Последним значительным событием в год, когда Силиконовая долина только и приносит извинения, стал технологический аналог «выпивания с умом» или «осторожного азарта» игорной индустрии. В августе Facebook и Instagram объявили о внедрении новых инструментах для пользователей, с помощью которых можно устанавливать временные ограничения на обеих платформах, а также о панели для наблюдения за ежедневной активностью. Они сделали это вслед за Google, ранее представившим инструменты так называемого «Цифрового благополучия».
Технологические компании, поступая таким образом, кажется, подразумевают, что проводить в время в интернете — это не целесообразная, здоровая привычка, а доставляющий удовольствие порок, который, если его не контролировать, может превратиться в непривлекательную зависимость.
Захватив наше внимание сильнее, чем им когда-либо мечталось, данные компании теперь осторожно признают, что настало время вернуть часть этого внимания обратно, чтобы мы могли взглянуть в глаза наших детей, еще не обработанных фильтрами Clarendon или Lark; посмотреть фильм в кинотеатре; или, что идет вразрез с рекламой часов от Apple, заняться серфингом — боже упаси — нигде не отмечаясь.
«Освобождение человеческого внимания может быть моральной и политической битвой, определяющей наше время», — пишет Джеймс Уильямс, технолог, ставший философом, и автор недавно изданной книги Stand out of our Light.
Кому об этом не знать, как не 36-летнему Уильямсу. Во время десятилетнего пребывания в Google он занимался контекстной рекламой, помогая совершенствовать мощную, работающую на основе данных, рекламную модель. Постепенно он начал чувствовать, что его жизнь, какой он знал ее раньше, стала разрушаться. «Как будто земля начала уходить из-под ног», — пишет он.
И, скорее всего, его не удивят учащающиеся случаи нарушения внимания, как, например, с Пабло Сандовалем, который был третьим бейсменом в «Ред Сокс», и в середине игры решил проверить свой Instagram (за что был отстранен клубом). Или инцидент с Пэтти Люпон, также произошедший в 2015 году, когда актриса забрала телефон у девушки в зале.
Уильямс сравнивает современное устройство технологий с «целой армией самолетов и танков», направленных на то, чтобы поймать и удержать наше внимание. И эта армия побеждает. Мы проводим целые дни, прикованные к экранам, наш большой палец дергается в метро и лифтах, когда мы бросаем взгляд на светофоры.
Сначала мы гордимся, а потом сожалеем о привычке иметь так называемый второй экран, когда одного монитора уже не хватает, и, например, просматриваем последние новости в телефоне в то время, пока смотрим телевизор.
Исследование, проведенное компанией Nokia, обнаружило, что в 2013 году мы проверяли наши телефоны в среднем 150 раз в день. Но прикасаемся мы к ним 2617 раз в сутки — согласно исследованию 2016 года, которое организовала компания Dscout.
Apple подтверждает, что пользователи снимают блокировку со своих айфонов около 80 раз за день. Сейчас экраны появились там, где раньше их никогда не было: на столах в Макдоналдсе; в раздевалках, где мы уязвимы больше всего; на задних сиденьях такси. Всего за $12,99 можно купить айфоновский чехол для детской коляски… или два (вздрагивает).
Это мы: остекленевшие глаза, открытый рот, скрюченная шея, пойманные в дофаминовую петлю и затянутые в информационный пузырь. Наше внимание продано рекламодателям, вместе с нашими данными, и возвращено нам обратно изорванным в клочья и раздробленным.
Вы получаете хаос
Уильямс говорит по Skype из своего дома в Москве, куда его жена, которая работает в ООН, была отправлена в годичную командировку.
По происхождению из Абилина (Техас), он начинал работать в Google в тот период, который все еще можно называть ранним, и когда компания в своем идеализме сопротивлялась существующей издавна рекламной модели. Уильямс покинул Google в 2013 году, чтобы провести исследование для получения докторской степени в Оксфорде, посвященное философии и этике убеждения внимания в разработке.
Сейчас Уильямс беспокоится о «заинтернеченных» людях, теряющих смысл жизни.
«Точно так же, как когда вы вытаскиваете телефон, чтобы что-то сделать, и вас отвлекают, а спустя 30 минут вы обнаруживаете, что занимались десятком других дел, за исключением того, ради которого изначально брали телефон. На этом уровне тоже действует фрагментация и рассеянность, — говорит он. — Но мне также казалось, что на долгосрочном уровне есть еще нечто, что сложно удержать в поле зрения: перспективу того, чем ты занимаешься».
Он знал, что среди своих коллег был не единственным, кто испытывал подобное. Выступая на технологической конференции в Амстердаме в прошлом году, Уильямс спросил порядка 250 разработчиков в зале: «Сколько из вас хотят жить в мире, которые вы создаете? В мире, где технологии борются за ваше внимание?»
«Ни одна рука не поднялась вверх», — рассказывает он.
Уильямс далеко не единственный пример того, как бывший солдат биг-тека (если продолжать армейскую метафору) сейчас пытается вывести на чистую воду его опасность.
В конце июня Тристан Харрис, бывший разработчик Google, вышел на сцену на Aspen Ideas Festival, чтобы предупредить о том, что над нами висит как минимум «экзистенциальная угроза» от наших собственных гаджетов.
Рыжий и худой, 34-летний Харрис играл роль информатора с тех пор, как ушел из Google пять лет назад. Он открыл Центр человеческих технологий в Сан-Франциско и путешествует по стране, появляясь в авторитетных шоу и подкастах, например, в «60 минут» и «Пробуждении», а также на гламурных конференциях, как в Аспене, для рассказов о том, как разрабатывается технология, чтобы быть неотразимой.
Ему нравится шахматная аналогия. Когда Facebook или Google направляют внимание своих «суперкомпьютеров» в сторону нашего сознания, говорит он, «это шах и мат».
В невинные дни 2013 года, когда Уильямс и Харрис все еще работали в Google вместе, они встречались в конференц-залах и в общих чертах излагали свои мысли на лекционных досках: клуб из двух озабоченных в эпицентре экономики внимания.
С тех пор взгляды обоих стали масштабнее и злободневнее. Постоянное давление технологий на человеческое внимание касается уже не только потери времени наших так называемых «настоящих жизней» на развлечение в интернете. Теперь, говорят они, мы рискуем полностью потерять нашу нравственную установку.
«Технологии меняют нашу способность понимать, что есть правда, поэтому у нас все меньше и меньше представления о разделяемой правде, о разделяемой точке зрения, с которой мы все согласны, — говорит Харрис на следующий день после выступления в Аспене. — Когда нет разделяемой правды или разделяемых фактов, вы получаете хаос… И люди могут взять контроль в свои руки».
Конечно, компании также могут извлекать прибыль — по-крупному и по-маленькому. Разумеется, появилась целая индустрия для борьбы с наступлением технологий. Некогда бесплатные удовольствия, как, например, короткий дневной сон, сейчас монетизированы с почасовой оплатой. Те, кто раньше расслаблялся с ежемесячными журналами, теперь скачивают приложения для медитации с инструктором, например, Headspace ($399,99 за пожизненную подписку).
Приложение HabitLab, разработанное в Стенфорде, ведет себя агрессивно каждый раз, когда вы добираетесь до опасной зоны потребления интернета — определенную вами самими. Reddit поглощает ваше дневное время? Выбирайте между «минутным убийцей», который включит строгий 60-секундный таймер, и «заморозкой экрана», которая создает конец в нескончаемом списке — и вас выбросит, когда нажмете на кнопку.
Как и Moment, приложение отслеживает время за телефоном и отправляет вам или вашим любимым смущающие уведомления, где детально рассказывается, сколько времени сегодня было профукано в Instagram. Чтобы выполнить свою работу, HabitLab узнает вашу манеру поведения довольно хорошо, чем приводит в замешательство. Очевидно, сейчас нам нужны телефоны, чтобы спасти нас от телефонов.
Исследователи долгое время были в курсе, что есть разница между «нисходящим» вниманием (волевыми, требующими усилий решениями, которые мы делаем, чтобы уделить внимание чему-либо по нашему выбору) и «восходящим» вниманием, когда оно непроизвольно захватывается тем, что происходит вокруг нас: раскатом грома, звуком выстрела или заманчивым звуковым сигналом, который уведомляет о еще одном сообщении в «Твиттере».
Но многие из важнейших вопросов остаются без ответов. На первой позиции в этом списке остается такая тайна, как «отношение между вниманием и нашим сознательным восприятием мира». Об этом рассказывает Джесси Риссман, нейроученый, чья лаборатория в Калифорнийском университете в Лос-Анджелесе изучает внимание и память.
Также неясны последствия проведенного у экрана времени для наших измученных нейронов.
«Мы не понимаем, как современные технологии и изменения в культуре влияют на способность поддерживать внимание на наших целях», — говорит доктор Риссман.
Бритт Андерсон, нейроученый из Университета Ватерлоо в Канаде, дошел до того, что в 2011 году назвал свою научную работу как «Такой штуки, как внимание, не существует».
Доктор Андерсон заявил, что ученые использовали слово «внимание» для обозначения столь разных характеристик — устойчивость внимания, дефицит внимания, избирательное внимание, пространственное внимание — что по сути оно стало бессмысленным, причем в тот момент, когда само слово уместно более, чем когда-либо.
А дети… в порядке?
Несмотря на то, что, вероятно, внимание не существует, многие среди нас оплакивают его кончину. Например, госпожа Люпон и другие люди, как преподаватели вузов, которые начальствуют в аудиториях.
Кэтрин Хейлс, преподаватель английского в Калифорнийском университете в Лос-Анджелесе, написала о перемене, которую она замечает в студентах: когда «глубокое внимание», состояние целеустремленной сосредоточенности внимания, способное длиться несколько часов, меняется на «гипервнимание», которое скачет от одной цели к другой и предпочитает поверхностно знакомиться со множеством вещей, а не глубоко исследовать что-то одно.
В Колумбийском университете, где каждый студент должен пройти обязательный курс, в котором требуется читать от 200 до 300 страниц каждую неделю, преподаватели обсуждают, как поступать с хорошо заметной переменой в способности студентов справляться с заданиями. В целом обязательный курс остается без изменений, но «мы постоянно думаем о том, как как преподавать, когда устойчивость внимания изменилась за последние 50 лет», говорит Лиза Холлибо, декан академического планирования Колумбии.
Предполагалось, что в 90-е годы у от 3 до 5% американских школьников был синдром дефицита внимания и гиперактивности. В 2013 году это количество достигло 11% и продолжает расти, согласно данным национального исследования детского здоровья.
Ник Сивер, профессор антропологии из Университета Тафтса, только что завершил второй год преподавания предмета, который он назвал «Как уделять внимание». Но вместо того, чтобы давать подсказки о том, как сосредотачиваться (что можно было бы предположить), он рассказывает студентам о внимании, как о культурном феномене. Доктор Сивер говорит, что они рассматривают, «как люди говорят о внимании», а в курс включены такие темы, как «экономика внимания» и «внимание и политика».
Частью домашнего задания на «экономической» неделе был анализ того, как приложение или сайт «захватывают внимание» и извлекают из этого выгоду.
22-летняя Морган Гриффитс выбрала YouTube.
«Многие медиа, которые я потребляю, посвящены телешоу RuPaul's Drag Race, — говорит Гриффитс. — В конце многих видео появляется сам РуПол и говорит: „Эй, друзья, когда видео закончится, просто открывайте следующее, это называется телезапой, но вперед, я вам советую“.
Ее одноклассник Джейк Рочфорд, выбравший Tinder, заметил сильную навязчивость новой кнопки „супер-лайк“.
»Когда появился супер-лайк, я обратил внимание, что все функции работают как методы для того, чтобы я держал приложение открытым, вместо того, чтобы помочь мне найти любовь", — говорит 21-летний Рочфорд.
После того, как Джейк выполнил это задание, он удалил свой аккаунт.
Однако 32-летний доктор Сивер совсем не луддит.
«Избыток информации всегда кажется чем-то новым, но на самом деле это явление очень старо, — говорит он. — Например: „На дворе 16 век, и есть так много книг“. Или: „Мы живем в позднюю античность, и существует столько писаний“.
»Такого не может быть, чтобы было слишком много вещей, которым требуется уделять внимание. Это не логично, — считает Сивер. — Но может быть так, что существуют вещи, которые активно пытаются забрать себе ваше внимание".
Следует задуматься не только о внимании, которое мы расходуем, но и о том, которое мы получаем.
Шерри Теркл, социолог и психолог из Массачусетского технологического института, в течение нескольких десятилетий писала о наших взаимоотношениях с технологиями. Она утверждает, что устройства, которые повсюду следуют за нами, повлекли за собой новый тренд: дети вместо того, чтобы соперничать со своими братьями и сестрами за внимание родителей, сейчас конкурируют с айфонами и айпадами, Siri и Alexa, часами Apple и экранами компьютеров.
Каждый момент, который они проводят со своими родителями, они также проводят вместе с потребностью родителей постоянно находиться на связи. Теркл в своей последней книге «Восстановление разговора» подробно описывает первое поколение, подверженное этому воздействию, — сейчас ему от 14 лет до 21 года.
«Выросло поколение, у которого была весьма неудовлетворительная юность, и которое на самом деле не ассоциирует телефоны с каким-либо гламуром, но, скорее, с чувством лишения», — говорит она.
В то же время Теркл испытывает осторожный оптимизм:
«Мы начинаем замечать, что люди постепенно движутся в сторону того, чтобы „хорошо проводить время“. Компания Apple медленно идет к признанию своей вины. И сама культура движется к признанию того, что так не может продолжаться».
Автор: moonbeams
