Как свидетельствует наука, все ныне живущие на Земле люди — потомки очень небольшой, всего в несколько тысяч особей, популяции. Правда, за десятки тысяч лет люди стали различаться по внешнему виду настолько сильно, что, однажды встретившись, они с трудом узнавали друг в друге себе подобных. Если вообще узнавали.
Люди с разным цветом кожи, с иным строением лиц, непохожим телосложением контактировали друг с другом издревле, и уже тогда возникали ситуации, когда имевшие один облик устанавливали господство над обладателями другого. Разветвленная система каст в Индии развилась из четырех варн — древнеиндийских сословий брахманов, кшатриев, вайшьев и шудр. «Варна» — санскритское слово, обозначающее «цвет», и это не случайно. Вторгшиеся во II тысячелетии до н.э. в Индостан белокожие носители индоевропейских диалектов завоевали земли, населенные темнокожими людьми, и подчинили их себе, обратили в низшее сословие. В эпоху Великих географических открытий и в последовавшую за ней эпоху колониальных захватов рванувшая вперед в технологическом отношении цивилизация белого человека принялась покорять «туземцев» — коренных жителей Америки, черных африканцев, индийцев, полинезийцев. The White Man’s Burden («Бремя белого человека») — так называлось знаменитое стихотворение Редьярда Киплинга, которое стало концентрированным выражением отношения образованного европейца к «темным сынам Земли». В те времена казалось вполне естественным очевидное превосходство белых над черными, желтыми, краснокожими.
Что хранит в себе промилле?
XX век стал не только веком крушения колониальных империй, поражения нацизма и борьбы американских негров за гражданские права, но и временем революционных открытий в биологии, которые наконец-то прояснили механизм эволюции, а заодно и поставили на новом уровне вопросы о сходствах и различиях между представителями разных рас. Речь идет прежде всего об открытии генов и ДНК. С одной стороны, в результате этих открытий удалось выяснить, что геном всех людей на Земле — пигмеев, китайцев, норвежцев, папуасов — идентичен на 99,9%, а все различия между отдельными особями, этносами и расовыми группами приходятся на 0,1%. С другой стороны, появился соблазн выяснить, не прописаны ли в одном промилле генома некие существенные различия между отдельными этносами и, разумеется, расами. Причем речь шла не только о разнообразии фенотипа, но и о возможных различиях в интеллекте, способностях к обучению и развитию.
Интересно, что одно из самых нашумевших высказываний на эту тему принадлежало Джеймсу Дьюи Уотсону — американскому молекулярному биологу и одному из первооткрывателей ДНК. В частности, он сказал, что настроен весьма мрачно в отношении перспектив Африки, так как «вся наша (имелась в виду американская — О.М.) социальная политика основывается на факте, что их (африканцев — O.M.) интеллект такой же, как и у нас, в то время как все тесты показывают, что это не так». За эти высказывания Нобелевский лауреат подвергся остракизму и вынужден был неоднократно извиниться, однако дебаты вокруг интеллектуальных различий представителей разных рас время от времени все равно возникают.
Разбрелись и изменились
Но прежде чем рассуждать о тех или иных расовых различиях, стоит сначала задать вопрос: а есть ли вообще расы в биологическом смысле? С одной стороны, ответ кажется очевидным. Ну кто же не отличит конголезца от норвежца? С другой стороны, за все то время, когда наука заинтересовалась вопросами расовых различий, было предложено огромное количество расовых классификаций с числом рас от двух до пятнадцати и более, так что окончательной ясности в этом вопросе нет до сих пор. Первыми появились так называемые типологические концепции. Антропологи пытались выделить характерные признаки расы — форму носа, толщину губ, разрез глаз, а принадлежность к расе индивида определялась наличием или выраженностью отдельных признаков. К числу этих показателей относился, в частности, «черепной указатель» — отношение максимальной ширины мозговой коробки к ее максимальной длине.
С развитием биологической науки произошел переход от типологических концепций (наследием которых осталась каталогизация расовых признаков) к популяционным. В наше время расы рассматриваются как совокупность популяций, имеющих общее происхождение и, как следствие, набор общих фенотипических признаков.
Современные расы, во всяком случае европеоидная и монголоидная, а также входящие в их состав малые расы имеют достаточно недавнее происхождение. Как известно, неафриканское человечество происходит от небольшой группы людей, вышедших примерно 40−50 тысяч лет назад из Африки. Вскоре эта группа расселилась по огромной территории, и бывшие ее части надолго изолировались друг от друга. В условиях изоляции эти новые, еще более мелкие популяции подвергались действию отбора. Например, в северных широтах, где мало солнца, отбор поддержал мутации, уменьшающие выработку меланина и осветляющие кожу у потомков темнокожих африканцев. В горах дыхательная и кровеносная системы адаптировались к недостатку кислорода в воздухе. Причем, как считает известный российский антрополог Станислав Дробышевский, далеко не все эти мутации носили, подобно осветлению кожи, адаптивный характер. Они меняли облик людей, но закреплялись не благодаря отбору (ибо не давали никаких эволюционных преимуществ), а из-за малочисленности популяции и близкородственного скрещивания. К таким неадаптивным Дробышевский относит мутации, порождающие светлый цвет волос или эпикантус — глазную кожную складку у монголоидных народов. Распространенное мнение о том, что эпикантус якобы был поддержан отбором как защита роговицы от пыльных бурь, антрополог считает неверным, так как монголоиды возникли не в «пыльных» краях, и, напротив, обитатели пустынь вроде бедуинов вполне обошлись без эпикантуса.
В дальнейшем возникший в небольшой изолированной популяции набор фенотипических признаков по тем или иным причинам распространялся на обширных территориях, давая начало расе. Причем возникших таким образом расовых типов могло быть значительно больше, чем выделяется наукой в наше время. Просто его носителям, что называется, повезло в меньшей степени.
Не пчелы и не шимпанзе
Вроде бы все ясно: человечество расселялось по миру, родственные ветви расходились все дальше и дальше, появились расовые различия. Однако вопрос о том, существуют ли расы в биологическом смысле, остается предметом острых дискуссий. Дело в том, что понятие «раса», с одной стороны, обросло разного рода социально-историческими ассоциациями, а с другой, оно используется в биологии не только в отношении людей. Выделяются расы у шимпанзе, медоносных пчел и даже растений. В этом случае расами называют системы популяций в пределах одного вида, имеющие генетические и морфологические отличия от других подобных систем. При этом расообразование считается этапом возникновения новых видов.
Споры об IQ
Получается, что если расы есть и у людей, то между ними (расами) должны существовать серьезные генетические и морфологические различия, которые и определяют принадлежность к расе. Однако в современной антропологии, особенно западной, превалирует подход, утверждающий, что понятие расы у людей не может определяться биологически в том смысле, в каком это делается в отношении животных и растений. Во‑первых, потому что генетические различия среди людей (те самые 0,1% генома) значительно меньше, чем расовые различия у тех же шимпанзе. Во‑вторых, потому что представление о расогенезе как о древе, ветви которого разошлись раз и навсегда, неверно. Ветви эти многократно переплетались, что показывают исследования Y-хромосомных и митохондриальных гаплогрупп, наследуемых, соответственно, по мужской и женской линии. Например, Y-хромосомная гаплогруппа R1b наиболее распространена в Западной Европе, но также встречается практически по всему Старому Свету, включая Центральную Африку. Таким образом, считают сторонники данной точки зрения, различия между расами — это различия в частоте аллелей, то есть в присутствии одного варианта гена у большего или меньшего числа членов популяции. Причем никаких резких перепадов частот аллелей нет — между расовыми типами существуют переходные формы, в которых частота аллелей изменяется по градиенту, клинально. Кроме того, в современном динамичном мире происходят многочисленные миграции, заключаются межрасовые браки, и значительная часть населения Земли не может причислить себя к какой-то одной расе. В данной трактовке раса — это не что-то раз и навсегда отделившееся и генетически обособившееся, а некий «стоп-кадр», произвольно сделанный в непрерывном эволюционном процессе, то есть категория не столько биологическая, сколько социоисторическая.
С другой стороны, известно исследование, проведенное около десяти лет назад интернациональным коллективом при участии российского исследователя профессора Л.А.Животовского. Учеными было отобрано более тысячи представителей различных этносов и рас из разных уголков мира. Исследовалось около 400 признаков (микросателлитных маркеров) ДНК из так называемых молчащих участков, то есть не ассоциированных ни с какими фенотипическими чертами. Эксперимент проводился вслепую: полученный у участников опыта генетический материал сортировался по расам и регионам исключительно на основе знаний о принадлежности того или иного мутировавшего сателлитного маркера. Далее на полученную карту наложили данные о реальных людях — «владельцах» ДНК, и выяснилось, что «молчащие» участки весьма красноречиво и достаточно точно указывают на расу и место происхождения каждого индивида. Таким образом, несмотря на «путешествия» по миру отдельных гаплогрупп, геном хранит память о древних ветвях разделившегося на расы человечества.
Результаты этого исследования если и противоречат пониманию расы как чистой социально-исторической условности, то никоим образом не отменяют того факта, что расогенез не привел к появлению среди людей рас-субвидов, которые могли бы в конце концов подвигнуть род людской к распаду на отдельные виды. Напротив, мы, скорее, удаляемся от такой перспективы.
