Очень люблю работать со списками. Ни один охотник, вставший на след; ни один рыбак, выводящий своего жереха; ни один сыщик, расследующий кражу лифчика с бельевой веревки… Все они не знают и сотой доли того азарта, который возникает у историка при работе со списками давно ушедших людей.
Они где-то там, в темноте. Невидимые, неслышимые и безмолвные. Забытые практически всеми жителями Земли– им уже давно не перепадают ни мнемоны, ни даже лямишки. У счастливчиков есть родственник, в наш дурацкий суетливый век зачем-то озаботившийся «генекологическим древом». У большинства нет даже этого.
Ты входишь туда, в эту непрогрядную черноту, один. Ты понятия не имеешь, куда идти. Всё, что у тебя есть – фамилия и инициалы. Жалкое имущество, если честно. Особенно если фамилия – Кузнецов или Смирнов. «Иметь в Германии фамилию Мюллер…», ога, ога. Но ты идешь, просто потому, что бываешь здесь частенько, и на ощупь знаешь расхожие тропки, где можно зацепить какой-то хвостик, унюхать какой-то след. Ты не знаешь, сколько ты будешь бродить, и понятия не имеешь, как ты выйдешь – с пустыми руками, или выведешь на свет человека.
Да, по-прежнему мало кому интересного, но уже не безразличного тебе. А это почему-то важно – вывести его на свет. Я не знаю почему. Горчев, уже довольно давно ушедший туда, как-то написал эссе, которого мне и под угрозой расстрела не написать. Вы наверняка его читали, про Предназначение, а если не читали, то вы какие-то странные люди, обкрадывающие сами себя. Ну да, то самое: «На самом же деле, узнать своё Предназначение не очень сложно: если человек делает что-то просто так, не за деньги, и вообще никому это на*** не нужно, то это означает, что вот это самое и есть его настоящее Предназначение». Я бы так громко не сказал, конечно, но что-то в этом есть.
Просто… Они там совсем одни, понимаете? Совсем-совсем. А так про них узнаю хотя бы я.
Ладно, если без романтики и соплей, то все очень просто. Читать полностью »
