Перевод статьи Билла Гейтса
Ко второму семестру моего первого курса в Гарварде я начал посещать курс, на который не записывался, и практически прекратил ходить на занятия по курсам, куда я был записан – кроме курса введения в экономику «Ec 10». Меня очень интересовала эта тема, и преподаватель был прекрасный. Одной из первых вещей, которые он рассказал нам, была диаграмма спроса и предложения. Примерно так работала глобальная экономика, когда я учился в колледже (а это было столько лет назад, что я не люблю признавать, насколько давно это было):
На основании этого графика можно сделать два предположения. Первое более-менее работает и сегодня: с повышением запроса на продукт повышается и предложение, а цена падает. Если цена оказывается слишком большой, запрос падает. Идеальная точка, в которой две линии пересекаются, называется равновесием. Равновесие – вещь волшебная, ибо она максимизирует пользу для общества. Товары доступны, их много и с них имеется прибыль. Все в выигрыше.
Второе предположение состоит в том, что общая стоимость производства увеличивается с увеличением предложения. Представим себе, что Ford выпускает новую модель автомобиля. На создание первого автомобиля уходит больше денег, поскольку необходимо потратиться на разработку и испытания. Но на каждый последующий автомобиль нужно потратить определённое количество материалов и труда. Сборка десятого автомобиля стоит столько же, сколько и сборка тысячного. То же верно и для других вещей, доминировавших в мировой экономике большую часть XX века, включая сельское хозяйство и недвижимость.
Программное обеспечение так не работает. Microsoft может потратить много денег на производство первой копии новой программы, но на производство каждой последующей практически ничего не тратится. В отличие от товаров, двигавших нашу экономику в прошлом, ПО – актив неосязаемый. И ПО – не единственный пример: есть ещё данные, страховка, электронные книги и даже фильмы.
Та часть мировой экономики, что не вписывается в старую модель, продолжает увеличиваться. И это серьёзно влияет на всё, от налоговых законов до экономической политики, на то, какие города процветают, а какие отстают, но в целом, правила, управляющие экономикой, не успевают за действительностью. Это одна из крупнейших тенденций в глобальной экономике, на которую мало кто обращает внимание.
Если вы хотите понять, почему это имеет значение, то наилучшим объяснением из всех, что я видел, можно выбрать книгу «Капитализм без капитала», которую написали Джонатан Хаскел и Стиан Уэстлейк [Capitalism Without Capital by Jonathan Haskel and Stian Westlake]. Они начинают с такого определения неосязаемых активов, как «нечто, чего нельзя потрогать». Звучит очевидно – но это важное отличие, поскольку индустрия неосязаемого работает не так, как индустрия осязаемого. Продукты, которые нельзя потрогать, обладают совершенно иной динамикой в смысле конкуренции, рисков и оценки производящих их компаний.
Хаскел и Уэстлейк выделяют четыре причины, по которым неосязаемые инвестиции ведут себя иначе:
- Невозвратные издержки. Если ваши инвестиции не сыграли, у вас не остаётся физических активов, вроде станков, которые можно было бы продать, вернув часть денег.
- Тенденция к возникновению эффекта перелива, которым могут воспользоваться конкуренты. Сильнейшая сторона Uber – сеть её водителей, но часто можно встретить водителя Uber, который подвозит клиентов Lyft.
- Большая масштабируемость по сравнению с физическими активами. После первоначальных трат на первый экземпляр продукты можно размножать бесконечно почти бесплатно.
- Большая вероятность возникновения ценных синергетических эффектов совместно с другими неосязаемыми активами. Для примера Хаскел и Уэстлейк используют iPod: он скомбинировал протокол MP3 от Apple [только это формат, и разработала его не Apple / прим. перев.], миниатюрный жёсткий диск, навыки дизайна и лицензионные соглашения с музыкальными лейблами.
Ни одно из этих свойств не является хорошим или плохим само по себе. Они просто отличаются от того, как работают товары, произведённые промышленностью.
Хаскел и Уэстлейк доступно всё это объясняют – книга напоминает учебник без пространных комментариев. Они не относятся к этой тенденции, как к чему-то плохому, и не дают жёстких рекомендаций. Они просто не спеша пытаются убедить читателя, почему этот переход имеет значение, и предлагают общие идеи по поводу того, что страны могли бы сделать, чтобы не отставать от мира, в котором схема спроса и предложения из «Ec 10» имеет всё меньше значения.
Книга раскрывает глаза на эту тему, но она не для всех. Хотя Хаскел и Уэстлейк хорошо умеют объяснять, чтобы понять их рассуждения, требуется некоторое знакомство с экономикой. Если вы прошли экономический курс или регулярно читаете финансовый раздел журнала Economist, у вас не будет проблем с тем, чтобы понять их доводы.
Книга ещё больше убедила меня в том, что законодатели должны исправлять свою экономическую политику, чтобы она отражала новую реальность. К примеру, инструменты, которые многие страны используют для измерения неосязаемых активов, отстают от реальности, поэтому они получают неполную картину экономики. США не учитывала ПО при подсчёте ВВП до 1999 года. И даже сегодня ВВП не учитывает инвестиции в такие вещи, как исследование рынка, брендирование и тренировку – неосязаемые активы, на которые компании тратят огромные деньги.
Мы отстаём не только в области измерения – есть множество больших вопросов, по которым многие страны должны вести дискуссии. Являются ли законы, касающиеся торговых марок и патентов, слишком жёсткими, или слишком мягкими? Нужно ли обновить политику, касающуюся конкуренции? Как нужно менять систему сбора налогов, и нужно ли? Каков наилучший способ стимуляции экономики в мире, где капитализм происходит без капитала? Нам нужно, чтобы в этих вопросах рылись очень светлые умы и гениальные экономисты. «Капитализм без капитала» – первая книга, из всех, что я видел, которая зарывается в эти вопросы глубоко, и я думаю, что люди, определяющие политику, обязательно должны её прочесть.
На то, чтобы мир инвестиций принял компании, построенные на неосязаемых активах, потребовалось время. На заре компании Microsoft мне казалось, что я объясняю людям про нечто, полностью им чуждое. В нашем бизнес-плане использовался не тот способ оценки активов, к которому привыкли инвесторы. Они не могли представить, какую прибыль мы сможем увидеть в долгосрочном периоде.
Сегодня сложно себе представить, чтобы кого-то нужно было убеждать в том, что ПО – разумный предмет для инвестиций, но с 1980-х многое изменилось. Пора менять и наше представление об экономике.
Автор: Вячеслав Голованов
