В начале недели Минфин заявил о том, что хорошо бы дать криптовалютам статус финансовых активов и продавать их через Московскую биржу под контролем Росфинмониторинга. Московская биржа в этот же день отчиталась о готовности участвовать в подобном проекте. А уже в пятницу глава комитета Госдумы по финансовому рынку Анатолий Аксаков сказал, что первый закон о регулировании криптовалют могут принять уже этой осенью. Дарья Носова, менеджер юридической практики O2 Consulting, рассказывает «Роем!», почему регулирование неизбежно и каким оно может быть.
Правовое регулирование статуса ICO, токенов и в целом сферы финтеха я бы назвала абсолютно неизбежным. Этот сегмент стал массовым и затрагивает много важных аспектов экономики и интересов как частных, так и публичных. Очевидно, что власти для начала пытаются определиться с правовой квалификацией криптовалюты и на этой основе уже подвязать законодательное регулирование, как существующее, так и будущее.
Первой попыткой внести ясность в эту проблематику на российском поле стало объявление криптовалют денежным суррогатом с соответствующими негативными последствиями (запрет оборота, уголовная ответственность). Однако, бурный рост этого вида актива, отсутствие прямой установки блокировать российский рынок в этой сфере и тот факт, что экономическая сущность токенов явно не ограничивается понятием виртуальных денег (средств расчета), подталкивает власти к более вдумчивому подходу.
Здесь надо отметить, что опыт других стран, например, США, уже показал, что узкая квалификация криптовалюты как денег не всегда верна. Так, применение теста Хоуи в американской судебной практике, помогает выявлять сущность того или иного инвестиционного инструмента, в данном случае токена, по разным параметрам и признавать его либо деньгами (валютой), либо финансовым инструментом (ценной бумагой), либо товаром, в зависимости от ситуации и предназначения токена.
Власти при этом нацелены не только и не столько на правовую квалификацию собственно криптовалют, а на регулирование их возникновения в обороте, а также на контроль их оборота на рынках. Напомню, что недавно Комиссия по ценным бумагам и биржам США (SEC) склонилась к квалификации размещаемых на ICO токенов как финансового инструмента (ценных бумаг). Вслед за SEC аналогичным образом поступил регулятор Сингапура.
Этому есть ряд объяснений, одно из которых — наиболее приспособленная правовая база для контроля и регулирования оборота. SEC приравняла первичное предложение токенов (ICO) криптовалютного проекта к размещению традиционных ценных бумаг (IPO) со всеми последствиями применения к ним федеральных законов о ценных бумагах.
Между тем, все же отличия имеются. По природе ICO имеет целью в основном привлечение финансирования от инвесторов не в уже сформировавшийся бизнес, а под проект с не всегда четкой бизнес-моделью. Обещание будущих результатов (по сути, торговля ожиданиями) как раз и является наиболее характерным и при этом наиболее высокорисковым фактором в ICO. Выпускаемые в ходе ICO токены далеко неоднородны и неуниверсальны. В некоторых случаях они имеют реальное обеспечение или могут использоваться как средство расчета за товары либо услуги. Иногда токены наделяют инвестора правом участия в бизнесе, или же только правом на получение «дивидендов». В последних случаях сходство с ценными бумагами наиболее очевидно.
То, что ICO проводятся на блокчейн-платформах, где права на токены удостоверяются криптографическими методами, не является, на мой взгляд, проблемой для государственных регуляторов. Тот же Центробанк Сингапура уже активно внедряет эти технологии в систему банковских переводов. Представляется, что наиболее беспокоящим власти фактором является то, что кампании по привлечению инвестиций, в отличие от обычного первичного размещения ценных бумаг, действуют по принципам децентрализации и анонимности. А эти принципы входят в прямое противоречие с методами построения стандартных регуляторных механизмов.
С российской точи зрения, как мы видим, Минфин идет по сходному с США и Сингапуром пути. Судя по всему, логика чиновников сводится тому, чтобы в короткие сроки взять под контроль выпуск и оборот криптовалют оптимальными средствами.
В первую очередь речь идет о процедурах идентификации участников оборота (KYC), организованность выпусков и торговли (эмитенты, биржи, регистраторы, клиринговые системы), соблюдение стандартов в области пресечения отмывания денег и финансирования терроризма. Немаловажным является и налоговый аспект, ведь пока оборот находится в серой зоне, фискальные органы не могут ни отслеживать операции, ни соответственно обеспечивать налогообложение доходов. Регулирование в сфере валютного контроля здесь подходит меньше, чем законодательство в сфере ценных бумаг. При этом, сужение круга субъектов позволяет эффективнее организовать процессы.
Также, существенным аргументом для госконтроля является защита инвесторов. Здесь роль властных институтов высока и в целом понятна. Так, например, в Китае недавно был подписан протокол по улучшению управления рисками при ICO, где базово декларируется стремление создать надлежащую защиту для лиц, делающих инвестиции в первичное размещение токенов.
Напомню, что понятие квалифицированного инвестора в России закреплено в федеральном законе «О рынке ценных бумаг» и отсекает значительную часть игроков рынка, где обороты и риски вложений высоки. Такими инвесторами признаются профессиональные участники рынка ценных бумаг, имеющие соответствующую лицензию, клиринговые, кредитные, страховые организации, Центральный Банк, АСВ, акционерные инвестфонды, управляющие компании инвестфондов, некоторые госкорпорации. В отношении граждан — это физические лица, соответствующие требованиям, которые установил ЦБ в Указании Банка России от 29.04.2015 N 3629-У: это либо критерий общей стоимости ценных бумаг или обязательств по деривативам, которыми владеет это лицо, не менее 6 миллионов рублей, либо критерий опыта работы (с порогом не менее 3-х лет) в организациях, работающих с финансовыми инструментами, либо частота совершения сделок за предшествующий год не реже 10 раз в квартал, но не реже одного раза в месяц, либо размер размещенных свободных средств не менее 6 миллионов, либо образовательный ценз (наличие подтвержденного высшего экономического образования или аттестации специалиста финансового рынка). Подразумевается, что такого рода инвесторы способны адекватно оценивать риски и осознанно принимать их последствия.
Вполне возможно, что эти критерии будут адаптированы под рынок криптовалюты, что, скорее всего, будет сделано пакетно при разработке законодательства в этой сфере. Пока проблематично предсказать, насколько быстро это будет сделано, но в ближайшие год-полтора, мы, скорее всего, увидим по крайней мере базовый пакет российских законопроектов в этой области.
Однако, надо отметить, что криптовалюты крайне слабо привязываются к национальным границам, то есть в идеале регулирование должно осуществляться не локально, а глобально на уровне международных институтов и соглашений. Это гораздо более сложная и времяемкая задача, и пока она не будет решена, рынок криптовалют будет соответствующим образом лавировать вне областей, где возрастают трансакционные издержки, где государства проявляют свой юрисдикционный суверенитет и устанавливают собственные ограничения.
