В детстве очень страшно думать о смерти. А вдруг умрут родители? А вдруг — я? Со временем это проходит. Нам приходится смотреть, как стареют наши близкие. Мы читаем в новостях, что опять умер известный человек… И мы, положа руку на сердце, не хотим всего этого. Нам не нравится стареть, мы не хотим умирать. И мы бежим к врачу на косметическую операцию, мы занимаемся спортом, ведем здоровый образ жизни, следим за своим питанием, бросаем курить. Мы стремимся продлить нашу жизнь. Она нам нравится. Мы мечтаем, что кто-нибудь вдруг изобретет эликсир молодости. И мы жадно хватаем новости, намекающие о продлении жизни — а вдруг уже?! Вдруг скоро?! Может быть возможно оцифровать наше сознание?
Но технологии движутся очень медленно. В области омоложения, продления жизни, понимания работы — почти ничего не происходит. Это, блин, сложные задачи! И мы, как и наши предки, успокаиваем себя: нечего заниматься ерундой и мечтать о молодости, о продлении жизни — это всё пустое. Мы отвлекаемся от смерти, мы живем как бессмертные, не думая о смерти. Нам легче думать, что мы в компьютерной игре: можно сохраниться, а потом загрузиться. А кто-то скажет, что жизнь — это мелочь, что не стоит за нее цепляться. Тьфу на нее, на эту жизнь. Двум смертям не бывать, а одной не миновать. Кого-то волнуют потомки — а где же они будут жить, если мы не умрем? Мы философствуем, рассуждаем, конструируем доводы: смерть необходима — уговариваем себя и других. Мы гневно отметаем саму проблему смертности. Так легче переносить неотвратимость смерти — жить нам всё равно нравится, несмотря на все умопостроения.
Мы не хотим умирать — вот так возникает наша культура, она оберегает нас от этого страха. Что еще нам делать? Дрожать и плакать? Разве это жизнь? У нас правильная и хорошая культура. Она сохраняет нам жизненное спокойствие. С нашей культурой мы можем спокойно терпеть старость и смерть. Что еще мы можем?
По-одному — ничего не сделать. Если бы один ученый, пусть даже с помощниками, мог — он бы сделал. Не сделал, не может. Нет технологий, нет денег, нет специалистов — всё время чего-то не хватает. А Вы, скорее всего, и не ученый, и Вы специалист совсем в другой области, и денег таких огромных у Вас тоже не водится. Вы что можете сделать?
Государство могло бы. Но государство чешется тогда, когда все граждане чем-то недовольны. Оно реагирует на общественный запрос. Кроме государства, от общественного запроса чешутся еще и ученые — они же среди нас, такие же люди, многие стремятся решать то, что нужно обществу, что популярно.
Итак, общественный запрос «хотим омоложения» — это мы можем. Но мы не станем. Наша культура не даст. Первое правило культурного человека — сохранение: сохранение фактов культуры, сохранение системы ценностей.
Вот пример: я создал петицию.
Поговорить мы можем и «на кухне». Можем вообще лишь про себя подумать и никому ничего не говорить. Но петиция — это уже не пустой разговор, это действие. Так вот. Я создал петицию президенту РФ, где прошу сформировать министерство «по омоложению». Она набрала только семь голосов, вместе с моим, — я лично просил этих людей подписать петицию. Больше никто не подписал. Петиция проваливается. Это смешная и глупая петиция — вот такую оценку дает наше мировоззрение, так работает в наших головах сохранение нашей культуры.
Вот второй пример: я написал художественную книжку «про омоложение». Ее никто не читает. Все читают любовные романы, постапокалипсис и ЛитРПГ.
Наша культура — мощная штука. Это факт. И получается, что сами мы не сформируем общественного запроса? Надо денег дать пиарщикам? Только они могут расшатать окно Овертона? Что делать? Ничего не делать? Пусть так всё и остается?
P.S. ссылки на книгу и на петицию в моем личном профиле.
Автор: FransuaMaryDelone
