Старший научный сотрудник лаборатории искусственного интеллекта, нейротехнологий и бизнес-аналитики, доцент кафедры информатики РЭУ имени Плеханова Владимир Анатольевич Китов связан c ИТ уже более 50 лет. Окончив МЭИ по специальности «Прикладная математика», он возглавлял команды программистов в Госплане и Морфлоте СССР, руководил разработкой программного обеспечения международной системы космического спасения Коспас-Сарсат и созданием мультитерминального монитора ОБЬ для ЕС ЭВМ.
С 1991 по 2011 год Владимир Анатольевич работал топ-менеджером в компаниях DEC, SIEMENS, «Техносерв», IBS, Fujitsu. Затем занялся историей отечественной информатики в ИИЕТ имени С. И. Вавилова РАН.
Владимир Китов — автор более 90 публикаций, среди которых монографии, книги, учебник по системному программированию. В первой части интервью Музейному проекта DataArt Владимир Анатольевич вспоминает важные этапы своей карьеры времен СССР — от учебы в МЭИ до создания и развития ОБИ.
Напротив Железного Феликса
— В информационных технологиях я уже более полувека, и моей сферой всегда было программирование. Началось это на легендарном факультете автоматики и вычислительной техники Московского энергетического института — первом факультете электронных вычислительных машин в стране. Там была первая в СССР кафедра вычислительной техники. По воспоминаниям ветеранов, еще в 1952-1953 годах Сергей Алексеевич Лебедев приезжал из Киева в Москву раз в неделю, чтобы читать лекции по электронно-вычислительным машинам очень секретной группе студентов, многие из которых в середине 1954-го начали работать в первом в СССР вычислительном центре — ВЦ №1 Миниобороны СССР. Тогда Лебедев уже сделал машину МЭСМ и создавал БЭСМ.
Площадь Дзержинского в 1966 году
В 1969-м году я, студент третьего курса, пришел на практику в Главный вычислительный центр Госплана СССР, который находился тогда на площади Дзержинского (ныне — Лубянская) слева от магазина «Детский мир». Справа от него стоит довольно известное здание — Комитет государственной безопасности. На площади — памятник Дзержинскому. Мне было приятно работать и смотреть на железного Феликса. Потому что в свое время в средней школе я учился в одном классе с внуком Феликса Эдмундовича — Феликсом Дзержинским.
На практике я программировал на компьютере второго поколения — британском Elliott 503 — под руководством опытных программистов. Здесь же писал диплом и защитил его зимой 1972 года.
Компьютер Elliott 503. Отрывок из документального фильма 1966 года «Жизнь в Австралии: Хобарт»
Созданный в 1959 году решением правительства, ГВЦ Госплана СССР был самым большим вычислительным центром страны гражданского назначения. Самый большой вычислительный центр военного назначения — ВЦ № 1 министерства обороны СССР — появился раньше, 1 мая 1954-го. То есть страна сначала думала об обороне, вооруженных силах, а потом уже о гражданских делах.
Диалоговый режим
Когда я пришел на преддипломную практику в 1971-м в тот же ГВЦ, он находился уже не на площади Дзержинского, а на улице Кирова, дом 45. Сейчас это проспект академика Сахарова. И это было первое в стране здание, построенное специально для гражданского компьютерного вычислительного центра. Сейчас там Аналитический центр администрации президента, а тогда электронно-вычислительные машины использовались для задач национального планирования, контроля государственных планов и внедрения передовой техники.
Фидель Кастро во время визита в ГВЦ Госплана СССР
Для важных организаций государство не жалело валюты, и английские компьютеры «System 4» корпорации ICL (International Computers Limited) были приобретены для ГВЦ Госплана СССР, Внешторга СССР и Госснаба СССР, а также для Института проблем управления АН СССР и завода АЗЛК. Огромный контракт, машины стоили миллионы фунтов стерлингов, и об этом написали многие ведущие британские издания.
ГВЦ Госплана СССР. Машинный зал компьютеров ICL System 4
Компьютеры 3-го поколения ICL System 4 были последователями компьютеров IBM/360, которые, как известно, чисто пакетные. Пакетный режим — это когда задания в наборах перфокарт сдаются в службу операторов, те их запускают на компьютере, потом получают распечатки на АЦПУ (алфавитно-цифровом печатающем устройстве) и раздают по отделам пользователям. Он был очень громоздким и трудоемким, замедлял принятие решений. Естественно, что запускать и отлаживать программы в режиме диалога во многих случаях было бы удобнее. Решение задач пользователей в режиме реального масштаба времени было следующим шагом по сравнению с пакетным режимом. Но в тот момент для ГВЦ это не было первоочередной задачей, поэтому освоить и запустить программное обеспечение реального времени решили поручить мне — молодому специалисту. Как говорится, на перспективу. Так получилось, что мне крупно повезло — я занялся новым перспективным делом — освоением системного ПО реального времени и созданием пользовательских программ, обеспечивающих использование компьютеров в диалоговом режиме с пользователями удаленных терминалов (дисплеев).
Сотрудники подотдела информационно-поисковых систем ГВЦ Госплана СССР. Слева Владимир Китов
ЕС ЭВМ
Советский Союз тогда пошел по пути копирования компьютеров IBM 360. Это нелегкое решение, ему предшествовало множество дебатов на самом высоком уровне, но идею заимствования айбиэмовских компьютеров поддерживали министр радиопромышленности Калмыков и президент российской Академии наук Келдыш. Мстислав Всеволодович Келдыш был умнейшим человеком. Я написал о нем книгу «Президент академии наук Келдыш. 100 лет со дня рождения», она выложена на сайте президиума Российской академии наук. Почему он принял это решение? Мне кажется, потому что был реалистом и понимал громадную сложность создания операционной системы компьютеров третьего поколения. Известно, что корпорация IBM потратила на создание своего системного программного обеспечения для компьютеров IBM/360 несколько миллиардов долларов, сумму большую, чем стоимость проекта полета космического корабля «Аполлон» на Луну.
Владимир Китов во время работы в ГВЦ Госплана. Фото из личного архива
Тем не менее, заимствование — это далеко не всегда хорошо. Ведь российские специалисты — энтузиасты-творцы, которые всегда стремятся создать что-то своё. У нас были мощные программисты, великие математики. Решение копировать IBM/360 сильно ударило по советским компьютерным школам, т. к. государство урезало финансирование отечественных разработчиков. В первую очередь, это ударило по институту Сергея Алексеевича Лебедева, по коллективу Башира Искандаровича Рамеева с его машинами «Урал» и другим. В этом случае, деньги пошли на создание аналогов IBM/360 — компьютеров ЕС ЭВМ. Есть мнение, обычно его поддерживают ссылкой на известного голландского программиста Дейкстру, что саму идею копирования нам подбросили с Запада, чтобы разрушить советское компьютеростроение. Наши умные люди выступали против копирования — Сергей Лебедев, Виктор Глушков, Башир Рамеев и другие. Анатолий Иванович Китов [один из пионеров советской кибернетики и информатики, отец Владимира Анатольевича. — Прим. ред.] говорил: «Если вы что-то копируете, то вы всегда идете сзади и, как следствие, отстаете». Известно, что СССР всё-таки стал копировать уже устаревающий ряд американских компьютеров, а сами американцы пошли дальше.
Уникальный ГВЦ
Итак, я стал заниматься диалоговыми задачами. Освоил системный телемонитор DRIVER, отладил программу, реализующую диалоговый режим между компьютером ICL System 4-70 и пользователями терминалов. Потом сделал систему диалоговой отладки программ, которую назвал ТСОП (терминальная система отладки программ). Этим я занимался три года — с 72 по 75-й. Приобрел бесценный опыт программирования — в ГВЦ Госплана СССР были собраны уникальные специалисты. Главным инженером, то есть ответственным за технику, был Виктор Васильевич Александров — главный инженер СКБ 245, которое в своё время создало первый советский серийный компьютер «Стрела». Много сотрудников решением правительства перешло в ГВЦ из ВЦ №1 министерства обороны. В частности, Николай Андреевич Криницкий, один из лидеров программирования в стране. Из Института прикладной математики пришел Владимир Ильич Собельман, работавший начальником отдела математического обеспечения ЭВМ. Его замом работал великолепнейший Дмитрий Лозинский, который сейчас известен тем, что создал антивирусный комплекс «Доктор Веб», талантливые системщики Анатолий Кострюков и Татьяна Старчеус, опытные специалисты Флора Францевна Шиллер, Нона Николаевна Федулова, Виктор Алексеевич Павельев и другие. Я и мои коллеги, в частности, Юрий Лошкарев и Сергей Игнатьев, имели возможность каждый день общаться с ними, и мы у них учились.
ГВЦ Госплана СССР, 1976 год
Каждый день я приезжал на улицу Кирова, 45, это метро «Красные ворота». На проходной по советским правилам стоял милиционер. Показываешь пропуск и первым делом идешь в отдел операторов. Там группы ячеек по отделам, на одной из них, совсем маленькой, написана твоя фамилия. Забираешь распечатки — за ночь на компьютере посчитали твою задачу. Разворачиваешь эту огромную «простыню», начинаешь искать ошибки, отлаживать. Потом обед и снова программирование. Заканчиваешь в 6, а бывало и в 7, и в 8. Потому что интересно.
При этом жили мы не только программированием. У нас была своя рок-группа «Оловянные солдатики», на плечах которой, как сказал Андрей Макаревич, поднялась его «Машина времени». Считается, что это первая группа в стране, которая начала исполнять рок-н-ролл на русском языке. Начиналась она ещё при МЭИ, продолжилась при ГВЦ, когда мы с бас-гитаристом Юрием Лошкаревым пришли туда, одновременно с ударником оловянных Виктором Гусевым.
Песня группы «Оловянные солдатики», запись 1972 года
Были комсомольские мероприятия, овощебазы, ДНД. Все как полагается. Как-то собрались на премьеру какого-то фильма в Дом кино, а мне надо было на ЭВМ срочно досчитать свою задачу. Лошкарев и другие друзья собрались внизу, подошли знакомые девушки. Спрашивают: «А где Володя?» Юра: «Володя на машине». Одна из девушек говорит: «Так он нас тогда и подвезет!»
ГВЦ Минморфлота
Через три года после начала трудовой деятельности, т. е. в 1975-м, меня позвали в Главный вычислительный центр министерства морского флота СССР на должность начальника отдела математического обеспечения ЭВМ. Тогда мне было 26. Министерство гражданское, а этот ГВЦ находился как раз там, где раньше был ГВЦ Госплана. Слева от «Детского мира», в том же здании. Сейчас там министерство транспорта РФ. Там была очень интересная работа, ответственная.
Министерство морского флота СССР, середина 1980-х. Источник
Четыре отдела занимались прикладным программированием, а мы должны были обеспечить бесперебойность работы компьютеров. В ГВЦ Минморфлота СССР, как и в Госплане, были установлены тоже два британских компьютера ICL System 4. В первую очередь, я старался, чтобы отдел выполнял свои основные обязанности, но при этом не забывал и о диалоговых системах — продолжал свою стезю в области ПО реального времени. Интересную диалоговую систему мы сделали для информирования руководящих сотрудников министерства о текущем расположении флота, т. е. в каком районе мирового океана находится то или иное судно. В СССР было 16 морских пароходств, которые базировались во всех крупных портовых городах страны. Черноморское пароходство — Одесса, Новороссийское — Новороссийск, Грузинское — Батуми, Эстонское — Таллин, Дальневосточное — Владивосток, Каспийское — Баку, Северное — Мурманск и т. д. Это были, как бы сейчас сказали, крупные холдинги, а руководило ими всеми министерство. В пароходствах были свои компьютеры, а центральный компьютер был у нас на площади Дзержинского. Из всех пароходств поступала подробная информация о каждом подведомственном судне, которая после обработки, сортировки, обобщения и анализа передавалась руководителям Минморфлота.
Здание Министерства морского флота СССР, 1985-1988 гг. Из книги «Зодчие Москвы. ХХ век»
Много интересного было сделано в ГВЦ Минморфлота СССР за пять лет, что я там проработал — до 1980 года. В частности, я был руководителем системы программного обеспечения комплекса КОСПАС — «космическое спасение». Над проектом КОСПАС/SARSAT работали четыре страны: КОСПАС создавал Советский Союз, а SARSAT — США, Канада и Франция. Системы работали вместе, были совместимы по кодировкам и стандартам.
Эмблема международной спутниковой поисково-спасательной системы «Коспас-Сарсат» до 1992 года
Суть обобщённой системы в том, что, если какой-то пароход или самолет терпит бедствие, у него отстреливается радиобуй и начинает передавать свои координаты. Спутники их засекают и передают на компьютер министерства. Получив координаты, мы сразу же определяли ближайшие к нужному квадрату суда, чтобы тут же начать спасательную операцию. Система получилась эффективной. Пришлось запустить спутники, потратить деньги, зато потом спасенные жизни, суда и их грузы все окупили.
Владимир Китов, фото с доски почета, 1970-е гг.
Самый плодотворный период
В 1977-м я защитился на Ученом Совете МЭИ и стал кандидатом технических наук. По советским стандартам мне стало выгоднее и комфортнее работать в каком-нибудь НИИ — ГВЦ не считался научной организацией. Я получил несколько приглашений, в том числе, из ЦНИИ «Монолит». Это почтовый ящик Р-6211 Министерства оборонной промышленности СССР. В 1980-м начался, наверное, самый плодотворный период в жизни. К тому моменту я накопил серьезный опыт не только как программист, но и как руководитель коллектива программистов.
У меня была навязчивая идея — я хотел создать свой телемонитор. Свою систему, которая бы управляла удаленными терминалами, обеспечивала реальный масштаб времени. На тот момент на отечественных компьютерах 3-го поколения ЕС ЭВМ использовался американский телемонитор CICS — «кикс» как его называли. Был его заимствованный аналог — телемонитор КАМА. Потом группа наших российских программистов разработала очень неплохую систему «Примус». Изучив эти системы и поработав с ними, я понял, чем они неудобны для пользователей, а в чем-то попросту устарели. Поэтому мне очень хотелось создать собственный советский современный телемонитор.
Здание ЦНИИ экономики, информатики и систем управления, в прошлом ЦНИИ «Монолит». Москва, ул, Малая Бронная ул., 2/7
Что такое телемонитор? Это системное программное обеспечение, дополнение к операционной системе. Огромный программный комплекс — миллионы машинных команд (инструкций на языке ассемблера). Было понятно, что подобную программную систему одному-двум-трем программистам, даже очень хорошим, не создать. Нужен был весьма серьезный программистский коллектив — по крайней мере, отдел. И поэтому, когда я перешел на работу в оборонку (а ЦНИИ «Монолит» — почтовый ящик Р-6211 — был головным институтом по ИТ Министерства оборонной промышленности СССР), то стал набирать квалифицированных программистов со всей Москвы. Кто-то перешел из моего бывшего отдела математического обеспечения ЭВМ в ГВЦ Минморфлота СССР. Первые три-четыре месяца я неоднократно получал нагоняи от руководства «Монолита»: «Почему в отделе количество сотрудников увеличивается так медленно?». Приходилось объяснять начальникам, что надо взять очень хороших программистов, а это «штучный товар». В итоге удалось создать группу талантливых специалистов, увлечь их идеей создания своего телемонитора мирового уровня.
Работа на овощной базе. Владимир Китов (справа) и его заместитель Иван Житенев (слева)
Летом 1981 года первая версия телемонитора ОБЬ прошла тестовые испытания, после чего мы начали опробовать ее как промышленный образец, выбрав для этого несколько оборонных предприятиях страны. Помимо ОБИ, отделом ПО СТД разрабатывались еще более десятка программных комплексов, обеспечивающих взаимодействие пользователей удаленных терминалов и ЭВМ в реальном масштабе времени.
Через 4-5 лет в созданном отделе «Программного обеспечения систем телеобработки данных» (ПО СТД) трудилось более 60 сотрудников. Был свой компьютерный парк — одна ЭВМ ЕС 1040 производства ГДР и две машины СМ ЭВМ. Фактически наш отдел был сопоставим с самостоятельным научно-исследовательским институтом. Свой телемонитор мы назвали «ОБЬ». Мягкий знак был введен в название не случайно — чтобы показать, что ни у кого мы его не воровали — ни у IBM, ни у ICL. Что сами написали каждую из миллионов машинных команд.
Телемонитор ОБЬ в Миноборонпроме СССР обеспечивал информирование министра, его замов, начальников управлений. Фактически отдел подчинялся уже не институту, а главному техническому управлению (ГТУ), так как стал работать со всеми предприятиями отрасли. Это порядка 300 заводов по производству вооружения. Много приходилось ездить в Ленинград, решая вопросы внедрения ОБИ на Кировском заводе и ЛОМО. «Красная стрела» стала родным поездом, в котором меня уже знали многие проводники. Постоянно бывал на киевском «Арсенале», Вологодском оптико-механическом заводе, Ковровском механическом заводе, Челябинском машиностроительном заводе, Красногорском заводе, машиностроительных заводах в городе Фрунзе и Ижевске, Харьковском тракторном заводе (ясно, что там где тракторы, там и танки) и других.
Фрагмент фильма «Красная Стрела», 1986, реж. Игорь Шешуков
Программные продукты нашего отдела внедрялись на предприятиях не только министерства оборонной промышленности, но и всей «девятки» оборонных министерств. Начальником ГТУ Миноборонпрома СССР тогда был Юрий Дмитриевич Маслюков, который до этого работал главным инженером Ижевского машиностроительного завода. Потом он довольно быстро стал замминистра, дальше — председателем Госплана СССР, председателем военно-промышленной комиссии, членом Политбюро ЦК КПСС. Очень приятный и толковый человек. После регулярных обсуждений разнообразных вопросов внедрения программно-технических комплексов в оборонных предприятиях, у нас установились дружеские отношения, которые продолжались, несмотря на то, что он вознесся на самую вершину власти.
После создания ОБИ, мы эту систему тщательно задокументировали в соответствии со всеми международными стандартами: руководство пользователя, руководство оператора, руководство программиста, руководство системного программиста и проч. После чего сдали ОБЬ во всесоюзный фонд алгоритмов программ, каковым в СССР был НИИ «Центрпрограммсистем» (директор — В. П. Тихомиров) в городе Калинине, ныне Твери.
Внедрение ОБИ
Наша ОБЬ пошла по стране: «Центрпрограммсистем», уже без нашего ведома, стал ее массово распространять. В частности, она была внедрена в Мосэнерго, и вся московская энергетическая система стала управляться системой ОБЬ. Позвонили из «Атоммаша», говорят: «Хотим вашу ОБЬ внедрить». Мы поехали в Волгодонск внедрять ее на гиганте по созданию атомных станций. Все-таки страна в промышленном плане была могучая, хотя люди жили бедновато.
Сдача реактора для второго энергоблока Южно-Украинской АЭС на заводе «Атоммаш», 1981 г.
Масса организаций выстроилась в очередь, чтобы приобрести наш телемонитор. Его можно было получить в «Центрпрограммсистем», но, естественно, с нами, разработчиками, внедрить ОБЬ было значительно проще. Система огромная и она генерировалась. Приезжаешь на завод. На одном 5 цехов, на другом — 20. На одном — только дисплеи, причем советские, а на другом — разносортица. Это же все надо задать, система настраивается на конкретную конфигурацию. Были престижные промышленные гиганты типа завода «Атоммаш». Я частенько ездил на завод «Арсенал» и в другие киевские организации, потому что ухаживал за своей будущей женой-киевлянкой.
Начиналось все с того, что нам присылали запрос на внедрение ОБИ, и я либо ставил его в очередь, либо отсылал этот запрос в Калинин. Там была своя бригада, выезжавшая на разные предприятия. В договоре на внедрение прописывается, что заказчик должен обеспечить компьютер в определенной конфигурации, с определенной версией операционной системы. Чтобы мы могли быстро сгенерировать, установить, запустить, обучить и уехать.
Внедрение считалось рутинным делом. Был у меня сектор, который поедет, поставит, выполнит стандартный набор операций. Сложнее с опытным внедрением. Разработана новая версия, ее надо внедрить, а она не работает. Ищем ошибки, мучаемся. В отделе работал гениальный программист Владимир Юрьевич Дьяконов, кандидат физико-математических наук. Был случай, когда опытная программистка Людмила Круглова неделю не могла найти в своем программном блоке ошибку. С распечаткой приходит ко мне: «Владимир Анатольевич, не могу найти. Что делать? Ночами не сплю». В этот момент появляется Володя Дьяконов. Бросил взгляд в разложенную распечатку: «Да вот же ошибка!» У Людмилы рыдания начались: «Я неделю не могу найти ошибку, а он зашел начальника пригласить покурить, и тут же ее увидел!!!»
«А наши ребята за ту же зарплату…»
ОБЬ создавали два больших сектора отдела ПО СТД. Ни разработчики, ни я как автор идеи и руководитель создания системы никаких особенно больших денег в результате ее внедрения на многочисленных предприятиях страны не получили. Таковы были правила социалистической экономики — уравниловка. Да, у нас были повышенные зарплаты и регулярные неплохие премии. Но все же, это интересно на контрасте с американцами. Мы сделали систему, мягко говоря, не хуже, чем у них. Учли их ошибки, т. к. шли позже и, естественно, нам было легче. У них телемонитор CICS считается самым успешным продуктом корпорации IBM, на котором она получила порядка 60 миллиардов долларов прибыли. В статье на эту тему я цитирую слова Владимира Высоцкого из песни про хоккеистов: «А наши ребята за ту же зарплату…»
В отделе все горели желанием что-то запрограммировать, сделать новое. Да и с зарплатами было неплохо. Руководство нас премировало, мы получали очень приличные деньги. Жигули первой модели тогда стоили 5500 рублей. Месяцев за восемь/десять мы могли на них накопить. Научные институты в Советском Союзе делились по категориям: первая, вторая, третья. Первая категория самая важная — зарплаты там самые большие. У директора института первой категории был формальный оклад 550 рублей, а мы с премиями получали в среднем где-то по 850. Премии давали, во-первых, за то, что мы делали хорошие программные продукты в порядке поставленных руководством планов, а также за то, что сверх плана программировали за другие, не справившиеся со своими задачами отделы. А наиболее интересные системы, в первую очередь, телемонитор ОБЬ, создавали сверх плана в качестве личной инициативы. Такая удивительная страна была с ее неповоротливой плановой экономикой и формальным научным руководством. Сами загорелись идеей и по факту подпольно сделали телемонитор на уровне мировых стандартов. Нам никто из руководства такую задачу не ставил, ни в каких планах она не фигурировала.
Производственное совещание в ЦНИИ «Монолит»
Несомненным преимуществом ОБИ была возможность создания сложных межмашинных (многокомпьютерных) комплексов на ее основе. В частности, нами на базе ОБИ был организован межмашинный обмен информацией между ЕС ЭВМ, установленными в ГВЦ оборонных министерств и ГВЦ Госплана СССР.
Когда во второй половине 1980-х в стране начался переход к персоналкам, мы стали развивать ОБЬ и в этом направлении, т. е. использовать ПК в качестве удаленных терминалов. Здесь в очередной раз помогло одно из важных преимуществ ОБИ — простота подключения новых типов терминальных устройств. ОБЬ поддерживала более 200 их различных типов и модификаций (телетайпы, устройства ЕС 7906, дисплеи и ПК разных типов, удаленные ЕС ЭВМ и т. д.). В то время создание различных типов техники ЕС ЭВМ был самым грандиозным совместным проектом стран социалистического содружества (стран СЭВ). Что-то делала Польша, что-то Болгария, Венгрия, ГДР, Куба. Мы обеспечили развитые протоколы взаимодействия, чтобы наш телемонитор мог «разговаривать» со всем многообразием терминальных устройств ЕС ЭВМ.
Развитие системы ОБЬ
По информации «Центрпрограммсистем» на начало 1990-х годов порядка 40 процентов от всех имеющихся в стране компьютеров ЕС ЭВМ использовали телемонитор ОБЬ. В отличие от подавляющего большинства систем программного обеспечения ЕС ЭВМ, наш телемонитор не сошел со сцены после наступления эры персональных компьютеров. В 1996 году ОБЬ пережила свое второе рождение, когда российской компанией «Эпсилон Технолоджис» (Epsylon Technologies) архитектурные решения и функциональные возможности телемонитора были положены в основу нового программного комплекса БАЙКОНУР (руководитель проекта — Андрей Николаевич Чесноков), предназначенного для работы на компьютерах следующего поколения — RISC-серверах.
При создании БАЙКОНУРА «Эпсилон Технолоджис» воспользовалась опытом высококвалифицированных программистов из отдела ПО СТД ЦНИИ «Монолит» и Академии наук СССР. Мне говорят: «Твоя ОБЬ, только под новым названием БАЙКОНУР, эксплуатируется во многих организациях». В России уже был капитализм — 1990-е годы, а нам никаких дивидендов никто не отчисляет. Но я был все равно очень рад, потому что с уходом в небытие ЕС ЭВМ все их системное программное обеспечение тоже кануло в лету, а наша система продолжала жить, хотя и под другим именем. В настоящее время в Академии наук РФ группа энтузиастов, взяв за основу идеи систем ОБЬ и БАЙКОНУР, создает новую универсальную платформу интернет-продуктов следующего поколения АН-2. Разве это не замечательно?
Владимир Дьяконов, Владимир Китов, Игорь Калинчев. Учебник «Системное программирование». Изд. 1990 г.
Для нас — сотрудников отдела ПО СТД ЦНИИ «Монолит» — 1980-е годы были счастливыми, т. к. это, прежде всего, было временем плодотворного созидательного труда, результаты которого были востребованы многими предприятиями и организациями нашей страны. Одновременно с конкретной практической работой в отделе шла активная научная жизнь — было написано свыше 30 научных статей. Со своими ближайшими соратниками я написал три монографии, посвященные проблемам создания систем реального времени, учебник «Системное программирование», принятый Министерством высшего образования СССР в качестве учебного пособия для вузов. В отделе сразу три человека защитили кандидатские диссертации. Все было готово для того, чтобы и мне защитить докторскую диссертацию — даже текст вчерне был написан. Но, тут в разгар перестройки, уже при новых правилах капитализма, в апреле 1991 года меня пригласили на должность начальника отдела проектов в московское представительство корпорации Digital Equipment Corporation (DEC). Зарплата выросла многократно, но диссертация так и не состоялась. Но это уже другая история.
Автор: DataArt
