Дональд Кнут: Я сидел на задних партах и травил шутки, а учителя смирились и не часто били по заднице (1,2,3,7-97)

Дональд Кнут рассказывает про маму и папу, вспоминает о том, как он учился читать, как шкодил в школе. Откровенничает о первом писательском опыте и намекает на «пасхалки» со звездой эротики в своих книгах.

История семьи

Мои предки по в 1840 г. жили в Германии, а уже к 1870 г. — в Америке. Кнуты по линии отца были очень разнообразны. Мой прадед был родом из Шлезвиг-Гольштейна (Германия), довольно близко от границы с Данией и он был последний, кто переехал.

00:42 Во время Шлезвиг-Гольштейнского кризиса в 1860-х годах, если не ошибаюсь, в 1864 г., он уклонился от службы в армии, т.к. не хотел сражаться против Пруссии. Он решил приехать в Америку, и, однажды ночью постучав в окно, сказал родителям «не поминайте лихом» и оказался в Иллинойсе. А потом работал, учился на кузнеца в то время. Жену он встретил в Америке. Ее семья до этого тоже эмигрировала из района Ганновера (Германия), и они жили в Индиане, все недалеко от Чикаго. Таким образом, эта часть семьи из разных мест Германии.

01:48 Предки по линии моей матери эмигрировали в 1840-х годах, они были фермерами в землях Нижней Саксонии (Германия), в небольшом городке Бад-Эссен. Ее родители приехали и стали фермерами в Огайо, недалеко от Кливленда. Получается, отец мой родился в Чикаго, а мать — в Кливленде. Отец впервые начал преподавать в Кливленде, и там они познакомились. Потом его позвали в Милуоки, и хотя это было довольно далеко от их семей, он принял предложение стать там учителем.

Моя мать

Я должен рассказать о моей маме, которая очень важная часть моей жизни. Она не была типичной для того времени, потому что у нее была хорошая работа. У моих родителей первыми во всей истории нашей семьи было образование. Мой отец отправился преподавать в колледже в Чикаго, а моя мать отучилась год или два на секретаря по юридическим вопросам. А во время Второй мировой войны она получила работу у одного человека в Милуоки, который владел и управлял несколькими небоскребами, и она стала его личным секретарем, а позже — представителем этих организаций, которые владели собственностью.

К моменту его смерти она уже довольно хорошо справлялась, и ее попросили стать управляющим одного из зданий. Так она всю жизнь занималась недвижимостью, большими коммерческими объектами в пригороде Милуоки. При этом она начала заниматься этим, когда мне было пять или шесть лет, но все равно продолжала вести домашнее хозяйство.

01:55 Мой дед был кузнецом, мои прадедушки по обеим сторонам занимались строительством и ремонтом. Не было семейной традиции получать образование, и я был, безусловно, первым кто получил высшее образование. Частично это история всей Америки, что все больше и больше людей поступают в институт, но когда я учился в старшей школе, около 7 или 8 процентов моих одноклассников поступили в колледж. И это считалось приличным по тем временам.

Знакомство с чтением и школой

Все началось в Милуоки, Висконсин. Я родился в 1938 году. Я не помню ничего из первых лет жизни, но я знаю немного из записей, оставшихся у моих родителей, которые были в своем роде необычные, что касалось знакомства меня с чтением. Все их друзья считали, что не следует этого делать, что мне будет скучно в школе, если они будут много читать мне. Но я был самым молодым «книжным червем» в милуокской публичной библиотеке. И это самое раннее, что я знаю о своем прошлом, так как они сохранили вырезку из газеты. Кажется, мне тогда было около двух с половиной лет, а я стал «книжным червем» в милуокской библиотеке.

00:59 Мои воспоминания начинаются со времени, когда я пошел в маленькую школу при нашей церкви. Мой отец был там учителем. Учитель в лютеранской школе — это была работа всей его жизни. Об их зарплатах и говорить не стоит, кажется, что-то около 10-15 долл. в месяц. Но это была очень душевная, заботливая община. Нам было по большому счету все равно, что происходит там, в мире, мы чувствовали счастье и стабильность. Это было хорошее место для ребенка.

01:51 А когда я был в первом классе, мой папа был учителем во втором, но потом он перевелся, так что когда я был во втором, он уже преподавал в четвертом. Когда я попал в четвертый, он уже был в шестом. И наконец, когда я дорос до шестого класса, он стал учить старшеклассников, так что, к счастью, у меня никогда не была отца учителем. В этой школе было где-то 20-25 учеников и наши учителя не были прям так уж хороши в точных науках или математике, но они были очень даже хороши в английском. Например, в седьмом классе, я помню, некоторые из нас оставались после уроков изучать схемы предложения: ну, вы знаете, берете предложение и подчеркиваете подлежащее и сказуемое, определяете тип предложения. И мы хорошо учили английский, потому что наш учитель нас вдохновлял. Из-за этого в старшей школе на уроках английского, где учителя не очень много давали на эту тему, мне было порой скучно — я все это уже знал.

И так, школа, в которую я ходил, была лютеранская. Люди, которые работают в таких школах, они как мой отец, относятся к делу как к своей миссии, как к призванию быть хорошим педагогом. То есть нас окружали люди, которые на самом деле относились к нам с интересом, а не как к работе, которая просто есть. Обучение было их способом сделать мир лучше.

04:14 Некоторые думают, что в церковных школах учат нетерпимости, что ты должен ценить только людей своего круга и т.д. Но наш случай был абсолютно другой. Да, это был хороший опыт. Хотя, все же, был у нас один учитель, который имел предубеждения против чернокожих, но он… он выделялся, и мы не обращали на него внимания. Поэтому, я думаю, это было хорошее место для взросления, хотя и ничего экстраординарного в плане специальных знаний или чего-то подобного.

05:12 Я думаю, я был смышленым парнем. Я часто сидел на задних партах и травил шутки, а учителя, не очень это одобряя, как-то смирились и не часто лупили меня по заднице. У нас в школе была хорошая музыка для пения, у нас было также много свободы: помню, наша группа из четырех-пяти друзей в пятом-шестом классе занималась разными маленькими проектами. Например, мы смогли раздобыть магнитофон — а это было в 1940-х — и пытались писать сценарии для выдуманных радиопрограмм, притворялись, что выступаем на радио, делали сценки и записывали их. Мы с другом начали выпускать стенгазету под названием «Newsweak». Да, конечно, писали именно WEAK (прим.: week — неделя, weak — слабый).

В этой газете мы рассказывали про происходящее в школе, набивали ее «бородатыми» шутками, которые встречали в книгах, вели страничку загадок и прочее в таком духе. Это был мой первый писательский опыт. Как я уже говорил, английский в школе был на высоком уровне, поэтому у меня было немало практики в том, что касалось языков, у меня была возможность делать что-то творческое, наподобие этих шалостей.

О моем чувстве юмора

Скептичному, циничному я предпочитаю что-нибудь сатиричное. Поэтому мне нравился Mad Magazine: это была безумная сатира на «священные коровы» современности. Когда мы с друзьями открыли его для себя в старших классах, мы с жадностью проглатывали каждую страницу, и были без ума от Mad (mad about Mad). У нас и до этого, как я говорил, были бородатые шутки, но мы с другом еще и претендовали на саркастичность и на легкомыслие.

00:44 Я люблю посмеяться, в газете мы всегда оставляли колонки для шуток, да и в нашем альбоме выпускного класса тоже были неожиданные приколы.

01:14 И с возрастом это не ушло: знаете, в указателях к моим книгам тоже есть немало простодушных шуток, которые люди, может, еще и не обнаружили. Но когда-нибудь меня спросят, почему у меня в «The TeXbook» есть отсылки к Бо Дерек? А окажется, что на всех этих страницах я использовал число 10 («Десятка» — художественный фильм 1979 года, романтическая комедия с Бо Дерек в главной роли). Видите, всегда у меня была эта нелепая черта — я не смотрю на все слишком серьезно.

Читать еще

» Дональд Кнут: «Мой совет молодым» (93/97) и «Ощущая потребность самоутвердиться» (9/97)

To be continued...

Автор: Edison

Источник