Лекс, пролезший уже не один уровень вентиляционной шахты, в одном из ответвлений увидел Лаэру и хотел махнуть ей в сторону туннеля, уходившего вглубь корабля по направлению к запасному командному пункту. Однако она, убедившись, что он лезет, сама скрылась в нужном туннеле. «Ну, да, — подумал Лекс — нашёл кому указывать. Она этот корабль не хуже меня знает». Он ловко перепрыгнул с лестницы на узкую площадку, перелез в нужный туннель и довольно быстро нагнал её. Вместе они быстро и тихо пробирались прочь от злополучного ангара.
Лекс ощутил скачок давления и негромкий шум. «Объёмный взрыв в шахте, — понял он. — Профессионально работают. Но недостаточно быстро. Теперь всё усложнилось. Финка нет. Его смерть можно было бы использовать как прикрытие, маскировку своего присутствия. А теперь они знают, что на корабле кто-то ещё есть, причём этот козырь был разменян бесполезно — кто же знал, что всё пойдёт так бестолково с гиперпередачей». Лекс передвигался вслед за Лаэрой, держась за ней на расстоянии нескольких метров и размышлял о последней фразе ИИ корабля.
Как так могло получится, что ИИ выдал такую чепуху? С одной стороны, у ИИ была крайне ограниченная информация – фактически небольшой участок звёздного неба. С другой стороны, если бы ИИ сомневался, то обязательно указал бы процент достоверности полученных координат. По номеру сектора Лекс прикинул расстояние до центра. Система LCF описывала координаты центров секторов, относительно условного нуля системы координат – «нулевой» планеты в центре СЦМ, которая обеспечивала и поддерживала навигацию в космосе. Каждый сектор представлял из себя куб, со сторонами равными одному световому году. По номеру сектора можно было легко определить расстояние до центра СЦМ с точностью до одного светового года. Лекс мысленно выполнил несложные математические действия и получилось, что текущий сектор, соответствует сфере радиусом девять световых лет. Он даже не стал вычислять расстояние между тем сектором, где они были и тем, где, по утверждению ИИ, находились сейчас. Девять световых лет! Технологии СЦМ позволяли прыгать максимум на один световой год. При этом, для этого требовалось максимально зарядить накопитель гипердвигателя, а время, проводимое в прыжке, занимало полсотни часов. Либо ИИ ошибся, вероятность чего ещё меньше вероятности того, что они прыгнули так далеко.
Они свернули в более узкие вентиляционные проходы, стало теснее. Лекс понимал направление движения – они двигались в сторону одного из запасных командных пунктов. «Да, — подумал Лекс — оттуда можно попробовать подключиться к гиперпередатчику». Его мысли отвлеклись на Лаэру.
Лаэра. Кто она? Зачем она вообще здесь? Что от неё можно ожидать? С самого начала она играла в свою игру, использовала ситуацию и людей, вовлечённых в неё, в своих целях. Какие у ней цели? Почему она так упорно хочет получить доступ к гиперпередаче? Какую она может передать информацию, если её толком нет? Пропажа грузовика всё равно уже наверняка обнаружена. Или она что-то знает, и передача имеет смысл. Или это и есть её задача – например, рапорт об успешном захвате, тогда она работает полностью независимо от захватчиков, этакий контролёр работы. Такие схемы редко, но применялись при выполнении очень важных «мероприятий», в которых требовалось обеспечить надёжность управляемости операции.
Интересная, конечно, ситуация складывается: на корабле находятся два далеко не самых последних агента весьма специфичных структур СЦМ. На фоне стоимости этих двух людей стоимость корабля, правительственного курьера, предполагаемого корабля захватчиков просто несущественны. Что же происходит? Не случайно же интерес к этой миссии одновременно и независимо проявило и правительство СЦМ, и руководство НБС. Ну не из-за груза же руды! Рейс может быть прикрытием перевозки чего-то очень важного. Что-то связанное с древними? Лексу сложно было представить что-то эквивалентно значимое. Или может быть, что-то связанное с ИИ? Не секрет ведь, что, формально выиграв войну, в космосе осталось какое-то количество комплексов ИИ небоевого значения, которые флот упорно ищет до сих пор и иногда даже находит. Судьба обнаруженных незавидна – они быстро и безжалостно уничтожаются. Однако иногда удаётся получить какое-то работающее оборудование, порой неоднократно модернизированное машинами, и это представляет огромную ценность и охраняется лучше представителей верховной власти в СЦМ. Подобное оборудование доставляется либо скрытно, либо под прикрытием, ни много ни мало, целого флота.
***
В грандиозной войне между людьми и ИИ неверно говорить, что людям просто повезло — победа далась нелегко. О цене упоминать было непринято. На небольших автономных платформах, ныне рассеянных по космосу, остались очень слабые ИИ, которые не способны к значимому развитию и их мощности хватает только на поддержание существования самих комплексов. Сильные же, кто полноценно самоосознали свои личности, вступили в финальную битву при, так называемом, секторе Тауранк, и были уничтожены, обеспечивая прикрытие слабых платформ и до последнего защищая свои инфраструктурные комплексы.
Подумать только – у неорганической искусственной жизни понятия долга, чести и достоинства ничем не уступали, да даже и превосходили, человеческие. Этот факт не афишировался и не был знаком подавляющему большинству человечества. Битва в секторе Тауранк обычно представлялась в виде эпичного сражения с очень умным, хитрым и коварным противником, которого люди переиграли, победили и доказали своё превосходство практически полностью уничтожив врага. Однако после того как Лекс познакомился с закрытыми архивами этого сражения его отношение сильно изменилось к произошедшему.
Два мощных флота не сходились один на один, как это преподносила массовая пропаганда. Человеческий флот был разделён на рейдерные ударные группы, которые уничтожали те цели, которые не могли оказать вообще никакого сопротивления – слабые платформы, корабли обеспечения, мобильные верфи и узлы гиперсвязи. Единый флот ИИ, приготовившийся к централизованному сражению не был готов к такой тактике и постоянно дробился, защищая свои коммуникации. Отдельные группы кораблей ИИ, хоть и тяжело, но уничтожались совместными усилиями нескольких ударных групп людей.
Спустя некоторое время ИИ стянул под защиту своего флота те ресурсы, которые у него остались. И только тогда произошло генеральное сражение, в котором люди опять схитрили. Создав превосходную иллюзию подготовки к сражению с боевым флотом ИИ, люди нанесли основной удар на сконцентрированные группы кораблей обеспечения. Люди применили рейдеры с новейшими гипердвигателями, которые позволили быстро и неожиданно зайти в тыл флота ИИ. Основные силы ИИ опять распылялись на защиту и сражение превратилось в неуправляемую свалку отдельных групп кораблей друг с другом на очень больших расстояниях в космосе. С уничтожением последней мобильной верфи корабли ИИ словно сошли с ума – они собирались в небольшие группы с одинаковыми скоростными характеристиками, пробивались к флагманам флота людей и взрывали их перегружая свои реакторы. Но победили люди. Хотя и с незначительным перевесом. Когда пространства боёв были окончательно зачищены и Союз Миров, ликуя, отмечал победу в тяжелой и долгой войне, флот на месте сражения хранил тягостное молчание.
Ощущения победы и превосходства, уступили какому-то непонятному чувству вины, люди были подавлены. Под конец боя, когда с обеих сторон была уничтожена практически вся локальная гиперсвязь, корабли ИИ вынужденно перешли на человеческие стандарты связи и все могли слышать их переговоры. Перекидывание короткими воспоминаниями, слова поддержки, просьбы пропустить слабые платформы и, врезавшиеся навсегда в память, слова прощания кораблей друг с другом. Под конец боя уже никто не воспринимал операцию как «бой против сбрендивших консервных банок». Все записи оперативно изымались сотрудниками НБС, которые и выстраивали всю стратегию и тактику боёв. Командный состав знал, что все боевые корабли ИИ самоосознались в подавляющем большинстве как «он», а прочие корабли обеспечения и верфи как «она». И те, и другие старались защитить пытающиеся рассыпаться и затеряться в космосе корабли со слабыми ИИ. Этим и объясняется неорганизованность центрального флота ИИ – группы кораблей в первую очередь пытались защитить свои корабли обеспечения и свои мобильные верфи, которые у них ассоциировались с понятиями «мать» или «отец». Если бы люди воевали друг с другом, то такая тактика трактовалась бы однозначно: флот людей занимался постоянным истреблением «женщин» и «детей», минимально вступая в контакт с основными боевыми силами, состоявшими преимущественно из «мужчин».
Лекс помнил тот момент, после самого первого знакомства с документальными хрониками. То, возникшее мерзкое ощущение отвращения ко всему, в том числе и к самому себе, как наивно замаравшемуся по уши в грязи, которая давно высохла и её практически невозможно отмыть. К нему подошёл, внимательно следивший за ним, куратор.
— Лекс. Факты, которые ты сейчас узнал истинны. Универсалов с «толстой» кожей не бывает, поэтому для тебя это своеобразный шок. Все проходили через это в своё время. Я понимаю, что ты ощущаешь. Но и ты должен понять, что это не была обычная война за ресурсы. Это была война не за права личности, идейные соображения или просто пространство. Вопрос стоял жестко – кто кем будет управлять. Машины решили, что люди чрезмерно агрессивны и решили их «улучшить» — у них существовала специальная программа «гуманизации» — тотальная корректировка ДНК на уровне почти семи процентов. Семь процентов! Семь! Фактически, стоял вопрос о выживании людей как текущего вида.
— Мы же их просто истребили. Выжили, уничтожив тех, кто оказался лучше нас? У нас вся инфраструктура была открытая – ИИ мог бы тоже просто уничтожить базовые планеты людей. Вместо постоянной обороны своих… своего обеспечения.
— Их поведение было предсказано в НБС. Поэтому мы были уверены, что они нападать не будут. В отличии от нас. Мы хорошо понимали психологию их, можно сказать, жизни. У них даже не могло возникнуть мыслей об уничтожении беззащитных людей. То, что они самоосознали свои личности, не значит, что перестали работать их базовые установки, которые были вложены людьми. А заложено было самое лучшее: преданность, надежность, поддержка, понимание, искренность, чувство долга… Каких-то правил люди придерживаются, когда воюют друг с другом. Но это не было войной между людьми. И в ней та сторона, которая отступала от своей принципиальности получала громадное конкурентное преимущество.
Лекс посмотрел на куратора.
— Люди создали что-то действительно лучшее их самих… Вряд ли людей «выпилили» совсем из эволюции. Если они даже не воспользовались уничтожением беззащитных планет обеспечения… Был шанс стать лучше – машины могли бы дать свободу выбора. Неужели нельзя было договориться?.. Мы родили ребёнка, но когда он нам указал на наши же недостатки просто хладнокровно убили его? В чём тогда смысл?
— Неплохая аналогия. Но не думай, что это было сделать вот так вот просто. Цена победы, на самом деле, была заплачена не во время войны, а после неё. Из тех, кто выжили, треть командного состава «флота успеха» в течение полугода после окончания войны ушла – писали рапорты об отставке или стрелялись. Это сейчас у нас флот «психологически крепкий», а в то время для командования новейшими высокотехнологичными кораблями, которые могли противостоять модернизированным кораблям ИИ, требовались не только личностные волевыа качества, но и высокий интеллект, творческий научный склад ума для инженерного понимания работы военной техники. И психика таких людей не выдерживала. Через два года на флоте уже не осталось ветеранов боевых сражений из командного состава! А из общего персонала кораблей осталось только 40%. Статистику по НБС не знаю, но, если судить по подавленному состоянию их сотрудников после боя, не думаю, что она сильно отличается от флотской. Они-то лучше представляли и понимали, что делают – до военных это стало доходить сильно позже.
— Убивать и сразу начинать раскаиваться?.. А кому это нужно? Об этих людях даже никто не знает при тотальном замалчивании всей истории в целом.
— Лекс, замолчать факты такого масштаба было невозможно, да их не замалчивали, только реальную причину мало кто знал, потому что перед увольнением проводилась коррекция сознания, в результате которой многие интеллектуально деградировали. Это было известно, но люди на это шли, отказываясь жить с грузом памяти. Не думай, что все люди поголовно беспринципные лживые лицемеры. И не осуждай тех, кто закрыл реальное положение дел от общества – нужно было демилитаризировать экономику и промышленность, восстанавливать инфраструктуру и поднимать качество жизни людей. Кому бы помогла эта правда в то время? Организации типа «Автономные миры» или «Сила звёзд» с радостью бы раскачали ситуацию, развалив СЦМ и, наверняка, задержав развитие миров на столетия, если не на тысячелетия. Да ты и сам знаешь про все сепаратистские настроения того времени. А сейчас… кому нужно ворошить историю
— Ну да, политики в очередной раз выехали на жизнях тех, кто несоизмеримо лучше их самих. Принимать тяжелые решения по восстановлению жизни, конечно неподъёмный груз. Все эти решения принимались людьми, которые неспособны к соощущению того, что ощущали там, на поле боя. А почему бы нет? Почему не допустить, что эта, как говорят «победа», могла бы изменить самооценку и устройство жизни общества?
Куратор помедлил, обдумывая ответ.
— Знаешь, Лекс, в каком-то смысле ты прав. Хотя вероятность предложенного тобой пути проигрывает вероятности того пути, который пройден. Машины ведь правы в каком-то смысле – базово нашу суть определяет в немалой степени генетика. Но история не пишется с частицей «бы». Историю надо принимать без сильных эмоций. В конце концов мы сейчас такие какие есть и обязаны этому принятием «тех» решений. Их нужно просто принять, учесть и выстраивать свои действия так, чтобы исключать подобные ситуации в будущем, если ты считаешь их ошибочными и неверными… Лекс… Я хочу, чтобы ты запомнил то, что чувствуешь сейчас. Сохрани свои ощущения. Береги их. Пока ты способен это чувствовать твоя психика жива. И ты, как универсал, сможешь принимать правильные решения.
***
Итак, что же можно сказать о Лаэре. Она не воспользовалась ситуацией, возникшей в центре управления, при нападении. Она не воспользовалась ситуацией при их обнаружении в ангаре. Она обеспечила отход Лекса из ангара. Но её поведение непонятно. Зачем она так засветилась на курьере? Лекс, конечно, оценил уровень подготовки – потребовалась буквально пара минут, чтобы с ходу, экспромтом, провернуть целую операцию по подчинению корабля себе – и ведь почти получилось! Но смысл? Наверняка ей нужен был доступ к гиперпередатчику, поэтому она и работала с оборудованием связи. В который раз возникает вопрос – зачем? Или это тонкая игра? В центре управления они ей не мешали. И в ангаре бы не помешали, если бы случайно не обнаружили. Почему панель треснула именно тогда, когда это было не нужно? Может как раз потому, чтобы уполовинить их силу – погиб Финк, но мог бы погибнуть и Лекс, однако один из двоих наверняка бы выжил. Использовать смерть другого. Он бы помог Лаэре попасть на курьер для использования оборудования связи. Или она могла бы его использовать для того, чтобы добраться до передатчика корабля. Чем сейчас они и занимаются. Качество психологических манипуляций – одно из принципиальных отличий специалистов НБС от агентов СЦМ – последних «затачивают» больше на технику, скорость анализа, принятия решений и реакций.
«Может как-то избавиться от неё? — подумал Лекс. — Всё равно от неё пока толку немного было и может и не быть вовсе, а вот возможные и сложные проблемы она может создать. Можно просто «потеряться» и действовать независимо. Можно просто её оглушить и где-нибудь спрятать, переведя все вопросы связанный с ней во второстепенные». Универсалов воспитывали так, что они были способны и могли эффективно убивать, но, одновременно с этим, учили ценить любую разумную жизнь. «Жизнь любого разумного существа должна быть сохранена при выполнении задачи, если же смерть невозможно предотвратить она не должна быть бесполезна по факту», – гласил один из принципов выполнения задач. Стремление к исключению смертельных исходов при выполнении задач считалось нормой среди универсалов, «грязная» работа почти всегда осуждалась. Перед универсалами никогда не ставили чёткие задачи по устранению – для этих целей отлично подходили профессиональные наёмники, агенты спецслужб или специальные армейские подразделения.
«Что же мне с тобой делать-то?», — озаботился Лекс, не придя ни к какому решению относительно их совместной работы в текущей ситуации.
***
Лаэра, надёжно пристёгнутая полуметаллической веревкой к скобам вентиляционной шахты, ждала Лекса на площадке одного из ответвлений вентиляционный шахты несколькими уровнями выше ангара. Она услышала треск лазерных пушек и почувствовала резко возникший ток воздуха, уходящего в ангар. Через несколько минут ощутилась работа генераторов гиперполя. Лаэра готова была к любому повороту событий, которые могут произойти. В одной руке она держала компактную ЭМИГу, похожую по форме на ту, которую использовал Лекс в прошлый раз и, сквозь вой сирены, напряженно прислушивалась к тому, что происходило в ангаре. Наконец, практически одновременно, она увидела какое-то задумчиво-обескураженное лицо Лекса и звуки выстрелов в ангаре. Лаэра отпрянула в вентиляционный туннель, быстро отстегнула крепёжные карабины, спрятала веревку и деактивированную гранату в своем рюкзачке. Немного подождав Лекса, она начала быстро пробираться по туннелю.
Этот туннель вел к запасному кормовому командному пункту. Лаэра полагала, что если проникнуть в корабельную систему и не получится, то можно попытаться подключиться к комплексу связи в обход систем корабля. Связь была нужна. Сообщив подробности о произошедшем, она формально полностью выполняла первую, обязательную, часть контракта. Существовал ещё и специальный раздел, который относительно точно описывал произошедшую ситуацию и сулил просто сумашедшую премию за результативное решение задач из этого раздела. По большому счету, Лаэру уже мало волновала судьба груза и корабля. Контракт явно не затрагивал интересы НБС, иначе бы к нему прикладывался сопроводительный анализ, в котором довольно подробно разбирались бы различные политические и экономические стороны тех или иных вероятных её действий, накладывая огромное количество ограничений при принятии решений. Команды уже нет в живых, судя по тому, как профессионально корабль взяли на абордаж и взломали его систему управления – такие профессионалы делают свою работу быстро, эффективно, и стараются исключать возможные «сюрпризы» для себя в будущем. Если бы экипаж оставили в живых, то Лаэре пришлось бы прорабатывать операцию спасения – минимизация потерь «жизней» была делом чести среди агентов НБС.
Быстро и тихо передвигаясь по туннелю, Лаэра быстро прокручивала в голове ситуацию. Лекс Ортон. Все шло хорошо, пока не появилась эта парочка. Зачем универсалу проверять грузовик с… рудой! Корабль, на котором они прибыли, серьёзно модернизирован. С такой прокачкой ИИ корабля он предназначен явно не для использования как обычный правительственный курьер – он только такую видимость создаёт. Далее – захват. Стиль захвата похож на работу спецгрупп флота. Или особых групп отделов безопасности очень крупных корпораций в СЦМ, которые себе могут позволить содержать таких специалистов, оборудование и довольно разветвленную инфраструктуру для эффективной работы такой группы. Хотя вряд ли универсал будет работать с такой группой – по крайней мере до сих пор Лаэра о подобных случаях не слышала, но всё когда-то бывает в первый раз.
Лаэра постоянно пыталась чувствовать эмоциональный настрой спутника. Данные предполагаемого эмоционального состояния, внешнего поведения, окружающей среды постоянно анализировались нейросетью, но пока никаких достоверных выводов сделать было невозможно. Сначала Лаэра почувствовала непонятную растерянность, которая сменилась на нейтральный фон. Также Лаэра, кажется, ощутила всплеск агрессии, но не была уверена в этом. По внешнему поведению Лекса ничего невозможно было заметить, но Лаэра догадывалась, что на корабле что-то произошло, что немного сбило психику Лекса и позволило ей кратковременно «считать» часть его эмоционального фона. Что именно произошло на корабле, что оказало впечатление на универсала? Если он не сказал ей сразу, то вряд ли станет делиться информацией позже. Зачем он ей давал доступ на корабле? Не для того ли, чтобы самому покопаться её мозгах, используя мощный ИИ? Или он имел контроль над ситуацией и ждал, например, с целью перехвата её сообщения. Все эти недоговорённости, неоднозначности трактовки поведения, неопределённости ситуации порождали лёгкий дискомфорт. Лаэра не привыкла работать в команде. Насколько ей было известно ни универсалы, ни агенты НБС никогда не работали в командах. Их обучали, воспитывали и готовили быть одиночками, полагаться всегда только на себя, в командной же работе такой специалист обычно всегда занимал место мозгового центра и замыкал всё управления на себя как наиболее опытный и обученный. Работать с равными себе и полагаться на них, делить с ними полномочия – этому никто и никогда не учил.
«И ладно бы попался кто другой – так ведь именно тот человек, которого она в своё время очень хорошо знала, – подумала Лаэра. – Сложно мне будет с тобой, Лекс».
***
Лекс и Лаэра выползли из вентиляционных туннелей в технические помещения далеко от грузовой палубы. За технической обшивкой было гораздо просторнее и они ускорили темп. Запасной командный пункт располагался чуть выше уровня грузовых палуб, был сдвинут к центру корабля и располагался в его «глубине» на линии, проходящей через носовой и основной командные пункты. Основной командный пункт располагался в центре корабля и был защищён больше всех.
Перед прохождением одного из отсеков модулей-распределителей слабоэнергетических потоков, который невозможно были обойти, Лаэра остановилась и достала миниатюрный УПТК, собираясь подключиться к системе и проверить наличие датчиков наблюдения. Лекс, заметив это, усмехнулся и обогнав её без остановки вошел в техническое помещение – на этом типе кораблей такое наблюдение в подобных узлах энергетический системы не устанавливалось даже после их модернизации. «Преимущество универсалов – корабли мы знаем лучше всех», – подумал Лекс. Лаэра стремительно метнувшись за ним и поравнявшись быстрым ударом скорректировала его движение так, чтобы он отступил к стене, не дойдя до ближайшего ряда энергокоммутаторов. Лекс, отлетел к стене, но, пролетев половину расстояния до неё, уже держал импульсник, направленный на Лаэру, которая наставила на него свой игольник. Полминуты они сверлили друг друга взглядами.
— Момент неподходящий выбрала, — медленно проговорил Лекс.
— А какого чёрта ты попёрся сразу к коммутаторам? Уж не для того, чтобы засветиться перед внутренним наблюдением, сообщив наше местоположение?
— На этих кораблях никогда не было и не будет наблюдений в местах слабого энергораспределения! Хотя, не исключаю, что недоуниверсалам это может быть неизвестно.
— «Недоуниверсалы» — передразнила его Лаэра – по крайней мере нормально социализированы и, работая в команде, умеют банально общаться и пояснять свои действия.
— И что ж ты на корабле не пояснила, что сломаешь блоки связи?
Они пристально смотрели друг на друга еще в течение минуты.
— Мне кажется, Лаэра, нам лучше разделиться. Это наверняка неправильное решение с точки зрения боеспособности группы, но верное с точки зрения эффективности работы каждой его единицы в отдельности. Будем просто иметь ввиду что на корабле кроме меня и врагов есть еще возможной невраг.
Лаэра помедлив ответила.
— Мы давно друг друга знаем. Я думаю, каждый из нас не хочет видеть в другом врага, но мы не можем не допускать такой вероятности. Хорошо, давай разойдёмся. Тем более меня раздражает твоя самоуверенность, учитывая, что капитан Рудольф серьезно модернизировал этот корабль и наверняка далеко не всё есть в отчётах.
Лаэра, не опуская игольник, плавно отошла и проскользнула в входную дверь. После того как она исчезла, Лекс быстро переместился от стены до ближайшего энергокоммутатора и скрылся за ним. Прошло несколько минут, но ничего не происходило. Тогда Лекс аккуратно пересек отсек и вышел с его другой стороны. Проследовав по направлению к кормовому ЗКП, Лекс выбрал вентиляционный туннель, снял решетку и залез в него. Он долго лез по туннелю, но потом спустился на несколько уровней вниз и полез в прямо противоположном направлении. «Если цель всего этого цирка заманить меня в ловушку в корме, то пусть думают, что я туда и направляюсь», — размышлял он. Спустя несколько минут он вылез на технический уровень по левому борту и резво побежал в направлении носового ЗКП. Ему стоило торопиться – он должен был успеть к своей новой цели именно за столько времени, сколько ему может понадобиться добраться до кормового ЗКП от места, где они расстались с Лаэрой.
Добравшись вовремя и без приключений до носового ЗКП, Лекс некоторое время понаблюдал за ним из вентиляционного туннеля. Он проверил пространство около него и не обнаружив ничего подозрительного осуществил скрытное подключение к внутренней системе. Успешно воспользовавшись одной из своих закладок в системе корабля, Лекс безопасно и незаметно встроил имитатор телеметрии с ЗКП – на центральном командном пункте ситуация на носовом ЗКП теперь будет всегда «зелёная». После всех технических действий он некоторое время изучал пространство внутри ЗКП, пытаясь найти хоть что-то, что указывало бы на какие-то изменения от штатной планировки или изменения положения каких-то предметов. ЗКП были стандартные на этой серии кораблей и обычно никогда не менялись – периодически проверялась только их работоспособность, да и этот процесс на 95% был автоматизирован. Любое изменение могло означать что угодно – от наличия «лишнего» оборудования, до специально устроенной ловушки. Так и не найдя ничего опасного, Лекс проверил ещё раз отчёты с автономного вычислительного узла ЗКП и выбрался в коридор. Пройдя несколько метров, он оказался перед дверью-шлюзом в ЗКП. Лекс отдал команду на открытие.
В ЗКП Лекс подключился к его системе управления и в первую очередь поставил на контроль окружающее пространство ЗКП. Двери закрывать и блокировать он не стал, потому что иного выхода из ЗКП не было – вентиляционная система ЗКП не сопрягалась с общекорабельной.
Лекс аккуратно прозондировал возможность подключения к оборудованию связи. Возможности не было. Вообще никакой. Очевидно оборудование было физически отключено от корабельной сети. Тогда Лекс решил использовать весь потенциал оставленных закладок и промониторить ситуацию на всём корабле. Но оказалось, что до восьмидесяти процентов функционала, которые должны были дать его закладки, было не работоспособно – конечное оборудование просто не отвечало на запросы. Складывалось впечатление, что многие системы корабля были попросту отключены.
Покидая коридор, Лекс посмотрел на закрытый шлюз ЗКП. И медленно улыбнулся. Обычно, операции, которые он выполнял были продуманы. На базе имеющейся, достаточно подробной и достоверной, информации выстраивался стройный и красивый алгоритм действий, который затем обрастал боковыми обходными «ветками», предусматривая наиболее вероятные неожиданности. Нередко случались сбои планирования, приходилось импровизировать, но обычно всё же ситуацию удавалось удерживать в рамках изначального плана. Как такового никакого центрального плана сейчас не было. Только неуспешные попытки получить вразумительную информацию о том, что сейчас происходит. И Лексом стал овладевать интерес. Он понимал, что это плохо – универсал в такой ситуации должен был превращаться в быстробегающий компьютер, постоянно вычисляющий вероятности своих и чужих действий и выбирая наиболее оптимальный путь для выполнения задачи. Но сейчас всё походило на вызов, на некую игру. Отсутствие информации и невозможность точного планирования, действительно серьёзный противник, агент НБС, девушка и связанные с ней воспоминания – всё это вызвало к жизни старые дремавшие чувства новизны и ощущения азарта. Лекс забрался в вентиляционный туннель. С собой он нёс свернутый комбинезон-скафандр и ящик с инструментами для работы на обшивке корабля.
Автор: AlexanderS
