В ноябре доктор Обри де Грей был в Испании и принял участие в Longevity World Forum в Валенсии, на котором он дал пресс-конференцию, организованную его другом, инженером из MIT Хосе Луисом Кордейру.
Доктор Обри де Грей является научным руководителем (CSO) и основателем SENS Research Foundation. В Мадриде и Валенсии Обри де Грей повторил Tendencias21 одно из своих самых ярких заявлений 2018 года: «В будущем будет много разных лекарств, чтобы обратить вспять старение. Через пять лет многие из них будут работать в ранних клинических испытаниях».
Longevity World Forum – конгресс по долголетию и геномике в Европе. Он является преемником первого конгресса в Испании, International Longevity and Cryopreservation Summit, который прошёл в штаб-квартире CSIC в Мадриде в мае 2017 года, и Обри де Грей также принял в нём участие. В Валенсии его презентации были восприняты с интересом, и Обри де Грей объяснил избранной аудитории, что старение начнёт рассматриваться в качестве медицинской проблемы в ближайшее время. Вместо того, чтобы лечить его симптомы как принято в лечении инфекционных заболеваний, сами причины старения будут вылечены.
Интервью
Лаура Санс Оласия: Недавно на сайте longevityworldforum.com было заявлено, что терапия, направленная на предотвращение старения, станет реальностью в течение пяти лет. Каковы будут её механизмы?
Обри де Грей: Там не будет какого-либо одного лекарства; будет много разных лекарств, и все они будут иметь разные механизмы. Например, некоторые из них будут клеточными терапиями, в них мы помещаем стволовые клетки обратно в организм, чтобы заменить клетки, которые организм не заменяет самостоятельно. Будут лекарства, которые убивают клетки, которые нам не нужны. Будут генные терапии, которые, например, дают клеткам новые возможности в расщеплении мусора. Вакцины или иные виды иммунотерапии, которые стимулируют иммунную систему для устранения некоторых веществ. Много разных вещей.
Через пять лет у нас, вероятно, будет большая часть этой работы. Я не думаю, что к тому времени у нас действительно будет всё идеально; вероятно, мы всё ещё будем на ранних этапах клинических испытаний в некоторых из этих вещей. Затем нам нужно объединить их, чтобы они не влияли друг на друга отрицательно. Так что ещё много работы. Но, я считаю, вполне вероятно, что через пять лет у нас будет всё или почти всё в клинических испытаниях.
Лаура Санс Оласия: Затем клинические испытания в течение семи лет, пока они не станут совершенными. Разве клинические испытания как правило не занимают много времени?
Обри де Грей: Не обязательно. Например, в процессе старения, поскольку происходит постепенное накопление ущерба, у вас могут быть приёмы лечения, которые замедляют скорость накопления ущерба, или у вас могут быть приёмы лечения, которые исправляют уже нанесённый ущерб.
Второй тип терапии – это то, что, по нашему мнению, будет наиболее эффективным и наиболее лёгким в реализации, и вы сможете увидеть результаты очень быстро, например, через один или два года. Вы всё ещё хотите знать, что произойдёт позже, но прежде всего нужно решить, работает ли оно вообще, и как только оно начнёт работать, вы сможете начать делать его доступным.
Клинические испытания меняются таким образом. Исторически, клинические испытания обязаны быть закончены, прежде чем кто-либо мог бы получить лекарства, но теперь мы получили новые правила; есть такая вещь, как адаптивное лицензирование, которая становится популярной в США и во всём мире, когда терапия становится одобренной на более раннем этапе, а затем отслеживается.
Лаура Санс Оласия: Помимо гуманитарной перспективы избежать боли и страданий, которые возникают в старости, если увеличение продолжительности здоровой жизни людей позволит значительное сокращение расходов на здравоохранение со стороны правительств, почему они не помогают исследованиям в этом направлении?
Обри де Грей: Вы абсолютно правы. Довольно странно, что правительства так близоруки. Но, конечно, реальная проблема психологическая: это не только правительства близоруки. Почти все в мире близоруки по этому вопросу. Причина, по которой я верю, что это так, заключается в том, что люди до сих пор не могут убедить себя, что это произойдёт.
С самого начала цивилизации мы знали, что существует эта ужасная вещь, называемая старением, и мы отчаянно пытались что-то с ней сделать, чтобы избавиться от неё. И люди шли с самого начала цивилизации, говоря: «Да, вот решение, вот источник юности!» И они всякий раз были неправы. Поэтому, когда новый человек приходит и говорит, что он думает, что знает, как это сделать, конечно, будет некий скептицизм, пока он не покажет рабочее лечение. Конечно, если вы не думаете, что это сработает, вы не будете поддерживать усилия финансово. Это очень недальновидно, но понятно.
Лаура Санс Оласия: Почему фармацевтическая промышленность не посвящает свои исследования и разработки этому направлению, которое приводит к гибели 100 000 человек ежедневно?
Обри де Грей: Сейчас фармацевтическая индустрия направлена на то, чтобы поддерживать пожилых людей в живых, когда они болеют. Таким образом они зарабатывают деньги. Это не просто фармацевтическая индустрия, это целая медицинская индустрия. Итак, многие говорят, что они обеспокоены тем, что, возможно, фармацевтическая промышленность будет против этих методов лечения, когда они придут. Я не считаю, что это так вообще. Я полагаю, что они будут за, потому что люди будут за, но люди ещё не за.
Люди не доверяют профилактической медицине. Они думают: «Хорошо, если я ещё не болен...» Они вообще не доверяют медицине; они знают, что она не очень хороша. Поэтому, когда они ещё не болеют, они думают: «Ну, я подожду, пока я заболею», но мы можем это изменить. В конце концов, люди поймут, что гораздо эффективнее будет лечить себя до того, как вы заболеете, и тогда вся медицинская индустрия просто отреагирует на это; они начнут разрабатывать лекарства, за которые люди хотят платить.
Лаура Санс Оласия: Таким образом, вы не думаете, что они будут против этой терапии?
Обри де Грей: Нет, они будут за неё.
Лаура Санс Оласия: Но сейчас они не фокусируют свои исследования в этой сфере.
Обри де Грей: Верно, потому что им это не нужно. Крупные фармацевтические компании практически не проводят собственные исследования. Они лишь смотрят, что происходит на рынке, а затем покупают небольшие компании.
Лаура Санс Оласия: В используемой вами аналогии с автомобилем вы говорите, что автомобиль рассчитан на 10 или 15 лет, но при хорошем техническом обслуживании он может работать 100 лет. Разве это не выражает идею, что старение запрограммировано и что жизнь автомобиля также запрограммирована?
Обри де Грей: Нет, это не так. Все вы знаете, что давным-давно Генри Форд изобрёл концепцию, называемую запланированным устареванием, которая была способом проектирования автомобиля, чтобы вы могли довольно точно предсказать, как много времени он проработает. Но, конечно, единственная причина, по которой этот прогноз работает, заключается в том, что люди ленивы, и они не возражают против замены своих автомобилей, поэтому они выполняют лишь минимальный объем технического обслуживания, который им указан законом.
Причина того, что некоторые автомобили прослужили 100 лет, не в том, что они были построены иначе, а в том, что есть несколько человек, которые влюбляются в свои машины и не хотят, чтобы они старели. Таким образом, это действительно то же самое. Мы стареем, потому что есть некоторые типы повреждений, которые не исправляются автоматически.
Конечно, многие типы повреждений в организме человека исправляются автоматически, поэтому нам не нужны лекарства против них, но некоторые из них не исправляются. Так что, если мы сможем разработать лекарства, которые исправят эти вещи, всё так же, как с автомобилем.
Лаура Санс Оласия: Если старение не запрограммировано, почему разные виды имеют разную продолжительность жизни?
Обри де Грей: Потому что они имеют разные встроенные механизмы репарации. Когда я говорю о всех этих типах повреждений, они представляют собой типы повреждений, которые накапливаются в организме, и они накапливаются, потому что у тела нет способов их исправить.
Существует огромное количество иных типов ущерба, которые я не называю повреждениями, и причина, по которой я не называю их повреждениями, заключается в том, что они не накапливаются. Причина, по которой они не накапливаются, заключается в том, что у нас уже есть встроенные механизмы их репарации. Таким образом, у долгоживущих видов в их организмы встроены лучшие механизмы репарации.
Лаура Санс Оласия: Считаете ли вы, что сначала мы можем сосредоточиться лишь на замене органов и восстановлении их функции, и в конце мы сможем устранить коренные причины старения? Как только мы достигнем Longevity Escape Velocity, наверное, мы сможем сосредоточиться на их устранении?
Обри де Грей: Мы никогда не сможем остановить генерацию этого ущерба. Организм будет делать это, потому что это присуще метаболизму, но чем лучше мы исправим повреждения, тем меньше у нас проблем.
Лаура Санс Оласия: Какие у вас здоровые привычки?
Обри де Грей: Я не практикую здоровые привычки. Мне повезло, мне не нужно ничего делать; я могу пить всё, что мне нравится, и ничего не происходит. Я не делаю много физических упражнений, а также я почти не высыпаюсь, что, вероятно, сокращает мою жизнь, но оно того стоит, потому что я ускоряю контроль над старением, так что пользы больше.
Лаура Санс Оласия: Какое поколение будет жить тысячи лет? Как вы думаете, они уже родились?
Обри де Грей: Я считаю, что они, вероятно, уже родились, верно. Но, конечно, мы не узнаем, пока не получим лекарства.
Лаура Санс Оласия: Как вы считаете, какая страна более осведомлена, или люди более осведомлены о том, что это проблема, которую нам нужно решить?
Обри де Грей: Я бы сказал, Россия.
Лаура Санс Оласия: Россия?
Обри де Грей: Угу. Необычно, не так ли? Но когда я в России говорю обо всём этом, это так прекрасно; я не получаю никаких глупых вопросов, и все, кажется, понимают это.
Лаура Санс Оласия: Они не задают вам этические вопросы?
Обри де Грей: Это верно, да. Они понимают, что это медицинская проблема, она обязана быть решена и может быть решена.
Лаура Санс Оласия: Криорус в числе их, верно?
Обри де Грей: Да, я знаю Криорус, я очень хорошо их знаю.
Лаура Санс Оласия: Alcor является самым дорогим.
Обри де Грей: У них лучший сервис. В смысле, хорошо иметь очень дорогой, высококачественный сервис, а также менее дорогой и менее качественный сервис. Это нормально.
Лаура Санс Оласия: Где вы сейчас живёте?
Обри де Грей: Я живу в США, но езжу по всему миру, когда меня приглашают выступить и прочее.
Автор: Ariel VA Feinerman
