы называем цвета.
В 1858 году Уильям Гладстон, который позже стал на четыре года премьер-министром Великобритании — опубликовал книгу о древнегреческой работе Гомера.
Его поразил тот факт, что во всем тексте не было много цветов, а когда они и упоминались, Гомер использовал одно и то же слово для «цветов, которые, по нашему мнению, существенно отличаются».
Он использовал одно и то же слово для обозначения фиолетового, когда описывал кровь, темное облако, волну и радугу и говорил о море как о чем-то напоминающим вино.
Гладстон не нашел вообще никаких упоминаний синего и оранжевого.
Некоторые исследователи восприняли эту книгу и другие древние писания как повод для ошибочного предположения, что раньше общества были дальтониками.
Позже в 19 веке антрополог Уильям Риверс отправился в экспедицию в Папуа-Новую Гвинею, где он обнаружил, что у некоторых племен были только слова для обозначения красного, белого и черного, в то время как у других племен были дополнительные слова для синего и зеленого.
“Экспедиция была для исследования культур на отдаленной группе островов в проливе Торрес между Австралией и Новой Гвинеей. Её цель заключалась в том, чтобы исследовать психические характеристики островитян.” Он утверждал, что количество цветовых терминов в популяции были связаны с их «интеллектуальными культурным развитием.»
И использовал свои выводы, чтобы утверждать, что папуасы были менее физически развиты, чем европейцы. Берлин и Кей не делали таких расистских выводов, но их цветовая иерархия столкнулась с огромным количеством критики.
Во-первых, критики отметили, что в исследовании использовался небольшой размер выборки — 20 человек, все из которых были двуязычными англоговорящими людьми, а не носителями одного языка. И почти все языки были из индустриализованных обществ — вряд ли это лучший портрет всего мира.
Но это также связано с определением того, что вообще такое «основной цветовой термин». На языке Yele в Папуа Новой Гвинее, например, существуют только основные цветовые обозначения для черного, белого и красного.
Но есть широкий лексикон повседневности. Такие объекты как небо, зола и древовидный сок используются в качестве сравнения цветов и охватывают почти все английские слова для обозначения цвета.
Есть также такие языки, как Hanunó'o на Филиппинах, где слово может означать как цвет, так и физическое чувство. Они имеют четыре основных понятия для описания цвета — но они находятся на спектре света против темноты, силы против слабости и влажности против сухости.
Такие языки не подходят для теста идентификации цвета. Но к концу 1970-х годов Берлин и Кей нашли ответ для критиков. Они назвали его Мировое исследование цвета.
Они провели тот же тест на 2,600 носителей 110 языков из неиндустриализированных обществ, которые не были учтены ранее. Они обнаружили, что с некоторыми поправками цветовая иерархия все еще действует.
Восемьдесят три процента языков соответствуют иерархии. И когда они усреднили центральную точку, где каждый докладчик обозначил каждый из цветов своего языка, они оказались со своего рода тепловой картой.
Эти итоги были очень близки к среднестатистическим ответам англоговорящих людей, которые обозначены здесь.
Вот что говорит Пол Кэй:
«Просто получается, что большинство языков делают сокращения в одном и том же месте. В некоторых языках меньше сокращений, чем в других.»
(речь идет о решении народов “выбросить” какой-либо цвет из лексики)
Таким образом, эти цветовые этапы широко распространены по всему миру… но почему?
Почему слово для определения красного находится перед словом для определения синего? Некоторые предположили, что этапы соответствуют яркости цвета в естественной окружающей среде. Красный находится в крови и в грязи. Синий же в свою очередь встречался довольно редко до производства различной продукции.
Недавно исследователи когнитивной науки изучили этот вопрос, запустив компьютерное моделирование того, как язык развивается посредством разговоров между людьми. Моделирование представляло искусственных “посредников” с несколькими цветами за раз, и через серию простых переговоров, эти “посредники” разработали общие обозначения для разных цветов.
В каком порядке появились эти обозначения? Во-первых, красноватые тона, затем зеленые и желтые, затем синий, затем оранжевый.
Результат очень сильно совпал с оригиналом. И это говорит о том, что есть что-то в самих цветах, что ведет к этой иерархии.
Красный принципиально более отчетливый, чем другие цвета. Итак, что же все это значит? Почему это имеет значение?
Ну, это говорит нам, что, несмотря на наши многочисленные различия между культурами и обществами… существует что-то универсальное в том, как люди пытаются познать мир.
Еще
Подробнее об исследованиях, упомянутых в этом видео:
- Кук, Кей и Реджир об Опросе о Цветах
- Стивен К. Левинсон о цветовых терминах Yele
- Джон А. Люси о цветовых терминах Hanunó'o
- Лорето, Мукерджи и Триа о симуляции называния цветов
Чтобы узнать больше о том, как слова для цветов вашего языка могут повлиять на ваш взгляд, ознакомьтесь с этой видео-лекцией:
Автор: Алексей JetHackers Стаценко
