Углеводород

Это художественный рассказик-фантазия на тему технологий и что со всеми нами будет. Текста тут примерно минут на 15.

рассказ

Скоро зорька. Еще собирается с силами солнце за горизонтом, а ноги уже несут вниз по склону. Плавно качается удочка на сухом мослатом плече, стекает роса по сапожищам. Сосны бесшумно плывут навстречу в предрассветном, темном тумане. Склон все круче, идти неудобно. Вниз. В долину. Деревья кончились, показалась речушка. Медленно петляя, прячет она изгибы в густой тальник. Тропинка спустилась со склона и, огибая редкие кусты, кончилась на низеньком берегу у бревнышка. Травчатый дерн свисает к воде, почти касается. На том берегу в туманной дымке близкий кустарник. Туман над водой, над поляной, вдалеке слоится на склонах. Тихо перед рассветом, хорошо.

Из котомки появилась банка червей, удилишко легло мягко на деревянную вилку, вбитую под берег. Пальцы удерживают хищный крючок, а в другой руке не желает лезть на жало толстый червяк. Дергается, извивается. Куда ты денешься, родной. Все равно натянем. Не трепыхайся, не удобно же! палец из-за тебя наколю. Проткнув сбоку, идет крючок внутри, по тельцу-трубочке, но червяк, гад такой, слезть норовит. Желтый, грязный сок из раны давит. Жало добралось до кончика и, коварно не высовываясь наружу, там, где будет брать рыба, зацепилось зубчиком. Все, червяк, теперь не слезешь. «Жить!!!» — в безмолвном крике заходится, орет беззвучно кусочек плоти. Бешено мотает, извивается свободным концом. Последние силы тратит, борется с судьбой. Нет, червяк, не жить, не повезло тебе. Ногтями Матвей оторвал и подарил речке трепетный обрывок. Рыба все равно обожрала бы, хитрая она, а холостые поклевки ни к чему. И нет жалости, даже не колыхнулось. Вытер пальцы о штанину и забыл. Надо же… А ведь живность. А если так с человеком?! Замечтал Матвей:

«Идет он по лесу, присматривает место для землянки. Каково это — в землянке то пожить?! Воздух нюхает приятный, на солнышко щурится. Грибы, в общем, собирает, мечтает как всегда о своем. А тут сверху, треща ветками, падает рядом огромное – столб в три охвата. Щупальце! Коричневое такое, склизкое и с цепкими маленькими крючочками. Хвать Матвея вокруг, голова только торчит, и вверх, к облакам. «Эй! Что за шутки?! Давай меня обратно!» а у самого сердце уже в пятках и стучит. Подняло его над лесом, а второе щупальце крюк подтаскивает. Зависает здоровенное острие. Покачивается нацеливаясь. Сдавило-то как сильно, не вдохнешь. Бежать! Но не шевельнуться. Переворачивает Матвея головой вниз, ноги его раздвигает что-то сильное, умелое – не в первый раз, похоже. Орет Матвей, срывая голос: «Э! Мужик! Ты чего?» И ногами дергает. Изо всех сил дергает. Головой бьет, мотает телом. «Не надо!!! Пожалуйста!!! Нет!!!» Но не вырваться, не побороть, не победить. «Ааа!!!» Ноги загнуты как надо, и в зад втыкается обжигающее, холодное железо. «Аааа!!!» Лезет по нутру крючище, рвет там кишки, распирает. Дальше, в грудину лезет. И сил уже нет орать, тело свело, а сознание все не уходит. Течет со спины что-то теплое, по голове течет. И чувствует, и видит сквозь пелену Матвей, что летит он в воду. Бульк. Но и захлебнуться не получается, жив еще. Подплывает крокодил ростом с сарай, втягивает ноздрями воду блаженно, аппетитно…» Так, всё. Хватит.

— Х-хы, — нервно хохотнул Матвей и передернул плечами.
Подумав, подвинул поплавок на леске и закинул удочку. Медленно-медленно идет поплавок по течению. Да, для серьезного рыбного промысла речушка не подходит, чебак да пескарь – рыба не та. Зато клюет бойко, азартно. И в пирог, и в уху, и просто в муке зажарить – годится рыбка: не костистая, вкусная.

Поплавок неуверенно дернулся и затих. Затих. Ничего-ничего, подождем. Матвей ловко сплюнул через дыру в зубах. Лет шесть уж дырке, тогда же и язык прикусил. Потому и говорит Матвей шепеляво. Городские тогда приехали. К девчонкам приставали, в машину тащили. Сначала то Матвей их раскидал. Так один догадался, шокером сзади. А потом пару раз успели, пнули по зубам, пока наши подбегали. Зубов штук несколько и вылетело, да от языка откусился чуток. Крови было — море. Говорить сперва вообще не мог, распухло все. Ну и голова кружилась сколько-то… с недельку. Его тогда как героя до дому провожали, хвалили: «Ну ты Матвей и здоров же бугай, а по виду и не скажешь, жердина жердиной». Да, сила у Матвея есть. Не в мясо, как у всех, а в жилу. Уважают. Правда и посмеиваются, пустым фантазером считают. Вот же какие, дальше живота не смотрят. А Матвей сказку хотел для людей, растормошить думал. И мечтал вслух, и чудил, пока не женился. То сад в огороде устроит: яблоки со сливами вместо картошки, то зовет мужиков вышку смотровую строить или пруд прудить под мельницу. А люди не хотели сказку:

«- Хе-хе. Матвей, зачем тебе вышка, такому длинному? Встань на цыпочки, да и кричи сюда, что тебе там видать…»
«- Одни сказки от тебя, Матвей, пустой ты человек…»
«- Оставь ты свои побасёнки, хлебнешь еще горя…»
А некоторые ворчали:
«- Странный, другие за день наработаются, с ног валятся, а ты вечно пилишь что-то в сарае до ночи, железяки таскаешь»
«- Конечно, счетоводом в конторе! работа то непыльная, вот и не выветривается дурость»

Да! Бухгалтером. Сидит себе в сельсовете за компом, и даже с интернетом. Только заменить Матвея некому. Он один хотел научиться с компьютерами, один и научился: систему поставить, программки, патчи, драйвера, сеть поднять. Хоть всего на четыре машины, но все же! Прогать вот пробует. Ну интересно просто! А с утра, когда погодка подходящая, на рыбалку. По выходным, как сегодня, и на весь день можно. Утро то какое! Туман расходится. Вон уже и до горизонта видать.

Краем глаза Матвей засек движение поплавка. Мелкая, короткая дрожь и сильный рывок наискось под воду. Ух, какой прыткий! Матвей дернул от неожиданности. Выскочило, затрепыхалось над водой. Ага! Нацепился! Ладонь аккуратно хватает рыбешку. Пескарик. Споймался. Не трепыхайся теперь. Пока освобождается крючок, пескарь бьет хвостом. Рот разевается, крутятся невидящие глаза. А как же ему на воздухе видеть, когда под водой привык. Конечно, ничего не разглядеть теперь. Хе-хе, точь-в-точь как друг Колька. Тот тоже глазами крутит и рот разевает когда волнуется. Так и зовут — Колька Пескарь. Да, друг пескарь, попался. Матвей опустил рыбешку в бидончик. Поплавай пока, не скучай. Скоро товарищами обзаведешься. Пескарь рванул на эмалированное дно. Что? думал, свобода? Хе-хе. Закинув удочку, он поглядел еще раз в бидончик. Пескарь сидел тихо, не шевелился. Потом вдруг дернулся, забил хвостиком, аж брызги полетели. Не нравится? Обратно хочешь? Тоже ведь животинка. И какой только живности нет в природе! Деревья вон, тоже живые. Или не живые? Деревья же не сопротивляются, что их рубишь. Не убегают, сдачи не норовят дать. У них мозгов же нету, чтоб дергаться. Матвей поразмышлял и решил, что деревья все же не живые – много чести. Им, деревьям, все равно: жить или не жить. Даже не чувствуют ничего, потому как нервов нету. Вроде камня или другого чего неживого. Значит, получается, что живой это который с нервами. За жизнь же бороться надо! Хотя бы как червяк или тот же пескарь. Кольке не забыть бы, рассказать, он агроном. Рассказать и посмотреть, как глазами лупает и рот разевает. Ну правда же интересно, у одних есть нервы, а у других нету. Колька начнет про фауну, про флору. Но ведь за жизнь же бороться надо! А иначе растение ты, и больше никто. Хотя нет, Кольку не будем злить, он и так нервный. Лучше рассказать про деревья, которые лягаются, когда их рубишь. Посмеемся. Как дрова то на зиму готовить?! Хе-хе. Кольку в прошлом годе лягнуло, кстати. Досталось от дерева. Лес валили и у Кольки пилу защемило. Так нет, чтобы отпрыгнуть, а он вытащить думал. Ну и замешкал, сыграл ствол по ноге. Потом два месяца в гипсе на костылях скакал. А Матвей ему помогал по хозяйству. Два хозяйства тянул, получается, свое и Колькино. Успевал, чего там. Не тяжело. Правда, времени не хватало на сарай. В сарае Матвей мастерил всякое. Сейчас вот надумал, взялся за самолет. Не настоящий конечно. Моделька. Но с керосиновым двигателем. Вчера, к примеру, крыло клеил допоздна. Да жена, будь неладна, из гостей пришла пьяная, веселая. Вперлась к нему в сарай. Какие же они дуры, как напьются, прости господи! Хорошо еще, что она не пьянь. Выпивает по праздникам, но не запивается, как некоторые. Все равно, мало хорошего, когда только склеил, а тебе в ушко спиртом дышат: «Матвейка, милый мой», и обнимают, и на верстак спиною заваливаются. Там же крылья! Поломала все, конечно же. Уж как Матвей жену любит, но обозлился, выгнал ночевать обратно, откуда пришла. Ушла, паразитка, песню запела про любовь-разлуку. Даже не расстроилась, что труд даром пропал. Пора детей заводить. Хватит. А то до веку так проживем.

Следом потянулись тугие думы о соседях. Построили, понимаешь, в ограде свинарник на пятьдесят голов. Вонища стоит в округе аж глаза режет, а им и дела нет до людей. Деньгу заколачивают. Вот про таких и говорят: «за копейку в церкви пернут». Кому надо на лапу сунули, теперь соседские жалобы как об стенку горох. Может подпалить им?! Матвей взялся за проработку детального плана поджога: сколько бензина брать, с какой стороны ловчее подбираться, ну и другие важные мелочи. Удовлетворенно представив пылающий до небес свинарник, он махнул на соседей. Не станет, конечно же, никого поджигать, лишь пофантазировал как всегда.

Мысли прервались шуршанием сзади. Он обернулся и увидел какого-то противного, толстого ребенка. Приглядевшись внимательнее, сообразил: да это же карлик!
===

Хотя не такой уж и противный. Лицо приятное. Необычный просто. Голова здоровая, круглая. Руки-ноги толстые, сам коренастый, сбитый. Идет не торопясь, прихрамывает. Натер, наверное. Не часто карликов видишь в жизни. Матвей ни разу не видел, чтоб вот так, не мельком, а близко. Да и не стремился как-то. Ну не повезло человеку, не растет вверх как все, чего глазеть и пальцем тыкать.

— Клюет? – густым приятным басом спросил дружелюбный карлик.
— Нет, не клюет, – обманывая против сглаза, сурово ответил Матвей.
Незнакомец, прихрамывая, подошел к воде и встал рядом. Глянул в бидончик. Матвей напряженно уставился на поплавок — как бы отделаться от любопытного.
— А ты тут каким ветром? Нездешний? – спрашивает Матвей бесцветно.
— Я к Вам по делу. Помощь нужна, — говорит карлик.
— К нам?!
— К тебе, да, — отвечает тот с доброй улыбкой и доверительно трогает локоть Матвея. Мгновенно руку колет что-то быстрое. Матвей дергается и подскакивает на ноги.
— Эй! Что такое?! – спрашивает он возмущенно.
— Это инъекция, извините. Вынужденная мера. Вас ненадолго парализует, — мягко объясняет карлик.
— Сейчас я тебя самого парализую, — звенящим голосом говорит Матвей и надвигается на карлика.
— Вы можете поранить себя, советую спокойно выслушать.
Размахнувшись, Матвей лупит кулаком по крупной карлицкой голове. Глухо стукает. Карлик стоит не шелохнувшись. «Черт! как в стенку саданул». Матвей ошеломленно замирает, рука наливается болью. А ноги чего-то начали неметь и покалывать. Пробежал холодок страха. Все ж таки вколол свою отраву!
— У Вас неплохой удар, — похвалил карлик.

А из зарослей приближается необычайный, незнакомый механизм. Штуковина больше всего походила бы на безголовую раскормленную свинью, если бы такие свиньи водились в природе. Этакий брус на коротеньких ножках. Углы ловко стесаны, будто его корова лизала. Закругленный, гибкий. Поверхность как бы пластмассовая, бурого цвета. Ляжет в траву, и не заметишь. Движется мягко, по кошачьи. Наверное, робот какой-нибудь. Робот приблизился к Матвею вплотную и встал сзади.
— Присаживайтесь, — любезно говорит карлик с приглашающим жестом.
Матвей безразлично садится на механизм. Точнее, ноги не держат просто. Все равно куда садиться. А так бы не сел, конечно, на незнакомую-то свинью.
— Удобнее будет, если Вы как на коня сядете, — советует карлик. – Перебросьте ногу.
Покорно перебросив немеющую ногу, Матвей уперся в прохладную спину робота. Из боков у того выросли пруты. Ага, тонкие, темные такие. Гибкие, шустрые, штук несколько, и аккуратно придержали Матвея, чтоб не падал. Робот двинул, нежно везя наездника спиной вперед. Ноги безвольно поволоклись, собирая траву. Карлик мягко эдак улыбнулся, дескать, не виноват, оно само так вышло. Ого! Сначала думал, показалось. Карлик еще и меняется! Рост увеличился до роста Матвея, лицо, взбугрившись, стало лицом Матвея, волосы перекрасились с пшеничного на светло-рыжий, глаза следом. Чудеса. Карлик-лжематвей опять подарил всаднику тихую улыбку и прощально махнул рукой. Э! Куда везут?! При чем тут помощь?! Караул!
— А, — запоздало сказал Матвей.
— Черныш расскажет, — ответил двухметровый экскарлик и указал на свинью под Матвеем.
Голос двойника стал смутно знакомым, неужели Матвей со стороны так смешно шепелявит?! Тогда понятно, почему все вокруг потешаются. А двойник закидывает матвейскую удочку и присаживается на родное матвеево бревнышко. Хорошо хоть одежду не отобрал. Обошелся своей. Да она у него как резиновая, вытянулась вслед.

Черныш увез недалеко, метров на сто. Посадил уже недвижимого под дерево, спиной заботливо к стволу, чтоб не упал значит, чтоб видеть мог, как там двойник ждет поклевки. Пруты вросли обратно в бока, даже следов не осталось.

— Черныш, значит. Ну и куда в тебя говорить, откуда тебя слушать, чудо-зверь? — прошепелявил Матвей медленно. Губы немеют, язык шевелится трудно, дыхание слабеет.
— Источник звуков у меня расположен около ротового отверстия, а говорить пока не нужно, — произнес Черныш чистым мальчишеским голосом и раззявил свое отверстие — дырку с кулак там, где могла бы быть голова. Разумно. Хорошо, что не под брюхом, жрать неудобно было бы. Вываливалось бы. Так, значит, задница у него с другой стороны должна быть. Так-так. А зачем ему рот, если он робот? Или не робот? Кто тогда? И что он ест, интересно? Матвей начал разбираться. Прикидывать, что к чему, как устроен, где хрупко, как сломать, как улучшить. Пока вроде и так хорош. От такого, пожалуй, не отбиться, в случае чего. И бегает, наверное, быстро. Ничего лишнего, даже глаз нету. Рядом с дыркой крепились два гибких прута в палец толщиной, длиной с локоть. Покрутившись, прутья расслабленно обвисли, стало похоже на китайские усы. Рот потешно закрылся, оставив узкое углубление, вроде как поджатые губы и будто улыбается.
— Ыыы, — удивленно прокомментировал Матвей, пуская непослушную слюну. Разборчивее сказать он уже не мог, парализованный.
— Вы хотели знать. Так вот. Нам нужны наники КОЭЛа и с помощью Вашей внешности мы сейчас стараемся их добыть.
— Ооо, — изумленно издал он последний звук. При чем тут Матвей?! Он такие слова даже не слышал раньше. Хотелось спросить, но голос обессилел. Губа слюну подобрать не может даже, на дыхание едва сил осталось только, ну и глаза чуть шевелятся полуприкрыты.
— Вот! Смотрите, — сказал Черныш тихонько, – Начинается.
Прут-манипулятор, изогнувшись, указал в сторону двойника. К рыболову по тропинке спускалась матвейская жена. Какой черт ее принес?! Один раз брал на рыбалку, так извелась вся. И комары не нравились, и клевало плохо. Всю рыбу распугала. А тут сама пришла. Пакет тащит полиэтиленовый. Поесть что ли принесла?! Из-за вчерашнего виноватится? Это что-то новое… Женщина спустилась к двойнику, они поговорили, двойник, одобрительно кивнув, взял пакет и вернулся к рыбалке. Помедлив, женщина двинулась в обратный путь, но отойдя, спряталась в кустах и принялась следить за мужчиной. Ерунда какая-то. Что это с ней? Что за партизанщина?!
Отступать она стала только когда мужчина достал из пакета пластиковую полторашку с квасом и сделал несколько больших глотков. Наконец она скрылась.
— Видели?! – веселым шепотом спросил Черныш. – Вам бы этот квасок пришелся не по желудку. Ну всё, пора уходить.

Из пластмассового тела снова выросли прутья. По три штуки с каждого бока, упругие. На розги похожи, только потолще, и гибче. Такими хорошо детей стегать. Черныш сел на задние лапы спиной вплотную к Матвею и ловко пришвартовал его животом себе на спину. Свившись петлями, прутья аккуратно подогнули и притянули к корпусу длинные матвеевские руки-ноги. Мир пришел в движение. Ехать лежа оказалось удобно, не трясло. Вскоре их догнал карлик-трансформер. Опять маленький, толстенький. На бегу весело подмигнул Матвею и сунул в рот Чернышу полторашку с квасом. Всё как-то постепенно устаканивалось. Черныш быстро семенил короткими ножками, монотонно проносились деревья. Веки расслабленно сомкнулись, незаметная дрема овладела Матвеем-паралитиком.

Разбудил его вежливый голос.
— Как Вы себя чувствуете? – участливо поинтересовался карлик. Матвей живо разлепил глаза и огляделся. День, лес, карлик стоит. На сон похоже. Вот только Матвей все так же лежит на спине Черныша спутанный. Осторожно пошевелил плечами, головой. Слушаются.
— Отпустите меня. А? – не веря в происходящее, вяло предложил Матвей, – Зачем я вам?
— Вы же хотели нас выслушать, — задорно ответил из-под Матвея молодой Черныш.
— Страшновато. Лучше уж не знать, – продолжил Матвей отстраненно. — Вы жене ничего не сделали?
— Мы – нет. Но Вашей женой ее назвать теперь трудно, – произнес карлик, честно глядя в глаза Матвею.
— А как ее теперь назвать?
— КОЭЛ.
Нет, не сон. Во сне такие слова не снятся. Мир начал наливаться красками. Ощутилось затекшее тело, звуки летнего леса зазвучали громче, запахло хвойной смолой, тени сгустились, резанули яркие солнечные пятна. Реальность неприятно схватила за горло, тряхнуло. Что же это получается?! Он лежит связанный, на спине безголовой, но говорящей и веселой свиньи, а перед ним стоит вежливый карлик, умеющий делать быстрые инъекции и менять внешность. И жена теперь — не жена. Что еще на сегодня? Какие новости? Матвей решительно дернулся.
— Отпустите, — сказал он твердо.
— Вы не побежите?
— Нет.
Прутья расслабились.
-Оп-па, — Черныш мягко опустил наездника в траву.
— Давайте знакомиться, — карлик протянул Матвею руку, помог сесть. Сел напротив, непринужденно скрестив-поджав ножки перед собой. Откинулся назад, уперся, чтоб не завалиться на спину. Пикник прямо. Костра не хватает с шашлычком.
— Я Дак. Это, как Вы уже знаете, Черныш.
— Матвей.
— Оч-чень пррриятно, — присев в комичном поклоне, сказало бревно на ножках и текучей ртутью легло на бок. Буратино, блин, а не Черныш. Матвей неуютно подобрал оттаявшие ноги, обхватил коленки.
— Может быть, Матвей, Вам кажется наша внешность необычной. Но смею Вас заверить, что Черныш и я — люди. По крайней мере шесть месяцев назад наши тела ничем не отличались от Вашего, — начал говорить Дак. – Сейчас, для отличия, предлагаю называть нас морфами. Я морф первого поколения, Черныш – второго.
— Да, по вам заметно. Отличаетесь. Особенно он, — проворчал Матвей, кивнув на Черныша, и недоверчиво хмыкнул. – Головы нет. Непонятно куда смотрит. Мурашки по коже.
— Издержки, да. Я рассчитаю экран для таких случаев, — произнес Черныш.
— И имена у вас странные. Что с вами случилось то? Почему вы — морфы?
— Имена, — хохотнул Черныш. – Это не совсем имена, это ники. Вы про интернет слышали? Форумы, социальные сети?
— Слышали, — с вызовом ответил Матвей. – Пользуемся даже. А вы думали если деревня, то и про интернет ничего не знаем?
— Да мало ли, Матвей. Откуда мы можем знать, что известно Вам?! Мы же не телепаты, – примирительно произнес Дак.
— Хоть не телепаты и то хорошо, — согласился Матвей с сарказмом.
— Вообще то на близком расстоянии мы можем ловить электромагнитные сигналы Вашего мозга, регистрировать мимику и тембр голоса, движения глаз, но это далеко не телепатия. Читать мысли мы пока не умеем, — сказал Дак серьезно.
— Пока?! – удивился Матвей, — А разве это можно?
— КОЭЛ что-то подобное делает. Даже лучше, он свои мысли внушает.
— КОЭЛ?! В которую моя жена превратилась? Трудно все это, мужики. Я так не могу, мне надо по порядку, — мучительно произнес Матвей, сглатывая тягучую густую слюну, — У вас кваса не осталось? Пить охота.
— Сейчас принесу, секундочку, — сказал Черныш и остался почему-то на месте.
В лесу зашуршало, к компании подбежала копия Черныша. Она остановилась рядом с Матвеем, из бочины вырос знакомый прут-манипулятор, но прямо вместе со стаканчиком.
— Угощайтесь, — чернышачьим голосом сказала копия, протягивая чуть сплюснутый черный матовый, как будто пластиковый стаканчик. Матвей удивленно принял питье. Похоже, вода.
— А Вас как зовут? – непривычно «на Вы» спросил он копию.
— Черныш, — весело прыснув, ответила копия.
— Тоже?!
— Ага, — по-мальчишески радостно согласилась копия Черныша.
Матвей поднес стаканчик к губам, большой прохладный глоток прокатился по горлу.
— Вода?
— Да, речная. Но обеззараженная и фильтрованная. Пейте смело.
— А я уже ничего и не боюсь.
Матвей допил, повертел стаканчик – прочный упругий, как из плотной резины.
— Еще?
— Нет, спасибо, — сказал он и протянул обратно.
Манипулятор со стаканчиком плавно втянулся обратно в бок. Копия по-кошачьи удалилась в заросли. Матвей озадаченно уставился вслед.
— А как вас различать? – он перевел взгляд на лежачего Черныша.
— Это один и тот же Черныш, — подал голос Дак, — Оба тела принадлежат ему.
— Оба?! Гм… И сколько вас там? – Матвей кивнул неопределенно в лес.
— Сейчас четверо и один с Вами, — отозвался Черныш.
— А Даков сколько?
— Я в одном экземпляре, — улыбнувшись ответил Дак.

Морфы рассказали все по порядку. Пять лет назад китайские ученые научились сращивать нервные окончания с электронными схемами, без отторжения, без гибели нервной ткани. У людей появилась возможность управлять механизмами напрямую мозговым усилием. Матвей, да, об этом что-то слышал, читал в интернете. Появились очень хорошие протезы рук, ног, глаз, внутренних органов. Инвалиды практически перестали отличаться от здоровых людей, а если хотели, то ставили себе усиленные протезы и становились сильнее, быстрее, зорче.
— Так вы инвалидами были? – перебил Матвей.
— Нет, мы были нормальными здоровыми людьми, — вежливо ответил Дак.
— Вы сами, по доброй воле заменили себе свои родные руки на протезы? – изумился Матвей.
— Да, и как видите, не только руки, — хохотнул Черныш.
— Ненормальные.
— Ага, нормальные пугаются, цепляются за свою родную биорухлядь, рассусоливают про законы эволюции, про Бога. Таких как мы немного. И это личное дело каждого, никто не собирается им руки отрезать, если не хотят.
— Так вы же себя изуродовали! А как же женщины?! Они же таким не дадут, за таких замуж никто не пойдет.
— Хе-хе, женщины и не таким уродам дают, но дело не в этом. Слушайте дальше.
Дальше неугомонные ученые научились делать маленьких-премаленьких роботов. Научили роботов перемещаться. С помощью этих МЭМСов стало возможно выращивать протезы сразу на человеческом теле, не надо ничего пришивать – микромуравьи на месте строят из мельчайших кусочков в несколько тысяч атомов, нужную конструкцию. А семь месяцев назад люди научились «холодному» способу изменения структуры.
— Чего? – спросил Матвей.
— Ну, примерно так, — сказал Черныш и вытянул из тела прозрачный кристалл на палочке-манипуляторе. – Берите, дарю.
Матвей взял. Кристалл поместился в ладони.
— Это что?
— Углерод, в виде алмаза, — ответил Черныш.
— Они бывают такими здоровыми?
— От меня зависит. Какой надо, такой и выращу. В разумных пределах.
— А углерод где берете?
— Да он везде! Углекислый газ, трава, деревья. Вы вот тоже из углерода состоите. И я из него.
— Ну а в чем фокус? Как Вы это?
— «Холодный» способ. Знаете… как бы сказать. Вот к примеру графит лежит на третьем этаже, а алмаз на втором, но чтобы добраться от графита к алмазу люди через чердак ходили, через девятый этаж. Трудно. А оказалось, что есть прямая дорога – «холодный» способ. Но алмаз, это развлечение. Можно действительно нужные штуки делать, и без больших затрат энергии. Кстати и саму энергию добывать удобнее.
— Поэтому и стало возможным морфам жить автономно, — сказал Дак. – Протезы же энергии требуют. Они тоже «кушать» хотят. Далеко от розетки не отойдешь.
— А сейчас вы далеко от розетки?
— Сейчас морфы научились расщеплять любую органику, нефтепродукты например, можем и другие химические реакции использовать, — ответил Дак, — Да и излучение Солнца, только его маловато, не хватает — поверхность нужна с крышу сарая. Ходить с ней неудобно, ветер мешает, да и солнечно не всегда.
— Ясно, — протянул Матвей. — А что такое КОЭЛ?
— Про КОЭЛа чуть после, — сказал Дак поднимаясь, — а сейчас я вынужден Вас покинуть на время.
Последние слова он произнес уже на ходу. Резко рванул и исчез в папоротнике.
— Матвей, ложитесь на меня как в прошлый раз, — сказал Черныш вставая.
— Что происходит?
— КОЭЛ! Надо уходить отсюда. Помянули Вы его кстати, — сказал задорный Черныш.
Вдали послышался вертолет. Матвей не теряя времени запрыгнул на спину Чернышу, знакомые прутья надежно спеленали и они рванули в бок от вертолетного звука. Матвей выронил кристалл.
— Э! Алмаз!
— Еще подарю, — ответил на бегу Черныш, — и лучше сейчас не разговаривать.
Вокруг Матвея вырос заботливый решетчатый каркас из прутьев. Ускоряясь, бешено полетели навстречу стволы деревьев. Высокая трава и ветки проносятся мимо, хлестко стегая и отлетая от решетки, не причиняя вреда. Короткие толстенькие ножки Черныша мелькают с такой быстротой, что не успеваешь увидеть. Мощное кабанье тело неумолимым снарядом с треском прошивает, крушит подлесок, огибая лишь деревья. Держится Черныш ровно, ощущение, будто падаешь в зеленую пеструю упругую, мягко поднимаясь и опускаясь на плавных неровностях, вжимаясь на виражах, как на мотоцикле. Для полного эффекта не хватает рева двигателя. Гудит встречный ветер и частые удары веток сливаются в непрерывное влажное шуршание. В лицо летит освежающее сочное крошево, слепит, мешает смотреть. Приходится щуриться, а следом губы сами растягиваются в невеселой улыбке, морщится недовольно нос. Позади давно перестал шум вертолета, а они все мчались и мчались. Наконец Черныш сбавил темп, побежал тише, почти шагом. Начал на ходу рвать ветки и пихать в себя.
— Это он ищет Вас, — через минуту сказал Черныш. — Про нас он еще не знает, что мы здесь.
— А меня зачем? – удивился Матвей, думая, что неплохо бы отмыть налипшее. Лицо сохло, кожу начало тянуть. Одежда намокла, отсырела.
— Тот квас, что Вам жена принесла, должен был сработать, но не сработал, — ответил Черныш. – Сейчас по плану Вы уже вовсю часть КОЭЛа, а Вы не вышли на связь — непорядок. Он переживает.
— А как мне выходить?
— Да. Пока никак. Вы же остались собой.
Ротовые манипуляторы безостановочно толкали в отверстие ветки. В чреве негромко монотонно шуршало.
— Вы всегда должны есть? – спросил Матвей.
— Углерод. Сейчас мне нужны наники. Вот, Матвей, смотрите.
Черныш притормозил у толстой сосны. Коротко с силой ткнул выросшим манипулятором в ствол, как копьем. Острый узкий конец завяз в дереве. Аккуратно отломившись длиной с ладонь, начал медленно оплывать, как свечка на жаре.
— Наники. Скоро они внедрятся в дерево, — прокомментировал Черныш.
Двинулись дальше. Шагом. Матвей обернулся, но оплывающая свечка спряталась за стволом, не видно. Угораздило же в такую компанию. Что еще за наники.
— Как это «внедрятся»?
— Обыкновенно. Они достаточно малы, чтоб проникать сквозь древесину. Наники соберутся в источник энергии, потом соорудят подвижный механизм с радиопередатчиком. И через час механизм отправит мощным импульсом наш информационно-запросный пакет.
— Пакет?
— Да, так сейчас мы общаемся с другими морфами. Это вынужденная мера, напрямую разговаривать опасно. А так КОЭЛ запеленгует радиопередачу, когда мы будем уже далеко.
— А что в пакете?
— Конкретно в этом? Я изучил отличия наников КОЭЛа от наших, спроектировал несколько управляющих схем. Теперь наши наники воспроизводятся и перестраиваются так же быстро. Дак собрал данные по поведению КОЭЛа и смоделировал дальнейшее развитие. Это мы отправили. И запросили дополнительную инфу по анаэробным источникам энергии и структурам материалов. Скоро будем перестраиваться.
— А как ответ получите? – спросил Матвей.
— Так же, пакетом.
— Медленно вы общаетесь.
— Да, не быстро. Но мы пока не придумали, как лучше.
— И с Даком также переговариваетесь?
— С Даком мы общаемся слабым направленным сигналом. Радиоэлектронику знаете? Направленные антенны?
— Нет, не знаю.
— В общем, с Даком мы «шепотом на ушко» разговариваем. Вот сейчас он сообщил, что закончил измерения, можно присоединяться.

Интересные ребята, эти морфы. Общаются, запрашивают, рассказывают что-то друг другу по радио. Копошатся. А Матвей то им зачем? Но вреда, кажется, не делают, сонная отрава не в счет. Хотели бы, давно бы проткнули своими наниками, как ту сосну. Что то у них творится здесь. Как будто спецназовцы на тренировке. Но на вопросы отвечают. Правда что ли спасают от беды. От КОЭЛа этого. Прислушался, не слыхать ли вертолета. Нет, только птицы чирикают, да Черныш ветки жует. В пустом животе требовательно дернулся желудок. С утра ничего не ел. Матвей сглотнул.
— Сколько сейчас времени, не знаете? – спросил он.
— По местному, половина второго.
— Я бы пообедал.
— Да, конечно. Примерно через полчаса.
Черныш ускорился, зашумели хлесткие ветки, полетел в лицо сок.
===

Вскоре послышался запах костра. А следом показался и сам костерок, и Дак возле. Аромат жареного мяса шибанул под дых. Жидкая слюна наполнила рот.
— Матвей, Вы не против зайчатины? – спросил Дак от костра, — Через двадцать минут будет готово.
— Нет, конечно! Но откуда?
— Поймал. Их тут много, — Дак повернул мясо другим боком, – Знаете, Матвей, я люблю готовить для других. Нахожу в этом удовольствие.
Матвей слез и сел рядом с Даком. Черно-седые угли мерцают изнутри алым жаром. Тушка уже подрумянилась, каплями тихонько шипит сок. Неужели Дак поймал зайца руками. Хотя, если он бегает как Черныш, то почему бы и нет.
— Почему для других? Вы уже поели?
— В такой пище маловато необходимых веществ. Сейчас мне пришлось бы съесть центнер зайцев.
— Центнер? Зачем столько?
— Я перестраиваю свое тело, и нужен строительный материал.
— Снаружи вроде бы Вы такой же.
— Снаружи, да. Я перестраиваю до второго уровня свои наники. Стану как Черныш.
— Ну не знаю, — сказал Матвей, — по лесу, конечно, бегать удобно, но к людям в таком виде не выйти. Я бы не стал.
— Черныш может принимать любой удобный вид. Вот, посмотрите.
Матвей перевел взгляд на Черныша. А из спины у того растет лысая человеческая голова, сначала как весь, бурого цвета, но потом на ней проступили привычные краски. Нормальная голова получилась. Но посредине кабаньей спины она смотрелась ненормально. Вот это да. Такое только в фильмах видел. С компьютерной графикой которые. А тут в живую. Голова принадлежит молодому парню, вполне натуральная, только без волос и бровей. Нос даже видно что поломан. Парень скорчил испуганную, серьезную рожу и смешно осмотрелся по сторонам, как будто проснулся в незнакомом месте. Умора.
— Черныш, а зачем Вам голова на спине? – сквозь смех спросил Матвей. – За ветки же цепляться будет.
Голова повернулась к Матвею и тоже улыбнулась.
— Вы же жаловались, что без глаз неудобно разговаривать. Разрешите представить Вам, Матвей, мою прежнюю внешность. Примерно так выглядела раньше моя голова.
Черныш покрутил. Фас, профиль, три четверти. Веселый парень.
— Да, точно. С головой разговаривать привычнее. И бегаете вы шустро и зайцев ловите руками. Только зачем это все? На зайца ружье есть, для скорости – вертолет. Лучше бы вы себя не уродовали. Понавтыкали протезов. Энергию опять же брать надо постоянно. И еще наники эти непонятные.
— Я как раз по наникам специализируюсь, — произнес Черныш. – Так что, если интересно, спрашивайте.
— Да что это такое, вообще?
— Наники – это кусочки нанороботов, запчасти. Вообще-то, наники сами являются механизмами, но функциональность у них невысока. Мы разработали два десятка разновидностей запчастей-наников. Комбинируя наники можно создавать великое множество наномеханизмов с различными функциями. Это даже интересно, у морфов появилось хобби – художественное создание наномеханизмов. Затягивает. Хотите, покажу Вам свои поделки?
— Хочу, конечно.
Черныш подошел ближе и повернулся матовым своим боком. На боку проступила черная рамка экрана, по размерам компьютерного.
— Вот, рассчитал экран.
— Как это — рассчитал?
— Я рассчитал процессор, который управляет моим телом. Даю мысленную команду, а процессор переводит ее в команды для кожи. Видите, она локально меняет цвет. Теперь я могу усилием мысли рисовать по своей коже. А процессор стал частью тела.

На экране появилось как бы нарисованное углем лицо Матвея. Он шевельнулся, тут же шевельнулось на экране, сощурило глаза и почесало затылок.
— О! Туда и камера еще встроена! — воскликнул он. — А где объектив? Под экраном?
— Ага. Сейчас транслирую изображение из области под экраном. Но вообще, можно например из глаз Дака.
В рамочке на боку Черныша появился исходящий соком заяц над угольками костра. Изображение смазалось, как от резкого движения камеры и показались Черныш и матвейская спина. Матвей обернулся. Так и есть, Дак смотрит сюда, улыбается.
— А цветное можно? — спросил Матвей. — А то как рисованный мультфильм черно-белый.
— Да, надо процессор доработать. Нанороботов же можно и так посмотреть.
— Я думал, Вы в живую покажете.
— В живую они меньше видимой длины волны. Вы их не сможете разглядеть ни в какой оптический микроскоп. Я покажу схематично. Вот смотрите.
На экране появилась какая то шишковатая палка. Повращавшись немного, она сменилась такой же шишковатой рогаткой. Потом пошли разные колечки, снежинки, шестеренки. Нанороботы все увеличивались и усложнялись. Стали появляться какие-то выкорчеванные пни с разлапистыми корнями, какие-то трехмерные застывшие взрывы на макаронной фабрике. Черныш смотрел на свой боковинный экран, как человек смотрит на свою грудь. Голова наклонена, шея с интересом вытянута.
— И зачем они? — спросил Матвей.
— Хм, прошу прощения. Увлекся. — Черныш оторвал горящий взгляд от экрана. — Стандартные наномеханизмы образуют наши кости, мышцы, кожу. Нанороботы строят в наших телах источники питания, радиодетали, процессоры. Они и есть наше всё, Матвей.
— Всё?! У вас не осталось ничего человеческого? — воскликнул Матвей.
— Вы имеете ввиду “биологического”? Мозг остался, его пока не удалось заменить.
Матвей перевел тревожный взгляд на Дака. Глянул опять на Черныша. Вот это номер. Во дают. Поотрезали себе все что можно, оказывается. Это что надо такое себе думать, чтобы добровольно лишиться родного тела целиком?! Больные на голову.
— А если ваша механическая печенка откажет?
— Так у меня их три штуки про запас, — с гордым убеждающим жаром ответил Черныш, — Представляете, насколько я живучее биочеловека! И реакция у меня — от пуль могу уворачиваться. И меняться могу, как хочу. А пока мы с Вами бегали сообщение ставить, Дак вот успел экспериментальную подземную станцию спроектировать. Посадил уже, она прямо под Вами сейчас растет. Наши возможности уже несоизмеримы с биологическим человеком. Мы можем жить дольше, обитать в космосе, мы можем есть почти все, даже солнечным светом питаться. Мы работаем над проблемой мозга и уже добиваемся результатов.
В монолог вмешался Дак.
— Кстати о питании, заяц готов, Матвей. Предлагаю продолжить беседу чуть после.
Матвей, ошарашенный напором, подошел к костру и принял предложенный любезным Даком вертел с мясом. Осторожно понюхал, живот затребовал мясо к себе, заурчал даже. Оторвал ножку, зубы с наслаждением впились в сочное бедро. За первым куском последовал второй, третий. Жевал сосредоточенно, молча глядел перед собой. Умяв половину зайца, он перевел дух. По телу разливалась сытая тяжесть. Матвей опомнился, вынырнул из внутреннего мира. Дак и Черныш сидели спиной поодаль, смотрели в небо, на облака. Захватив кусочек покрасивее, он перебрался к морфам.
— Дак, спасибо большое, очень вкусно.
— Пожалуйста, Матвей.
Матвей, смакуя, откусил. Прожевал.
— Хорошие вы люди, но я бы не стал свое тело менять. Мяса уже не поешь в удовольствие. Да и страшно. Обратного хода ведь нет. Руки же не пришьешь? И вокруг все будут смотреть как на урода.
Дак повернулся лицом.
— Знаете, Матвей, уродство — это с непривычки. Когда привыкнут, перестанут замечать даже. Почему Вы решили, что человеческое тело не уродское? Что в нем прекрасного для Вас? Оно лишь привычно. Если разобраться, Вы просто не хотите менять свои привычки. Это естественно. Программа под названием “Человеческое “Я” стремится сохранить все свои “вещи”: тело, убеждения, подпрограммы — всю систему “человек”. Это инстинкт жизни. Это биологическая суть природы — сохранить жизнь, такой, какая есть, ничего не менять. Инстинкт сохранения.
— Тогда вы почему взялись меняться?
— Мы не хотим жить, чтобы умереть. Нам хочется видеть бессмертие наших душ.
— Душ? Душа и так бессмертна.
— Это как посмотреть. Люди вкладывают разные смыслы в это слово. Душа – это желание жить не как растение, это цель, идея, это смысл жизни, это тот самый интерес, мотиватор. Если человек спрашивает «в чем смысл жизни?», значит у него нет цели, нет интереса, он ищет свою цель, ищет, куда вложить душу. Может он уже достиг тех целей, ради которых жил, а может разочаровался в предыдущей, может он потерял цель. Всякое бывает. Вот думаете дереву жить интересно? Червяку интересно жить? Или пескарю? Нет же, они подчиняются только программе сохранения, только своему «Я», они просто живут. А у человека есть подпрограмма «смысл жизни», душа есть, есть интерес жить. Поэтому он и хочет жить долго, заранее хочет, а не тогда, когда его уже на крючок напяливают. Задумывается человек: «А вдруг конец света? Надо что-то делать». Конечно надо! Вот мы и делаем. Люди разное делают, кто-то соль закупает, норы выкапывает, землянки. А мы, морфы, развиваем технологии. Мы меняем свои тела, переоборудуем их так, как нам надо. В наших телах инструменты, приборы, целые лаборатории. Инстинкту сохранения мы предложили альтернативу, убедили, что система “человек” только выиграет от замены. Предложили “евроремонт организма” и теперь “человек-морф” прогрессирует быстрее.
— По моему вы просто облегчили себе жизнь. Человек должен тяжелым трудом жить. Чтобы бороться, чтобы защита вырабатывалась, чтобы шкура толще становилась. А вы, здоровые люди, приделали себе костыли, сели на инвалидные кресла. А если что-то не тренировать, то оно отмирает. Разве это прогресс? Это деградация.
— Да уж. А трактор — это тоже костыли для здоровых? Надо гектары ногтями вскапывать? Мы же познаем реальность значительно быстрее, чем раньше. У нас возможностей больше. Кстати есть еще верование, что люди с каждым шагом удаляются от совершенства, жизнь деградирует. Тогда, если прав Дарвин, дерево совершеннее червя, червь совершеннее рыбы, а рыба совершеннее человека. Если бы у человека все было хорошо, он бы пустил корни? Вы хотите жить как дерево, Матвей?
— Я кажется понял! — сказал Матвей, — Вы меня уговариваете стать морфом! Вот я вам зачем!
— В принципе, да, мы предлагаем Вам такую возможность. У Вас не так много альтернатив. Если Вы вернетесь домой, КОЭЛ введет Вам свои наники и поглотит. Вы станете кусочком его тела, муравьем-солдатом в муравейнике “КОЭЛ”. Мы считаем своим долгом предупредить Вас и предложить выбор, раз уж так сложились обстоятельства.
— А почему Вы тогда всех не предупредили, если такие добрые?
— Такое поведение КОЭЛ воспринял бы как агрессивное вмешательство в его личное дело. Скорее всего он отреагирует как собака у которой из пасти вырывают кость. Человеческие тела для него — источник жизни. Мы не хотим его злить.
— Чего вы этого КОЭЛа боитесь? Кто это?
— Скажем так. Есть сообщество людей. У каждого встроено оборудование для связи. Каждый подключен в единую сеть. Сеть обрела собственный инстинкт самосохранения. Каждый участник сети во что-бы то ни стало стремится сохранить сеть. Каждый из них пожертвует жизнь, если сеть от этого выиграет. Вот эта сеть назвала себя КОЭЛом. У нее появилась личность.
— Вы же сильнее людей.
— Во-первых, это люди. Мы не хотели бы уничтожать людей. А во-вторых, КОЭЛ способен отреагировать очень жестко. Он тоже владеет технологией наников, правда в начальной версии. Его технологии развиты хуже, но боевые роботы он может воспроизводить очень неплохо. Сейчас он отстает от нас на полгода. Но вот наники он уже спроектировал по своему. Очень интересное решение. У КОЭЛа огромный потенциал, представляете — миллионы людей работающих в одном направлении.
Матвей посмотрел в небо.
— КОЭЛ со спутников не может вас увидеть?
— Пока не может. Да и потом мы под деревьями. Если сможет, придется уходить под грунт, — подал голос Черныш.
— Под грунт, — повторил Матвей задумчиво.
Как-то не укладывается это все. Что-то морфы не то говорят. Как можно отказаться от своего тела. Дико подумать. Был бы больной или инвалид, тогда еще понятно. А так, здоровые, нормальные руки выбросить на помойку предлагают. Взгляд уперся в ладони. Отличные руки, между прочим. Может врут они? Вертолет пролетел, Матвей и поверил. Ну жена немного странная. Так Матвей за ней раньше не подглядывал, может она всегда такая. КОЭЛ — вообще бредовая штука.
— Знаете, — сказал Матвей, решительно вставая, — спасибо за доброту, но я, пожалуй, домой пойду.
— КОЭЛа выбрали? Странно. Нам казалось, что Вы имеете собственные амбиции. — произнес Дак.
— Имею-имею, но домой охота.
— Ну что ж, кажется Вы нам не поверили. Ваш выбор. Мы в тридцати километрах. Если хотите, Черныш Вас доставит.
— Да, было бы неплохо.
Голова Черныша вросла обратно, спина заровнялась. Он подошел к Матвею.
— Я готов, Матвей, если не передумали.
— Не, я не такой. Я если решил, то железно, — весело ответил Матвей, пристраиваясь на бурой, пластмассовой спине. — Спасибо, Дак, за обед еще раз, заяц получился душевно. Прощайте.
— Прощайте, Матвей, — ответил Дак с грустной улыбкой.
Прутья, как раньше, опутали тело, вырос защитный каркас и Черныш двинулся, ускоряя бег.
===

Лес угрюмо летел навстречу. Чем он кончится? Привычным деревенским миром или же КОЭЛом? Слишком выдуманным, нереальным. Но и морфы тоже хороши. Если бы Матвею рассказали о морфах, он бы не поверил. А сегодня видит их собственными глазами.
— Черныш, а можно меня высадить не доезжая до деревни? Чтоб на глаза не попадаться. Хотелось бы оглядеться, вдруг что не так.
— Конечно, я даже могу подождать, пока Вы передумываете идти к КОЭЛу.
— А почему вы прячетесь от него? Или мне показалось?
— Прячемся, да. Мы для него представляем потенциальную опасность, поэтому он при обнаружении скорее всего постарается нас ликвидировать либо ограничить.
— Так и что? Вам нечем защищаться?
— Наоборот, у него вряд ли получится. Дело в том, что мы избегаем самих актов агрессии. Стараемся контактировать минимально. Мы ему не вредим и он не тратит сил на поиски. Он не расценивает нас как врага, только как неприятность. Зачем злить.
— Так он же людей калечит.
— Не так уж и сильно. Выращивает в человеке несколько чипов и небольшую радиостанцию, всего лишь.
— Ничего себе! Всего лишь железяки в теле! И человек становится муравьем-дебилом.
— Ну не совсем муравьем, Дак выражался образно. Человек меняет цель, начинает жить не ради себя, а ради общего дела. Он все понимает, способен творчески мыслить, но цель у него — выживание всего коллектива, только в этом смысле человек — муравей.
Черныш остановился. Земля плавно скакнула, лес успокоился, заиграл привычными красками. Стрекочут кузнечики, чирикают птички, ветерок шелестит листвой. Впереди, за деревьями, проехала машина. По звуку вроде УРАЛ. Ага, места знакомые, деревня рядом. Защитный каркас распался на прутья, втянулся в тело Черныша. Приехали. Матвей задумчиво поднялся на ноги.
— Почему вы говорите о людях, как об одном человеке?
— Потому что это не просто коллектив. Это коллектив с единым информационным полем и с единой волей, у этого коллектива есть “Я”, есть инстинкт сохранения. Но уровень развития у КОЭЛа примерно как у амебы. Размножаться и выживать. Вот он и хапает людей. Жадно, через край, аж брюхо трещит. Жрет, размножается. Захватывает территорию. Расширяется. А попробуй на пути встать-помешать, в драку полезет.
— Да такую заразу в зародыше надо давить! Чего вы тянете?
— Согласен, но мы упустили момент рождения, сейчас уже поздно.
— Так КОЭЛ теперь сильнее морфов?
— Дело не в силе. Правильнее задать вопрос, сколько ресурсов требуется на уничтожение КОЭЛа. Так вот, если мы начнем войну на поражение сейчас, мы покалечим планету. Почву разложим на нужные элементы, недра выжмем досуха, океаны отфильтруем. Атмосфера изменит состав, планета превратится в безжизненную пустыню. На это сил хватит и у морфов и у КОЭЛа. Высоковата цена, не находите?
— Вы это можете?!
— Вы же видели, у меня несколько тел. Их можно делать неограниченное количество.
— А контролировать как это количество?
— Контролировать легко. Мне же не надо вдумываться в каждое движение каждого тела. Для этого есть управляющие цепи, алгоритмы. Вот сейчас я вез Вас, а думал совсем не о ямах и корягах.
— А о чем?
— Как раз дорабатывал свой видеопроцессор.
— Ага, понятно, — сказал Матвей оглянувшись по сторонам.- Ладно, Черныш, я пойду посмотрю, что там да как. Вы не уходите. Я Вам верю. И в КОЭЛа верю и про все остальное, только мне надо своими глазами убедиться. Хорошо?
— Договорились, я буду рядом. В случае чего просто позовите.

Матвей двинулся, осторожно прислушиваясь, в сторону дороги. Высунул нос из кустов, взгляд внимательно обшарил открывшуюся местность. Вроде бы никого. Отступив обратно под защиту леса он крадущимся зайцем пошел вдоль. На душе гадостно. Как диверсант какой. Как гость незваный. А ведь родной дом. В конце концов, по кустам идти тяжелее, лучше по дороге. И уже решился выйти на оперативный простор, уже деревья остались за спиной, как зашумел вдали двигатель. Сердце екнуло, ноги судорожными прыжками понесли обратно. В укрытии, совладав с собой, выдохнул. А ведь где то рядом Черныш, наблюдает, смеется наверное. В самом деле, что такое?! Что, не сможет Матвей с водителем справиться что-ли? Надо остановить, да расспросить. Он рванул обратно на дорогу, стараясь быстрее, пока машины не видно, чтоб водитель ничего такого не подумал. Не успел, вон уже показался УАЗик агронома Кольки Пескаря. Матвей на ходу замахал рукой, чтоб остановился. Только бы он один был. Солнце отсвечивает, не видать что там в салоне. Но машина ходу не сбавляет, идет как шла. Чуть-чуть не успел, когда машина поравнялась и поехала дальше. С рулевого места какой то незнакомый мужик лениво проводил Матвея взглядом.
— Э! Тормози! — успел крикнуть Матвей, и разочарованно выдохнул уже в удаляющийся машинный зад, — Дело есть.

Выхлопная труба ответила сизым дымком и тарахтением. Дыхание от волнения сбилось. Он пару раз глубоко выдохнул, с задержкой, чтобы успокоиться. Если это дядька КОЭЛовский, то у него антенна в башке, как Черныш говорил. Значит может на Матвея стуканул уже по рации. А с другой стороны, пока ничего фантастического не случилось, просто немесный и не захотел тормозить. На колькиной машине, ага. В общем, хватит. Бегать и неделю можно, надо быстрее разобраться. А если вдруг что, Черныш недалеко. Будь что будет. Расправив плечи, Матвей смело пошел по дороге.

Не прошло и пяти минут как в небе загудел вертолет. Шум нарастает, значит сюда летит. Вот он, вынырнул из-за лесной кромки. Винты взвыли, гася скорость, хищная туша приземляется в развороте, морда смотрит на Матвея. Да это же МИ-24! Боевой вертолет. А военная часть в сорока километрах. За пять минут не долетишь. Хорошенькое дело, бегать за мирным человеком на военном вертолете. В общем все понятно, ничего хорошего не получится. Пора удирать. Матвей скакнул бегом в лес, на ходу обернулся. Вертолет низко парит за Матвеем, на землю прыгают камуфлированные мужики. Грудь сдавило страхом погони. Он заорал, призывая Черныша. Крик потонул в вертолетном шуме. Не услышит Черныш. По телу прокатилась ледяная волна адреналина. Ноги заработали резвее, в голове вспыхнуло что-то вроде “едреный батон” и мозг перестал соображать. Тело само бежит по лесу, перепрыгивая через коряги, отмахиваясь от веток. “Сейчас догонят, надо бежать, не орать, тихо бежать. Где они?”. Вертолет грохочет где-то выше и позади. Матвей оглянулся еще. Вот он, преследователь. Метров за двадцать бежит камуфлированный мужик. А впереди поляна. Успеть бы до вертолета.

Но не успел Матвей. Только выскочил, тут же показался вертолет. Сзади прыгнули на спину, ударило током, тело на миг скрутило болью. Матвей яростно взрычал. Замедлив бег, ухватил обеими руками того, на спине, рванул и со всей дури бросил вперед, через голову. Лети, собака. “Собака” упал и Матвей, набегая, пнул того ниже уха. Не попал. Шустрый мужик оказался. Извернулся, ухватил Матвея за ногу. Замелькал лес, земля полетела навстречу. Сверху напрыгнул мужик. Началась возня в партере. Матвей сильнее, но дядька увертлив. На поляну выскочили еще люди, бегут сюда. Внезапно по ушам ударила пулеметная очередь. Вертолет набирает высоту, пули взрывают землю фонтанами. А среди фонтанов, извиваясь зигзагом, к вертолету несется Черныш. Из кабаньего тела во все стороны брызнули осколки. Черныш резко вертанулся юлой, рванул дальше. Молниеносно и мощно прыгнул свечкой. Будто пущенный из лука. Показалось, земля дрогнула. Черныш угодил в цель, каким-то чудом прилип к днищу, вертолет качнуло, повело в сторону. А на земле еще одно кабанье тело подскочило к вялым уже борцам. Черный змеиный прут неуловимым движением скрутил руки-ноги матвейского противника. Остальные камуфлированные развернулись обратно к лесу. Черныш рванул следом. Матвей сел рядом со связанным, переводя дух. Крупная дрожь гуляет по телу. Ловок противник оказался. Ишь, лежит смирно. Что, друг, не ожидал такого поворота? Взгляд устремился к заходящему на посадку вертолету. И там, кажись, наша победа.

Вертолет сел, двигатели расслабленно затихли. Спрыгнул на землю штурмовик Черныш. В салоне с вывороченной дверью лежат связанными несколько человек. Среди незнакомых Матвей удивленно разглядел друга Кольку Пескаря.

— Колька! Ты чего тут делаешь то? – спросил Матвей.
— Матвей Иванович, мне необходимо изучить Ваш феномен, — деревянно ответил Колька Пескарь.
— Колян, ты чего? – лицо Матвея вытянулось.
Вмешался Черныш.
— Нет нужды в изучении. Матвей не пил Ваш квас. Его пил морф-дублер.
Колька устремил свой спокойный взгляд на Черныша. Нет, это уже не Колька, это КОЭЛ. Матвея пробрал мороз, затряслись колени.
— Куда делась вся сетевая инфа? – спросил КОЭЛ.
— Мы ее заблокировали, — ответил Черныш.
— Она мне нужна.
— Предлагаем сотрудничать.
— Раньше информация была в свободном доступе.
— Сейчас уже нет. Всю информацию мы заблокировали от Вас и предлагаем ее в качестве товара.
— Я восполню пробелы самостоятельно, через бумажные носители.
— Это время. Мы развиваемся быстрее.
— Переговоры окончены.

Колька лег поудобнее на полу и закрыл глаза. То есть КОЭЛ лег. Черт! Колька Пескарь это теперь КОЭЛ. Значит все взаправду. Что теперь делать то? Матвей медленно побрел от вертолета, ни о чем не думая. Пришел в себя, наткнувшись на Черныша.
— Матвей, искренне соболезную вашему потрясению, но нам стоит убраться отсюда.
— А с этими что будет?
— Их освободят, не переживайте.
Матвей встряхнулся. Все верно, о себе надо переживать. Сомнений никаких не осталось. КОЭЛ не выдумка. Надо решать как быть дальше.
Уже привычным стало ездить на кабаноподобном безголовом Черныше, привычно выглядел карлик Дак. Да и вообще, уже притерпелся к морфянским фокусам. А вот самому становиться таким всеже боязно. Через час, сидя у костерка рядом с Даком и Чернышом, Матвей ковырял палочкой угольки.
— Это больно? — спросил Матвей у Дака.
— Нет, не больно. Вообще никаких ощущений. Просто через какое-то время Вы начнете слышать голос автоматического модуля и перед глазами будут появляться вспомогательные изображения. Это значит, что Вы сможете мысленно управлять наниками.
— Разговаривать с наниками?
— Да, сначала разговаривать. У Вас же не будет собственного интерфейса, а разговаривать привычнее всего. Стандартное голосовое управление. Потом сами создадите, или выберете из типовых шаблонов, что Вам нужно. Придется немного потренироваться. Знаете, с первого раза и на велосипеде редко у кого получается проехать, что уж говорить об управлении наниками. Через несколько дней привыкнете.
— И руки сами отвалятся, — встрял Черныш.
Матвей бросил на него недоверчивый взгляд.
— Отвалятся?
— Нет конечно, Матвей. Это у Черныша юмор черный. Без Вашей команды ничего не отвалится. Выглядит это так. Вы формируете запрос на некоторую функцию, модификацию или внешнее изменение. Например, увеличение физической силы. Ответ загружается извне Вашим автоматическим модулем. В ответе содержится схема управляющего процессора. После даете команду синтезировать процессор и запустить его. Похоже на скачивание и установку из интернета программного обеспечения. Для синтеза процессора и наников потребуется некоторое количество веществ. А чтобы вещества поступали в тело, желудка может быть недостаточно. Сначала нужно изменить систему ввода веществ, систему энергообеспечения. Поэтому существуют типовые программы изменения. Вам останется скачать ее и запустить. Интересные ощущения. Мне поначалу было непривычно питаться с помощью кожи. Прислоняешься к дереву и чувствуешь, как оно истаивает в местах прикосновения, а кожу щекотит. Или ложишься на землю и потихоньку проваливаешься, как теплая болванка в лед, а сверху на груди серая пыль выступает. Кстати Черныш как раз в разработке процессоров специалист. И Вам не придется самому синтезировать первых наников, он с Вами поделится, у него много.
— А зайчатину можно будет есть?
Черныш весело прыснул.
— Можно будет. Много что станет можно есть. Бензин можно будет пить. Серной кислотой закусывать.
— Ага, сами то серную кислоту часто пьете? — спросил Матвей ехидно.
— Пока не доводилось, но я могу ее синтезировать, — ответил Черныш. — Честное слово, Матвей, с желудком у вас проблем не будет. Основная беда для нас, это электромагнитные импульсы. Но если близко к ядерным взрывам не подходить, то в принципе жить можно.
— Не понял. При чем тут взрывы?
— Да просто хотел сказать, что вред морфу причинить — это надо сильно постараться. А сильные электромагнитные импульсы возникают вследствие цепной ядерной реакции, то есть взрывов.

В темном вечернем небе серебрятся тонкие высокие облака. Ветер погладил лицо, ярче вспыхнули угольки. Никогда бы не подумал, что решится на такое. Тело было храмом, любая травма — непоправимым увечьем. “Нельзя себя уродовать”, — шипел загнанный в угол инстинкт самосохранения. А куда деваться? Везде КОЭЛ. Поймает, начнет исследовать, в потрохах копаться. Если живым оставит, то будет Матвей исполнителем непонятной общей воли. А тут — сам себе хозяин, найдет по душе занятие. Летать вот мечтал. Вдруг получится. В конце концов, уродство — это с непривычки.
==========================================================================

Автор: FransuaMaryDelone

Источник