По мере нарастания угрозы новой мировой войны в 1930-е годы руководство СССР осознало острую необходимость развёртывания научно-исследовательских и конструкторских работ в области техники связи. Широкомасштабный проект был незамедлительно начат, и поставленную задачу с «честью», ценой надломленных людских судеб, выполнили.
1930–1940 — первый этап. Было разработано аппаратуру засекречивания телефонных переговоров для коротковолновой связи. Этим занимался коллектив будущего академика Котельникова.
1941-1947 — второй этап. Были проведены первые НИОКР, выпущены малые серии аппаратуры, собраны коллективы разработчиков, которые занимались обслуживанием самой аппаратуры и развитием службы дешифрования.
В 1948 году была образована Марфинская лаборатория, что послужило началом третьего этапа. Целью данного этапа стала -разработка аппаратуры, которая обеспечила бы стойкость засекречивания переговоров по стандартному телефонному каналу.
Не секрет, что перед Второй мировой войной, благодаря большому преимуществу в технических ресурсах и научных кадрах, США принадлежало мировое лидерство в разработке наиболее сложных речевых шифраторов с гарантированной стойкостью против возможного перехвата и дешифрования противником. Для правительственной и военной связи была разработана аппаратура засекречивания проводной и эфирной телефонной связи, применяющая цифровые методы кодирования речи с различными скоростями передачи, в диапазоне от ~1600 до 50 000 бит/с. Эти работы в США проводились на уровне секретности, сравнимом с проектом создания атомной бомбы. На электронно-ламповой и, позднее, экспериментальной транзисторной элементной базах в этот период были созданы такие терминалы для засекреченной голосовой связи, как KY-1, KY-3, KY-8, KY-9, KO-6, HY-2 и другие.
на фото KY- 57
Сразу же после окончания Первой мировой войны американские инженеры начали работать над созданием средств и методов засекречивания телефонных переговоров. Скремблер — такое название получил первый созданный ими образец аппаратуры скрытой телефонной связи. Он использовался при передаче конфиденциального характера по радиотелефону между Лос-Анджелесом и удаленным от него на 20 км островом Каталина. Закрытие канала связи достигалось в скремблере за счет частотной инверсии спектра речевого сигнала, в процессе которой осуществлялось преобразование низкочастотных составляющих спектра в высокочастотные и наоборот.
В результате такого преобразования телефонное сообщение становилось неразборчивым в случае его приема посторонним лицом с помощью обычного радиоприемника. В то же время на приемной стороне радиолинии, оборудованной скремблером, осуществлялось известное обратное превращение спектра принятого речевого сигнала, с помощью чего происходило восстановление начального сообщения.
В 20-е годы в США был разработан новый скремблер на основе использования более совершенного метода закрытия телефонных сообщений. В соответствии с ним спектр речевого сигнала в результате фильтрации подразделялся на 5 частотных полос равной ширины, после чего осуществлялась их частотная инверсия и перестановка по некоторому правилу, которое менялось каждые 20 секунд.
Конструкторам подобной техники в СССР не были известны какие-либо технические сведения о разработках подобных терминалов с гарантированной стойкостью засекречивания переговоров. Поэтому коллективу Марфинской лаборатории предстояло решить, что и как построить без аналогов, впервые в мире и почти при полном отсутствии научного задела. К тому же выделенное для лаборатории здание бывшей духовной семинарии, а в 1930-е годы детской колонии МВД, находилось в крайне плохом состоянии и работать приходилось в очень трудных послевоенных условиях.
Марфинская шарашка
Марфинская шарашка / Спецтюрьма № 1 / № 16 МГБ / НИИ Связи — спецтюрьма, расположенная на территории бывшего Александро-Мариинского приюта в Марфине. Заключенные специалисты трудились над изучением «звуковидов» согласно заданию МГБ, отвечающего интересам советской разведки. В настоящее время — НИИ автоматики. После войны на базе шарашки зародилось оборонное предприятие — Лаборатория № 8, где работали в том числе и пленные немецкие специалисты.
… Отцу восточных и западных народов кто-то подсказал идею создать особую секретную телефонию — такую, чтобы никто никогда не мог бы понять, даже перехватив его телефонный разговор. К тому времени уже существовало несколько типов секретных телефонов, но ни один не мог удовлетворить взыскательный вкус Сталина.
Связь по ВЧ предохраняла только от прямого подслушивания. По проводам передавался ток высокой частоты, модулированный звуковыми сигналами от мембраны телефона. Подслушивающий воспринимал один лишь непрерывный писк. Но достаточно было подобрать фильтр для «отцеживания» высокой частоты, и разговор становился внятно слышен.
В годы Второй мировой войны появились более сложные системы — так называемой мозаичной шифрации. Звуковые сигналы делились частотными фильтрами на три или четыре полосы и с помощью магнитного звукозаписывающего диска дробились по времени на короткие доли — по сто-полтораста миллисекунд. А шифратор перемешивал эти частотно-временные отрезки. По телефонному проводу шло этакое крошево из визга и писка. На приёмном конце передачу расшифровывали и восстанавливали первоначальную речь.
Но ведь то же самое мог сделать и противник! Совершить это было довольно просто, обзаведясь нехитрым анализатором частот речевого сигнала — спектрометром. Подавая на его вход слова, раздроблённые мозаичным шифратором, по спектрограмме можно было легко научиться выделять полосы применявшихся в шифраторе фильтров и временные доли, на которые разделялись зашифрованные сигналы. И заодно — читать спектрограммы зашифрованного речевого сигнала по слогам и по словам, медленно, но верно.
Вероятно, сведения о ненадёжности мозаичных шифраторов достигли уровня самого высокого руководства, поэтому в 1947 году Сталин и поставил перед советскими разработчиками шифраппаратуры задачу изобрести такой телефон, чтобы на многие тысячи километров могла поддерживаться связь, абсолютно недоступная для любого рода подслушиваний.
Был организован специальный институт, за работой которого Сталин наблюдал лично. Институт вошёл в историю как НИИ-2, а в литературу — как «Марфинская шарашка». В старом здании подмосковной семинарии разместились и лаборатория будущего НИИ, и тюрьма, которая в ведавшем ею КГБ получила название «объекта номер 8» или «спецтюрьмы номер 16». Как и во многих тогдашних мощных научных начинаниях, в качестве рабочей силы использовали заключённых.
Заниматься радиоразведкой в «Марфинской шарашке» начали с самого её возникновения, правда, весьма своеобразно, в духе того тюремного заведения, которое разместилось под одной крышей с исследовательскими лабораториями. В дни революционных праздников некоторых заключённых полагалось изолировать от других. Критерии для отбора были чисто формальными: изымались осуждённые за особо опасные преступления («террористы»), за побеги из мест заключения и неоднократно судимые («рецидивисты»). Для их изоляции придумывались различные причины, не связанные с вышеназванными критериями отбора. Например, как-то в канун праздника 1 Мая вдруг потребовалось выполнить срочное, особо секретное задание — дешифровать телеграмму, перехваченную в Западном Берлине. Отобранные в созданную для этой цели дешифровальную группу по степени своей социальной опасности, а отнюдь не в соответствии с криптоаналитическими способностями, «террористы» и «рецидивисты», разумеется, ничего не дешифровали. В следующий раз их, уже без всякого формального повода, просто увозили на праздники в тюрьму в Бутырки.
Другой приметой тюремного быта стало использование счёта «конвертиком», пришедшее в «Марфинскую шарашку» из системы лагерного учёта вместе с заключёнными. Точками обозначались числа от одного до четырёх, а соединяющими точки линиями — числа от пяти до десяти.
В «Марфинской шарашке» функционировала математическая группа, которая занималась не только разработкой шифров, но и криптоанализом — там определялась сравнительная стойкость различных систем секретной телефонной связи. Оценки стойкости исследуемых секретных телефонов выражались в виде дроби. Постоянный числитель являл собой одну минуту зашифрованного разговора. А в знаменателе проставлялось двух-трёхзначное число — минуты, потраченные на дешифрование или восстановление схемы шифратора и ключа к нему. Чем больше был знаменатель, тем более стойким являлся шифратор. Отметки различных секретных телефонов колебались от 1/200 до 1/600.
Однако скорость дешифрования, которое осуществлялось вручную, вместо того чтобы определять объективные характеристики секретной связи, заметно менялась в зависимости от субъективных причин. Например, по утрам дешифрование шло быстрее, чем к концу дня, и замедлялось от любого недомогания исполнителя. Особенно неблагоприятно влияли на скорость дешифрования расстройства кишечника. Легко было себе представить, что в распоряжении противника имелось немало молодых, здоровых, хорошо тренированных криптоаналитиков, для которых различия между утром и вечером, более сложными и менее сложными видами мозаичных шифраторов были ничтожными. С применением спектрографов для целей дешифрования мозаичные шифры вообще становились явно нестойкими.
Всё же эти сравнения были не менее важны, чем объективные коэффициенты стойкости. Ведь одни и те же сравниваемые системы исследовались разными криптоаналитиками по нескольку раз. И результаты получались каждый раз если не тождественные, то уж во всяком случае близкие. Хотя величины дробных показателей колебались, итоги сравнений, как правило, совпадали. Кроме всего прочего, в 50-е годы телефоны с мозаичными шифраторами всё ещё были нужны и в армии, и в органах госбезопасности. Они предотвращали прямое подслушивание, поскольку вскрыть их можно было только в лабораторных условиях при наличии специального оборудования, и стоили они много дешевле образцов новейшей, «абсолютно» стойкой шифраппаратуры.
В начале 50-х годов «Марфинская шарашка» перешла из-под надзора КГБ в ведение ЦК КПСС, где было создано особое управление секретной связи. Но лишь в середине 60-х, по распоряжению свыше, в «Марфинской шарашке» отказались от использования рабского труда заключённых. «Марфинская шарашка» стала зародышем мощного научно-производственного объединения (НПО) «Автоматика», которое к началу 90-х годов включало не- -сколько институтов и более десятка заводов. С учётом смежников производство шифраппаратуры в рамках НПО «Автоматика» давало средства для существования нескольким сотням тысяч людей.
… Все придумано очень просто. Профессора, инженеры высших разрядов, изобретатели — народ балованный. Им большие деньги положены, персональные ставки, академические пайки. В таких условиях иногда и погулять захочется, в ресторане с девицами или на даче с законной супругой. И в отпуск ехать не раньше августа, не позже сентября, да чтобы на Южный Берег или в Сочи-Мацесту. На воле голова редко бывает занята одной работой. Там всякие посторонние мысли лезут, и заботы, и мечты. О бабах, о карьере, о квартире, о даче, о склоке с коллегой, о детях, родственниках, друзьях, знакомых…
Cолженицын в лагерной робеЗначит, на воле инженер не может работать в полную силу и через силу. Работяга, тот с помощью парткома-завкома еще вытягивает на стахановца, — за него думают другие; его дело только рогами упираться и не мешать другим чернуху раскидывать. Он и даст сколько велят, хоть сто, хоть двести, хоть тысячу процентов. Для этого ни ума, ни совести не надо. А вот с тем, кто мозгами шевелит, у кого душа живая, и даже может быть что-то вроде совести — дело сложнее. Да еще если он много о себе понимает, думает, что он умнее своих начальников.
Такому уже могут помочь только родные органы. Берут его за шкирку, волокут на Лубянку, в Лефортово или в Сухановку — признавайся, блядь, на кого шпионил, как вредительствовал, где саботировал… Спустят его раз-другой в кандей с морозцем, с водой. Надают по морде, по заднице, по ребрам — но так, чтобы не убить, не искалечить, но чтобы ему и боль, и стыд, чтобы почувствовал, что он уже не человек, а никто, и они могут делать с ним все, что хотят. Прокурор ему объяснит статьи, пообещает вышку. Следователь грозит, если не признается, посадят жену…
А потом, после всего этого, дают ему великодушную десятку. Иному слабонервному и пятнадцать, и двадцать лет покажутся подарком, нечаянной радостью. И тогда его утешат: старайтесь, можете заслужить досрочное освобождение и даже награды. Берите пример с таких, как Рамзин, докажите, что искренне раскаялись, что ваши знания, умения полезны Родине — и все прежнее вам вернется, и даже еще больше получите…
Вот так и готовят кадры для шарашек. Там наш брат работает по-настоящему, с полной отдачей.
Вот, что вспоминали вольнонаемные и заключенные о характере поведения в данном учреждении:
Среди нашего спецконтингента большинство — враги народа. Есть, конечно, и такие, кто более или менее искренне раскаивается в совершенных преступлениях. Но об этом будут судить компетентеные органы, а мы все должны за ними наблюдать, чтобы, если спросят, дать необходимые сведения. Есть и злобные, неразоружившиеся краши, такие, кто почти не скрывает ненависти к Советской власти. За ними нужен глаз да глаз. Пока они добросовестно работают, приносят пользу, им будут создавать условия, некоторых материально поощрять, а тех, кто помоложе, кто не закаменел, может быть, даже перевоспитывать… Самые опасные, самые коварные враги — это двурушники, не разоружившиеся и не раскаявшиеся. Такие, как Копелев. Эти все еще в масках, все еще скрывают подлинное нутро, притворяются советскими патриотами, даже идейными коммунистами… С ними требуется удвоенная, утроенная бдительность. Нельзя верить ни одному их слову. Решительно избегать любых разговоров, не имеющих отношения к работе. Конечно, нужно учиться всему, что они умеют, использовать их знания. И поэтому не следует создавать конфликтных отношений, грубить, говорить резкости… Но о каждой попытке сближения немедленно докладывать, а самим уклоняться вежливо, но категорично…»
Две из трех помощниц так и поступали: они либо «не слышали» посторонних вопросов («Где вы учились? Что вы читаете? Вы замужем?»), либо отвечали: «В рабочее время рзговаривать не положено, пожалуйста, не спрашивайте, не разговаривайте, а то и мне и вам неприятности будут».
Третья оказалась и смелее, и темпераментнее, и любопытнее остальных. Она была недовольна мужем — полковником МГБ: целые месяцы в разъездах, дома только пьет до окосения, на стороне гуляет.«Тщательно проверенные кадры» из вольняг — не слишком квалифицированные родственники сотрудников МГБ. Направляют в лабораторию работать и учиться, с тем чтобы потом заменить спецконтингент.
В 1948–1951 годах сотрудниками лаборатории были получены наиболее значимые результаты во всей истории развития секретной телефонии в СССР. На базе «Лаборатории № 8» в Марфино в январе 1952 года был создан ГосНИИ № 2 для выполнения важнейших исследований по разработке и построению техники для засекреченной связи.
В 1952 году была создана и запущена в серийное производство первая в СССР цифровая система засекреченной вокодерной связи, работавшая по стандартным проводным каналам. В 1954 году она была установлена на самых протяжённых в то время линиях связи, Москва – Пекин, Москва – Берлин. При существовавшей электронно-ламповой элементной базе эта техника была исключительно громоздкой: 3 стойки основных узлов высотой 2,5 м и стойки питания. Так, только стойка шифратора содержала 213 электронных ламп, электромагнитных реле – 145, магнитных элементов памяти – 700.
Марфинской лабораторией была решена сложнейшая научно-техническая проблема создания аппаратуры М-803, которая использовалась для стойкого засекречивания телефонных переговоров на линиях ВЧ-связи, опытные образцы которой были приняты высокой правительственной комиссией 29 июля 1950 года. Постановлением Совета Министров СССР Марфинская лаборатория должна была серийно выпустить в 1951 году 22, а в 1952 году 32 полукомплекта аналоговой аппаратуры М-803 и необходимое количество ретрансляторов.
Полукомплект М-803 состоял из 4 стоек стандартных двухметровых габаритов. Планировалось выпустить более 100 стоек, что было посильно только достаточно крупному заводу. Помимо варианта аппаратуры М-803-5, приемлемой для использования на зарубежных линиях высокочастотной (ВЧ) связи, была сконструирована аппаратура временной стойкости М-503, которую признали пригодной для эксплуатации на внутренних линиях связи.
Был создан шифратор Ш-47. Это была первая не дисковая, а построенная на релейноконтактных схемах машина.
Кратко о некоторых из замечательных специалистов, создававших в СССР аппаратуру засекречивания радио- и телефонных переговоров в послевоенный период.
КАЛАЧЕВ Константин Федорович — главный специалист института и заместитель директора по научной работе, внёс большой вклад в разработку аппаратуры шифр-связи и создание основ этого направления в науке и технике.
ВОЛОШЕНКО Юлий Янович. В 1951–1954 годах была завершена разработка телефонной вокодерной аппаратуры гарантированной стойкости М-803-5. Аппаратурой М-803-5 были оснащены важные зарубежные магистрали Москва – Берлин и Москва – Пекин. Более 50-ти лет своей жизни он отдал шифрованию в телефонии и засекречиванию других видов информации.
ВАСИЛЬЕВ Антон Михайлович — руководил работами по созданию компрессирующего клипированную речь устройства М-803 со скоростью передачи ~6000 бит/с.
C выходом Постановления Совмина СССР от 12 января 1952 года «О разработке аппаратуры для засекречивания телефонных переговоров» закончилась эпоха Марфинской лаборатории. Был создан институт со штатом в 700 человек, получивший название ГосНИИ № 2 (НИИ Автоматики). По воспоминаниям, решение о создании НИИ-2 принял лично И.В. Сталин.
К первому периоду войны относится также разработка портативной засекречивающей аппаратуры СИ-15 (Синица). Её аналог – Снегирь (САУ-16), исполненный в виде чемодана, использовался в основном при выездах командующих фронтами и представителей Ставки Верховного Главнокомандования в пункты, не имеющие ВЧ-станций.
Соболь и Сова, Волга и Нева
Аппараты шифрования КВ радиотелефонных переговоров Соболь-П получили боевое крещение в конце 1942 году на линии связи Москва – Тбилиси, заменяя нарушенную немцами проводную связь со штабом Закавказского фронта. Эта радиосвязь была прекращена только после строительства новой линии проводной связи протяжённостью 1315 км, проходившей по пустынному побережью Каспийского моря. Затем аппаратурой Соболь-П были оборудованы опытные магистральные радиотелефонные связи Москвы с Хабаровском и штабами 2 Украинского, 1 Белорусского и 2 Прибалтийского фронтов. По каналам связи, оборудованным аппаратурой Соболь-П разрешалась передача совершенно секретных донесений и приказов.
Для телефонной связи Ставки Верховного Главнокомандования с фронтами по коротковолновым каналам использовались шифраторы С-1, а по проводным – Сова и Нева. Эти засекречивающие аппараты сложной схемы кодирования были предназначены для использования на всех высокочастотных каналах правительственной связи. Для тыловых каналов стационарной сети правительственной ВЧ-связи применялась засекречивающая аппаратура сложной схемы Волга-С. Аппаратура Нева работала на проводных линиях связи Москвы с 1 Белорусским и 2 Белорусским фронтами.
Эта техника засекречивания использовалась во время проведения Тегеранской, Ялтинской и Потсдамской конференций глав трёх стран. А также для связи с Москвой нашей делегации во время принятия капитуляции Германии в мае 1945 года. Аппараты Соболь– II и Нева продолжительное время применялись на связи Москвы с Хельсинки, Парижем и Веной в период проведения переговоров по заключению мирных договоров после окончания Второй мировой войны
Шифраторов Соболь-II было выпущено около полусотни экземпляров, а всего за 3 года войны и позднее в общей сложности на линиях связи использовались 2024 аппарата засекречивания, в основном типа инвертора спектра. Виднейшие военачальники периода Отечественной войны Г.К. Жуков, И.С. Конев, И.Т. Пересыпкин, А.Е. Еременко, В.И. Чуйков в ряде публикаций говорят о хорошей работе правительственной связи. Спецслужбой не зафиксировано фактов дешифрования переговоров, засекреченных сложной шифрующей отечественной аппаратурой. Так, в послевоенные годы на связи Париж – Москва передачи с аппаратурой Соболь-II забивались помехами, а не перехватывались для дешифрования.
В период 1930–1945 годах крупные немецкие фирмы AEG, Telefunken и Siemens разработали до 15 типов телефонных шифраторов и изготовили 2180 экземпляров, но все они имели ограниченную стойкость против дешифрования. За создание наиболее сложной отечественной аппаратуры засекречивания речи группе разработчиков (Д.П. Горелову, Н.Н. Найденову, И.С. Нейману, А.М. Трахтману) и В.А. Котельникову в 1943 и 1946 годах присуждали Сталинские премии I степени.
В середине 1950-х годов были созданы промышленные научно-исследовательские организации – ОКБ при заводе ВЭМ в Пензе и ОКБ при заводе КЭМЗ в Калуге, которые включились в процесс разработки и обеспечения промышленного выпуска аппаратуры криптографической защиты телефонных переговоров и телеграфной информации.
В 1968 году, совместно с НИИ-2, заводу предстояло изготовить первые 4 комплекта сложного технического комплекса для закрытия всех видов информации на магистральных линиях связи, в двух вариантах – подвижном и стационарном. Вначале был освоен выпуск модульных блоков, а с 1969 года – изделия в целом.
Для полевой сети правительственной связи был создан и внедрён ряд образцов аппаратуры как временной, так и гарантированной стойкости. В 1960 годы в странах социалистического лагеря организуются свои сети правительственной связи. Для этого им передавались станции и аппаратура ВЧ-связи, а также аппаратура засекречивания, шифры для которой изготавливались в СССР и направлялись к местам назначения дипломатической почтой
Несмотря на послевоенную разруху, в 1950 –1960 годы были получены новые результаты, способствовавшие прогрессу в разработке методов цифрового представления и кодирования речевых сигналов со всё меньшими скоростями передачи при сохранении разборчивости и натуральности на требуемом практикой связи уровне. Последнее особенно актуально для аппаратуры засекречивания речи, которая неизбежно вносит в сигнал искажения при его шифрующих преобразованиях и последующей передаче по каналам связи.
Один из новых результатов, к которому зарубежные учёные пришли гораздо позже, было построения низкоскоростных вокодеров, крайне необходимых для правительственной, военной и коммерческой связи.
Интересный факт: вокодер был также создан американскими инженерами для сжатия полосы частот передаваемого речевого сигнала. Это устройство определяло основные параметры сигнала, кодировало их и передавало модулированный радиосигнал в эфир в более узкой по сравнению с обычным телефонным сигналом полосе частот.
На приемной стороне радиолинии осуществлялось декодирование параметров принятого сигнала и синтезирование на их основе специальным генератором исходного речевого сообщения, но поскольку звучание синтезированной речи на приемной стороне лишь отдаленно напоминало голос говорящего на передающей стороне радиолинии, вокодерная телефония к началу 40 годов широкого распространения не получила.
Ещё в 1962 году Н.И. Дукельским была опубликована фундаментальная, фантастическая по экспериментальным трудозатратам работа, которая однозначно доказывала, что речевые сигналы можно пытаться в первом приближении представлять последовательностью дискретных звуковых эталонов – фонем, число которых (например, для русского языка ~41–42, английского ~45, немецкого ~43, французского ~35) несколько превышает количество букв алфавита этих языков. Однако обычные текстовые сообщения генерируются как дискретная последовательность изолированных букв. Речевой же сигнал в значительной степени является параллельной реализацией звуковых фонем, при которой возникает явление акустической коартикуляции – взаимовлияния или «взаимопроникновения» смежных звуков.
В этом процессе рождаются новые, переходные и нестационарные (в отличие от фонем) звуковые сегменты, множество которых намного превышает количество фонем.
Отсюда следовало, что представлению речи в форме дискретной последовательности фонем должен предшествовать процесс сегментации речевого потока на акустические сегменты, число которых по крайней мере на порядок больше числа фонем. Т.е. автоматическому распознаванию нескольких десятков фонем должно предшествовать распознавание >500 речевых элементов или звуковидов. То есть каждая фонема состоит из нескольких звуковых сегментов. С учётом индивидуальной вариативности спектрально-временных характеристик человеческих голосов, создание методов автоматического распознавания и представления речи инвариантной последовательностью дискретных символов (по сути, решение задачи преобразования речи в текст) требовало фундаментальных исследований «механизмов» акустического генерирования речевых сигналов и слухового их восприятия, которые присущи человеческому интеллекту.
В Пензе в 1958 году был образован дублер п/я 37 − НИИ-3, который с 1964 года был назначен головным предприятием разработки аппаратуры шифрования телеграфной информации и данных.
Шифровальные аппараты первого поколения, которые позволяли защищать информацию, передаваемую по телефонным и коротковолновым каналам связи: М-803-5, Лиана, Алмаз, Ландыш, Сирена, КУ-ЛС, Север-М, Лотос-В, Булава были созданы в 1950 1960 годах. Позже были разработаны специальные комплексы технических средств засекречивания связи и управления: Кавказ, Роса и Интерьер.
Сирена
Акация
Увы… многих снимков аппаратуры «не сыскать днем с огнем», так как ранее фотографировать технику было категорически ЗАПРЕЩЕНО.
Автор: ua-hosting.company
